Дети луны

"Маллепа не вне нас, а внутри..."

Волны били о берег. Гакт, засунув руки в карманы белого плаща, задумчиво смотрел вдаль. Темнело. Внезапно Гакт услышал, как мелкие камешки гальки зашевелились, раскатываясь под чьей-то ногой, и он сразу узнал мягкую поступь маленького японца. -Что-то случилось, Хайд? - спросил Гакт, оборачиваясь. Хайд улыбнулся и развёл руками. -Как ты меня всегда узнаёшь? -Твою лёгкую походку трудно не узнать, - улыбнулся Гакт. -Ты сегодня в хорошем настроении, - Хайд засунул руки в карманы и поравнялся с Гактом. -Зачем ты пришёл? -Съёмочная группа завтра утром уезжает, мы ведь сняли заключительную сцену фильма, - потянулся Хайд. -Значит, это конец? - спросил Гакт, в его холодном и невозмутимом голосе сквозило напряжение. -Для фильма конец, а для нас только начало, - улыбнулся Хайд, закуривая, - Будешь? - протянул вторую сигарету Гакту. -Ты эгоист, - упрекнул парня Гакт, - всегда сначала себе... -Не всегда, - улыбнулся Хайд и обнял Гакта. -Я не в том смысле, - покраснел Гакт. -Кто сегодня сверху? - спросил Хайд, потянув за ворот плаща, он заставил Гакта наклониться и жарко поцеловал. -Мне всё равно, - недовольно дёрнул плечом Гакт. Плащ сполз. -Какое совпадение, мне тоже, - усмехнулся Хайд. -Значит, как обычно, по очереди... - сделал для себя единственно верные выводы Гакт. -Пошли в мою машину, - неохотно оторвавшись от губ Гакта, жарко прошептал Хайд, - она больше чем твоя. -Жаль, только машина, - пробомотал под нос Гакт. -Что ты сказал? - не разобрал Хайд. -Ничего, Хайд, - улыбнулся Гакт. Две фигуры, высокая, в белом плаще, похожим на купальный халат, и маленькая, в красной куртке, еле слышно скользя по гладкой, чуть влажной, гальке, побежали в сторону сворачившегося лагеря. Чуть не задев молчаливую актрису, игравшую Ие-чье, так привыкшую молчать. Гакт понял, что она уже даже не доказывается об их отношениях. Она точно о них знает. И пусть в кино и наяву они были самыми любимыми для неё мужчинами, но она никогда не смогла бы заполучить хотя бы одного из них. Сначала это раздражало, а теперь, она чувствовала только лёгкую зависть к чужому счастью, нет, такая любовь не должна закончиться так просто. Два влюблённых в друг друга эгоиста... Это началось несколько месяцев назад. Гакт появился на съёмочной площадке, как всегда окружённый неким ореолом тайны. И несмотря на то, что на концертах "Malice Mazer", он показывал себя чуть ли не через рентген. Все могли насладиться видом его задницы, упругих ягодиц, активно шевелящихся под обтягивающими кожаными штанами с расстёгнутой пуговицей. Казалось, что он отдаёт себя всего, но... Холодные глаза кумира миллионов лишь насмешливо осматривали восторженную толпу, показывая, что тело далеко не всё, что есть в этом человеке. Мана, обнимавший его на сцене, для показухи, никогда не смог бы согреть его сердце. Человек, который любит себя, как Гакт, сможет ли он найти человека, который сможет его понять... Холодная улыбка, равнодушный взгляд. После ухода из группы он рассчитывал, что Мана приползёт на коленях и будет умолять вернуться. Не тут-то было. Мана слишком любил себя... И чувства Гакта увяли подобно нераспустившимуся бутону цветка. Он всегда чувствовал, что ему необходим тот, кто сможет его любить так, как он сам любит себя. Ему нравился добрый и прямолинейный Ками, который всегда сочувствововал ему. Но он был другом, и как они ни старались притвориться, что всё хорошо, но они никогда не могли стать полноценной парой. Мана про всё знал и лишь усмехался, словно знал, что Гакт никуда не денется от него. Когда Ками умер, пустота в сердце достигла пика. Продолжать жить так дальше было невозможно, и Гакт объвил прессе, что уходит из группы. Он, ехидно улыбаясь про себя, представлял лицо Маны, когда тот читал утреннюю газету, где на первой полосе было