На том конце провода

Оставляя позади… Оставляя прошлое гнить — умирать — в прошлом, убедись, что тебе не о чем будет жалеть. Мидорима не жалел. Он в самом деле почти ни о чем не жалел, что бы ни случилось, он продолжал слепо, даже, скорее, гордо, идти вперёд, слишком сосредоточенный на достижении цели, чтобы у него было время оглядываться назад и сожалеть о каких-либо глупостях. Он и не сожалел. Никогда… Прежде. Но все сожаления разом прорвались и накрыли его с головой, тогда в телефонной трубке — и кому только пришло в голову звонить в такое время? Стрелка часов ведь давно уже перевалила за полночь, — он услышал хорошо знакомый ещё со школьной поры голос. Пожалуй, слишком хорошо знакомый. — Привет-привет, Мидорима-чи! «И снова эта его раздражающая… привычка». — Доброй ночи, Кисэ. — Часы показывали, что ночь было бы теперь правильнее называть ранним утром. Очень ранним. — Что ты… Ты знаешь, который сейчас час? — вздохнул Шинтаро и устало прикрыл глаза. В общем-то, он ведь тоже не спал. — Ммм… — задумчиво протянул Кисэ, и Мидорима отчётливо скрипнул зубами: как же его это бесило в Рёте! — Неверное, около четырёх, да? — Четыре тридцать, — обронил Мидорима под отчётливый смешок собеседника на том конце провода. Впрочем, общались они через мобильные телефоны, и Шинтаро совсем не был уверен, что «провод» — подходящее к их ситуации слово. — Значит, немного ошибся, — легкомысленно, как всегда, отмахнулся Кисэ. — Бывает. — Но… — заикнулся было Мидорима, а потом перевёл дыхание: этого парня ведь никакие слова не переубедят. — Зачем звонишь? — Да так, просто недавно с Куроко-чи столкнулся и… — Куроко? — Он рассказал мне о твоей идее снова собрать всех наших, как тогда. Я даже удивился, Мидорима-чи! — И что здесь удивительного? — Ну… Хех! Просто обычно такой энтузиазм у тебя редко увидишь. «Откуда тебе, Кисэ, знать, что мне свойственно, а что нет? Ты же меня совсем не… не знаешь». В общем, я хотел предложить тебе свою помощь в организации нашей «встречи выпускников». Ты ведь ещё только начал, да? А у меня большой опыт в подобных мероприятиях, да и люблю я это дело. «И точно…» Тот вечер Мидорима помнил так отчётливо, как если бы он был вчера. Помнил каждую минуту того вечера, каждое сказанное слово и каждое невысказанное — и тогда ещё непонятое толком — сожаление. На то, чтобы всё-таки понять, у него ушло… слишком много времени, целых семь лет, после которых любое озарение становилось уже порядком запоздалым. Бессмысленным. А память ненавязчиво подсказывала, что организатором того — злополучного — вечера в самом деле был Кисэ. И что это он в то время просил у Шинтаро помощи. Теперь они, кажется, поменялись ролями. — Так что, можно я помогу тебе, Мидорима-чи? — Делай, что хочешь. В конце концов, уже слишком поздно и для сожалений, и для того, чтобы однажды всё же прозвучали все те слова, что он не успел… не мог… не сумел… сказать раньше. Теперь это будет не вовремя. И старым чувствам остаётся всё так же покрываться пылью в давно зачертствевшем сердце. Для любви — поздно. В том, что любовь когда-то была, Мидорима не сомневался. Он ведь помнил, каково это было — впервые влюбиться в парня, человека одного с ним пола, впервые ждать встречи с кем-то так сильно, что… Шинтаро помнил, когда впервые потерял себя в глубине шального взгляда золотых глаз, потерял бесследно, без остатка, без возможности когда-либо вернуться и… Он не хотел возвращаться. В один из их последних вечеров в средней школе Тейко Мидорима рассчитывал признаться в своих чувствах, миллион раз прокручивал в голове всевозможные исходы своих действий и репетировал каждое сказанное слово. Но стоило всего на мгновение взглянуть в глаза Кисэ — и стало ясно, что ни один из сценариев не заменит реальность, а сказать ему прямо в лицо всё то, что долгое время лежало на сердце… Мидорима просто не смог. Он открывал и закрывал рот, силясь выдавить из себя хоть что-то, а потом махнул рукой на тщетные попытки и пожелал Кисэ счастья в старшей школе — вместо тысячи возможных слов о любви. В этот раз, семь лет спустя, Шинтаро надеялся, что точно больше не упустит своего шанса, потому и занялся подготовкой к встречи бывшего баскетбольного клуба Тейко, но услышал сейчас голос Кисэ в телефонной трубке — и все былые страхи, сомнения и неуверенность снова захватили его мысли. «Целых семь лет прошло…» Разве он имел право вмешиваться со своими чувствами в чужую жизнь? Кисэ наверняка счастлив, у него есть друзья, может быть, даже любимая девушка, а тут он, бывший приятель и сокомандник — и со своими заплесневевшими чувствами! Друзья так не поступают, а Кисэ только расстроится, если услышит об этой неправильной, противоестественной и попросту невозможной любви Мидоримы Шинтаро. Не имел. Он никакого права на это не имел. И расстраивать Кисэ тоже не хотел бы, но всё же… — Мидорима-чи, тогда давай завтра где-нибудь встретимся и обсудим подробности, идёт? — Кисэ, я… Я не уверен, что завтра у меня будет достаточно времени и… «И совсем не уверен, что завтра — или в какой-либо другой день — у меня хватит сил на то, чтобы сказать тебе о своей любви». — Так нечестно! Сначала всё собирался организовать без моей помощи, даже ни слова мне не сказав. Теперь времени найти не можешь! — Ты же понимаешь, что я… — Я и так все прекрасно понимаю, Мидорима-чи. «Всё? ..» — У тебя учёба и всё такое. Но у меня же тоже и учёба, и работа… О! Мидорима-чи, а давай я к тебе вечером заеду? У меня как раз съёмки недалеко от твоего дома будут, так что… «Ты серьёзно?» — Я не против, Кисэ. «Я не против». — Тогда… До вечера, да? — До вечера. — И, Мидорима-чи, — Рёта замялся на том конце провода, и надолго замолчал, с трудом подбирая слова, — я уже давно хотел сказать, что я тоже… «Тоже?» — Шинтаро чувствовал, как у него перехватило дыхание, хотя не мог понять подобной реакции со своей стороны. — «Что — тоже?» — Я тоже тебя люблю, Мидорима-чи! — на выдохе выпалил Кисэ и с облегчением подытожил: — Вот. Телефон выпал из рук Шинтаро, и только громкий звук удара тяжёлого корпуса об пол привёл замершего изваянием парня в себя. — Что? — одними губами произнёс Мидорима. «Что?!» Оставляя прошлое умирать позади, убедись, что тебе не о чем будет жалеть. Мидорима не жалел. Однако, как выяснилось, прошлое в прошлом он оставил слишком, даже непозволительно, рано. А это значило, что всё ещё можно было бы исправить. Правда, без помощи телефонов и проводов — наедине и глядя друг другу в глаза. И теперь уже без тени сомнений или сожалений. Но… Сил Мидориме по-прежнему не хватало.