сказано, что Гакт уходит из "Malice Mazer" навсегда. Наверное, поэтому он и принялся за сольную карьеру, чтобы не давать Мане забыть про себя... После ухода из группы у него было несколько нашумевших романов с разными женщинами и мужчинами из числа его фанатов. Но они никогда не понимали его. А Гакт в этом нуждался. Тяжёлое детство, попытки доказать родителям, что он самый лучший, давали о себе знать. Гакт откровенно страдал, жить становилось скучно и бессмысленно. Новые победы среди музыки, секса и фотосессий не приносили того удовлетворения, которое могла дать только любовь... В общем-то, со временем Гакт понял, что Мана не смог бы его понять, потому что никогда не любил никого кроме себя, и понял, что ему необходимо встряхнуться. Привыкать к жизни без Маны. В какой-то степени ему было жаль Клаху, доброго молчаливого парня, попавшегося в сети Маны. Да, встряхнуться было совершенно необходимо. Наверное, именно поэтому он принялся писать сценарий к фильму, в котором не будет ни Маны, ни даже его подобия. Он нашёл режиссёра. Ему предложили актёров, которых он почти не раздумывая сразу определил на роли. Неважно, кто... Неважно, как... Но он не позволит Мане терзать его сердце. Ками никогда не одобрил бы этого... Да, он начнёт жизнь с чистого листа. Да, он снимется в новом фильме, в котором не будет места для Маны. Как и в его сердце. Маленького светловолосого японца Гакт заметил сразу. Хайд был необыкновенным. Гакт привык, что все сразу вешаются ему на шею, пытаются залезть в штаны... Хайд сделал шаг навстречу, насмешливо улыбнулся, прищурив удивительные глаза, в его взгляде всего было намешано, не разобрать, но прежде Гакт никогда не видел ничего подобного, закурив сигарету, обдавая Гакта тонким ароматом вишни, Хайд протянул руку и сказал: -Будем работать. Гакт тогда ему не поверил. Не мог представить, что не интересует "маленького японца". Так он окрестил его про себя с первых минут знакомства. И они работали. Как всегда, Гакт старался доказать всем, что он самый лучший, он делал все трюки, какие ему говорили, выставлял себя кретином, там где это было нужно и героем там, где это смотрелось наиболее выгодно. Хайд даже не смотрел в его сторону. Вскоре Гакт к этому привык, но тем самым маленький японец сам привлёк внимание его, Гакта. Это стало похоже на гляделки Сё и Ие-чье. Гакт никогда ни придавал значения снам, но однажды ему приснился сон. Очень странный сон. В нём был Мана. В фиолетовом платье он стоял рядом с Юки. Добродушный гитарист был одет в длинный камзол. Рядом стояла ведущая в чёрной сутане. А неподалёку Кёзи и Клаха. Тот, кто пришёл на его замену был похож на готического аристократа. Но он не был пафосным или вычурным. Казалось, что Клаха не играет рыцаря, он такой и есть. Мана, размахивая руками, продефелировал по сцене и... внезапно резко присел, споткнувшись. Он смог выдать это за замысел, но в этом сне Гакт смог заглянуть в глаза Маны. В них сквозила уязвлённая гордость, его, до боли знакомое высокомерие и самолюбие. Клаха, не медля ни мгновения, подал Мане руку. Мана сумел подняться, кокетливо прижался к Клахе, кивнул и оттолкнул своего несчастного рыцаря, сыграв чувство стыда, на деле ему никогда не знакомое. Гакт узнал это наигранное кокетство и некий французско-японский шарм готической лолиты. А потом Гакт увидел Ману в гримёрке. Гитарист подошёл к Клахе, нагнувшемуся за водолазкой, и обнял сзади. Вокалист испуганно замер, медленно выпрямляясь. Мана грубовато-бархатистым низким голосом сказал: -В этой позе ты мне нравишься больше... -Мана-сама... - неуверенно начал Клаха. Гакт почувствовал испуг Клахи, как свой собственный. А ещё он понял, что Клаха собирается отказать Мане и почувствовал некоторое облегчение. Не потому что ревновал, а потому что не хотел, чтобы этот тихий чистый мальчик стал бы таким же как он сам. Мана резко толкнул Клаху на диванчик в углу гримёрки и навалился на него сверху всем телом. Попытался поцеловать, но Клаха молча отвернулся. Мана взял Клаху за подбородок и повернул лицом к себе. -Харуна-тян, разве ты не хочешь меня поцеловать? Многие мужчины отдали бы свою душу за то, чтобы провести со мной хотя бы час... -А Гакт? - высвободив голову, Клаха посмотрел Мане прямо в глаза. -Гакт слишком любил себя, - неторопливо проговорил Мана недовольно, - мне не нужна любовь, я хочу лишь покорности. Я не хочу тратить себя на какие-то мелочные чувства. Я люблю лишь себя, потому, что только такая любовь бывает искренней. И она никогда не бывает безответной. В отличие от всех прочих видов любви. Ну что, ты меня поцелуешь, или так и будешь смотреть, импотент несчастный? -Нет, Мана-сама, я всегда восхищался вами, но вы всегда были для меня лишь кумиром, которым надо восхищаться издали... Мана резко поднялся и отошёл к зеркалу. В полуобороте оглянулся. -Ты действительно так считаешь, Клаха? Не заметив подвоха, Клаха кивнул. -В таком случае, "Malice Mazer" пришёл конец. -Что вы такое говорите, Мана-сама?! - вскочил Клаха. -Я создам другую группу, группу моих сексуальных кукол, - усмехнулся Мана, обернулся, - ты всего лишь невинный рыцарь, - вспомнив инцидент на программе, сказал гитарист, а потом, помедлив, продолжил, - который не хочет стать рабом, глупец! - хмыкнул Мана и, вздёрнув носик, вышел из гримёрки. Клаха рухнул на злополучный диванчик и уронил голову на руки. Сон погас, будто кто-то задул свечу. Гакт открыл глаза. С берега доносились звуки сямисена. Съёмочная группа развлекала себя как могла. Гакт уснул вновь. На следующий день "Malice Mazer" объявили о своём распаде. Гакт отреагировал на эту новость, дёрнувшись как от удара. Хайд стоял рядом, когда взволнованный тайванец, размахивая сотовым телефоном, бежал, загребая в ботинки песок, он смешивал японский и тайваньский, выбрасывая слова как из пулемёта. Гакт поджал губы, сжал кулаки, резко развернулся и зашагал прочь. -Что это с ним? - удивлённо спросил тайванец, поравнявшись с Хайдом. -Он пошёл поправить грим, - закурил Хайд и последовал за Гактом. Гакт сидел на берегу, обхватив колени одной рукой, второй он держал сигарету, которую нервно курил. Он только что повесил трубку мобильника. Звонил Клахе. Наверное, это сущее ребячество. Но он просто поднял трубку и слушал голос бывшего вокалиста группы, из которой сам когда-то ушёл. Но, похоже, Клаха, всё-таки догадался, кто ему звонит, потому что он сказал: -Спасибо за поддержку, Гакт-сама. Я действительно не хочу бросать музыку. Ваш звонок я расцениваю как хороший знак. Я не знаю, чем буду заниматься дальше... -Но у тебя всё получится, Клаха, только сохрани свою чистоту и постарайся не стать таким же чудовищем как мы с Маной. Иначе всегда будешь несчастным, - неожиданно для себя сказал Гакт и повесил трубку. Эх, был бы сейчас кто-то рядом, кто мог помочь ему также, как он сейчас помог Клахе. Гакта почти не было видно в ложбинке песочных барханов, и Хайд заметил его только по рваному сигаретному дыму. Он выглянул из-за песчаной косы. Гакт оглянулся на него. Пристальный болезненный взгляд. Время шло, но оба молчали, ничего не говоря. Хайд мягко улыбнулся, закурив. -Иногда плакать можно, - сказал он и ушёл. Плакать действительно хотелось, но Гакт ещё в детстве дал себе клятву никогда не плакать, никогда не показывать слабость. -Болван! - обиженно проговорил Гакт. Хайд был уже далеко, но он услышал. Гакт понял это по тому, что Хайд остановился, казалось, что он улыбается. Маленький японец оглянулся и, приложив сложенные указательный и средний палец к виску, улыбнулся. Гордый и понимающий взгляд был невыразимо прекрасен. Поистине его обладатель просто очень хороший человек. Эгоизм был перемешан с оживлённостью, отчаяннностью, азартом к жизни. Стремлением поспорить со всем миром. И победить в этом споре. Гакту понравился этот взгляд. Впервые он действительно посмотрел ему в глаза, а не просто бросал косые взгляды исподтишка. Потом Хайд быстро зашагал прочь. "Он такой странный", - подумал Гакт и потушил сигарету о песок. "Никогда не пытается спошлить, затащить меня в постель или хотя бы намекнуть о чём-то неприличном. И он никогда ничего не боится. Никогда не стыдится своего маленького роста, превращая недостаток в изюминку, он не слишком симпатичен, но у него есть свой шарм. Он совершенно непохож на Ману. Мне нужен такой человек, как Хайд..." Гакт испугался возникшей мысли, отбросил её как постыдную. Ему стало так стыдно, как будто папа застал его за мастурбированием в душе. Гакт резко поднялся с песка, нет, даже вскочил. На минуту ему и в самом деле показалось, что сейчас выскочет папа, почему-то воображение рисовало папу с плёткой и в чёрном трико из латекса вместо обычного боевого кимоно, в котором он так часто пытал его в детстве. Наверное, поэтому, когда перерыв закончился, и начались съёмки, Гакт вернулся напряжённым и ещё более замкнутым. Потому что ужасно хотел расслабиться. И боялся... Сцена плача. Гакт послушно откинулся на стену. Гримёрша накапала воды ему на щёку, так, чтобы не потекла тушь. Хайд, изогнувшись, склонил голову, вглядываясь в Гакта. Это не нравилось, словно, Хайд пытался заглянуть ему в душу. Гакт недовольно поднял глаза. -Что-то не так? -Мне не нравится то, как ты играешь эту сцену! - взорвался Хайд, - Я не могу играть, когда фальшивят! Чёрт! Ты что, никогда не плакал?! Тебя никто не просит кукситься и кривиться, но даже, когда слёзы текут сами по себе, без напряжения, взгляд должен быть печальным, обречённым, опустошённым, отчаянным, но не равнодушным! Ты просто кукла, а куклы не умеют плакать! - Хайд в сердцах ударил кулаком об стену рядом с Гактом, от пронесшегося почти вплотную кулака Гакт даже не моргнул. Хайд изучающе склонился над его лицом, а потом выругался и устало мотнул головой. -Я не могу играть эту сцену дальше, пока Камуи-сан не научится плакать! - обратился он к режиссёру. -Ладно, Хайд-сан, - сказал режиссёр, - тогда возвращаемся на пляж, сцена с Лукой. Гакту вспомнился сон. -Я не кукла, - сказал он Хайду, который последним выходил из комнаты. -Докажи мне это, - почти зло и азартно сказал Хайд, - заплачь! А если ты не откроешься, то я заставлю тебя! -Давай, рискни здоровьем! - обиженно сказал Гакт. Хайд улыбнулся. -Иногда можно плакать, Гакт. Тебя никто не обвинит в слабости... Потому что даже сильные могут плакать, плач это признак не слабости, а признак того, что ты всё ещё человек. Гакт опустил глаза, уставившись в пол. Внезапно почувствовал, как по щеке течёт что-то мокрое. -Что это... - растерянно пробормотал он, потянувшись к щеке, но его руку опередила другая. Рука маленького японца. Он нагнулся к Гакту и сказал: -Ты всё такой же плакса, что и в детстве, Гакт-сан! - ласково сказал он, вытирая слёзы Гакта, - Я так рад, что ты человек, Гакт. Никогда не бойся плакать. Никто не обвинит тебя в том, что ты слабак, а если кто-то обвинит, то сам подавится своими словами. Потому что на самом деле, Гакт, ты очень сильный. И не твои родители, никто либо другой никогда не заставит тебя стать слабым. Чтобы ты ни делал. Ты Гакт Камуи, этим всё сказано. Гордись этим! - Хайд обнял Гакта, по-отечески потрепал за волосы. Гакт поднял на Хайда глаза. -Ты не такой как все, Хайд, - сказал он, высвобождаясь из объятий. -Потому что я люблю себя и люблю любить. Мне нравится, когда кто-то знает себе цену. И я люблю таких людей. -Хайд... - Гакт обнял маленького японца за талию, - Может, попробуем побыть вместе до конца фильма? -Конечно, Гакт, почему бы и нет? - пожал плечами Хайд, нагнулся и поцеловал Гакта. Гакт грустно улыбнулся. Послышались торопливые шаги костюмерши. -Хайд-сан, где вы? - она вошла в комнату, - Вас уже ждут на берегу. Что вы здесь делаете? -Учу партнёра плакать, - бодро ответил Хайд, выпрямляясь. -Болван! - насупился Гакт. -Только не надо обижаться! - процитировал роль Гакта Хайд. -Вы так красиво смотритесь вместе, - улыбнулась пожилая костюмерша. Гакт растерянно покраснел, Хайд улыбнулся. -Идёмте, бабушка, нас ждут! - склонил голову Хайд и последовал за женщиной. Ночью он пришёл к Гакту. Гакт не спал. Он лежал в своей машине, где ночевал во время съёмок. Не хотелось делить гостиницу вместе с другими актёрами, во избежание неприятных ситуаций. Он не раз ловил на себе взгляды актрисы, игравшей в фильме его жену. Хайд постучал в стекло двери. Гакт открыл. Хайд сел на переднее сиденье. Гакт вопросительно посмотрел на маленького японца. -Доброй ночи, Гакт-сан, - сказал Хайд, - ты ведь не шутил сегодня на съёмках? Не лгал? -Нет, - сказал Гакт. Ситуация была похожа и не похожа на предыдущие одновременно. Предчувствие говорило, что в этот раз всё будет иначе. Он даже занервничал, как будто вновь был девственником. И хотя обстоятельства были более чем определёнными, Гакт всё-таки не удержался и спросил: -Ты что-то хотел? -Ты не против, если я побуду сегодня у тебя, а то актриса Ие-чье залезла в мой номер, а машину я сегодня поставил на стоянку, неудобно как-то беспокоить ночного сторожа. Да и гнать девушку, так надеявшуюся меня соблазнить как-то неприлично. Не бойся, если ты не хочешь, можно ничего не делать... -Это кто тут боится? - возмущённо сказал Гакт. -Опять боишься, что тебя сочтут слабаком, - улыбнулся Хайд, - не бойся. Клянусь, что я никогда не подумаю, что ты слабак! Что бы ни случилось. -Правда? - поднял глаза Гакт. -Правда, - улыбнулся Хайд и по-детски сцепил с Гактом мизинцы, скрепляя обещание. За окном еле слышно шуршал прибой. -Где я могу устроиться? - спросил Хайд. -Ну, смотря, как ты предпочитаешь... - пожал плечами Гакт. -Ты настаиваешь? - удивлённо поднял брови Хайд. -Ну неужели ты думал, что сможешь вломиться мне в машину посреди ночи без последствий? - усмехнулся Гакт, - Ты уке или семе? Хайд вновь удивил Гакта. -Мне всё равно. Ты такой эгоист, Гакт. -Как и ты, - прозорливо угадал Гакт. -Да, - улыбнулся Хайд и обнял Гакта. -Тогда по очереди, - сказал Гакт, прежде чем под весом маленького японца вынужденно облокотился на спинку сиденья. Хайд нетерпеливо накрыл его тонкие губы жарким опаляющем поцелуем. Гакт вспомнил, как когда-то видел клип Хайда. Хайд зажигательно играл на гитаре и пел. Так зажигательно, что сначала по его спине прокатились волной языки пламени, а в конце клипа он и вовсе сгорел. Гакту показалось, что он тоже начинает закипать. Всё кончилось также внезапно, как и началось. Хайд закурил, затянулся, потом передал сигарету Гакту. Открыл окно. Гакт полулежал-полусидел на кресле, смотря, как тонкая струйка дыма улетучилась в окно. Впервые за долгие месяцы он почувствовал себя расслабленным. И немножко счастливым... Они безумно любили друг друга, таясь от остальных. Никто ни о чём не догадывался. Только молчаливая актриса Ие-чье смиренно и покорно, как послушная жена, провожала пару взглядом. Завистливо и почему-то радостно... Да, именно так всё и начиналось. Но самое прекрасное, что это не должно было закончиться, если верить Хайду, а не верить ему у Гакта не было оснований. И завтра, когда они тронутся в обратный путь, машина Хайда будет рядом с его собственной. Гакту даже пришло в голову уговорить Хайда остаться возле моря ещё на несколько дней. Только они двое. И больше никого... Никого... И засыпая в объятиях Хайда, Гакт прислушивался к его тихому ровному дыханию и к сонному шёпоту прибоя вдали. "Два эгоиста тоже могут быть счастливыми..." - подумал он. И это была правда.