Эвфемизмы

Перелёт из Рима в Стамбул занял два с половиной часа. В турецком аэропорту Илью, Наполеона и Габи уже ждал встречающий — улыбающийся турок-таксист, больше десяти лет назад завербованный КГБ для мелких поручений. Он и отвёз их в небольшую, но чистую двухкомнатную квартиру на окраине Стамбула, вручил три комплекта ключей и передал приказ ждать инструкций завтра в девять утра. — Похоже, после спасения мира от бомбы нас стали ценить меньше, — задумчиво изрёк Наполеон, осматривая квартиру после того, как турок ушёл. — У КГБ нет денег на отель? — У КГБ есть деньги на то, что целесообразно, — возразил Илья. — Пока мы не знаем задания и легенды, квартира — это целесообразно. Покопавшись в своём чемодане, он вынул из него скэллер и принялся водить вдоль стен и мебели, проверяя наличие жучков. Первый обнаружился почти сразу, за картиной. — Не сомневался в твой преданности советской разведке, — заметил Наполеон и повернулся к слегка растерянной Габи. — Думаю прогуляться по городу, я никогда не видел вечерний Стамбул. Что скажете? — Я останусь здесь, — ответил Илья, доставая следующий жучок из подставки для ручек. — И чем займёшься? — Разберу партию Ботвинника в шахматы. Третий жучок он нашёл под цветочным горшком. — Ответ настоящего интеллектуала и большевика. Ну а ты, Габи? — Тоже останусь здесь, — ответила она и села на диван. — Плохое решение, если ты опять будешь слушать музыку и мешать, — развернулся к ней Илья. — Вообще-то я хотела, чтобы ты научил меня играть в шахматы. — Почему вдруг такой интерес? — Так, ладно, — вмешался Наполеон, не желая присутствовать при очередном споре. — Я в город, позвоню часа через три. Если не возьмёте трубку после пятого гудка, я пойму, что переночевать лучше где-то ещё. — С чего бы тебе ночевать где-то ещё? — нахмурился Илья. — Проводишь меня до двери? — с трудом удержавшись от того, чтобы закатить глаза, попросил Наполеон. — Кому-то нужно её закрыть. Илья взглянул на молчаливо сидящую на диване Габи, покачивающую полуснятой туфелькой, положил на стол скэллер, собрал в руку найденные жучки и кивнул: — Провожу. Вместе они вышли в коридор. Перешагнув порог квартиры, Наполеон повернулся к Илье и, максимально понизив голос, сказал: — Не знаю, как у вас в Союзе, большевик, но в Штатах «поиграть в шахматы» — это известный эвфемизм. Ну, это когда выражение имеет не то значение, которое… — Я знаю, что такое эвфемизм, — перебил его Илья. — Дальше что, ковбой? — Илья, она ждёт, что вы будете трахаться. Это слово ты тоже знаешь? — Не сомневайся, — с каменным выражением лица подтвердил Илья. — Хоть это радует… — с сомнением посмотрел на него Наполеон. Илья прищурился: — Семнадцать. — Что «семнадцать»? — Семнадцать надёжных способов удовлетворить женщину. Скольким ЦРУ научило тебя, ковбой? — Слушай, я вовсе не… — поднял руки Наполеон. — Сколько можно закрывать дверь, Илья? — возмутилась Габи, выйдя в коридор. — Что ж, ладно, не буду мешать вашей партии, — тут же сориентировался Наполеон. — Приятного вечера. — Иди давай, — потребовал Илья, сложив найденные жучки ему в ладонь. — Ага. Иду. Наконец захлопнув входную дверь, Илья запер её на замок и развернулся к Габи. Вместе они вернулись в гостиную, где по-прежнему на ковре стояли три чемодана с неразобранным багажом. Из одного из них Илья, опустившись на корточки, вынул шахматную доску. — Это долго? — поинтересовалась Габи, становясь рядом с ним. — Пока не привыкнешь: что можно делать, а что нет. — Ну а ты быстро привык? — С первого занятия. — Илья выпрямился, став почти на две головы выше Габи. — Запомнить порядок несложно, главное — практика. — А как насчёт правил? — полюбопытствовала Габи, глядя снизу вверх ему в глаза. — Правила важны. — Илья сделал небольшой шаг вперёд, становясь совсем близко. — Но успех часто становится результатом импровизации. Оба немного помолчали, изучая друг друга. Затем Габи решила рискнуть: — Я сейчас говорила не о шахматах Илья усмехнулся. — Я тоже. Но если потом захочешь, я научу. У тебя должно получиться. — Договорились, — слегка нервно улыбнулась ему Габи, чувствуя, как ускорился пульс. В этот раз им точно никто не мог помешать, не было подслушивающих британцев, не собирался зайти портье. Возникшее ещё в Риме напряжение теперь искрило, и Габи, скользнув взглядом по плечам Ильи, только теперь осознала, насколько он всё-таки большой, высокий, сильный и… — Разница в размерах обычно компенсируется долгой прелюдией, если это то, что сейчас волнует тебя. Округлившимися глазами Габи уставилась на Илью — тот выдал самую доброжелательную улыбку: — На меня ещё никто не жаловался, — уверенно заявил он и, посерьёзнев, добавил: — Или мы можем сыграть в шахматы. — Я не хочу в шахматы, — помотала головой Габи. Отступив всего на полшага назад, она подняла руки и сняла с Ильи замшевую куртку, чтобы отбросить её на кресло. Затем принялась расстёгивать пуговицы его серой рубашки, пока не добралась до нижней. — Дальше ты. — Как скажешь. Легко подхватив Габи на руки, Илья понёс её в соседнюю с гостиной спальню, где уложил на кровать. Он быстро снял с неё туфли, помог избавиться от белого платья и сам разделся до трусов. Аккуратно развесив вещи обоих на стуле, сел на кровать. — Я не проверял эту комнату на жучки. Если они тебя беспокоят, принесу скэллер. — Не нужно. Присев рядом с Ильёй, Габи провела ладонью по широкой спине и выпуклым мускулам. Потёрлась щекой о его плечо и, встретившись с ним взглядом, замерла. — Можешь трогать дальше, если тебе интересно. — Я… я не… — Интересно? Не дождавшись ответа, Илья наклонился, коснулся губами её губ и, отстранившись, спросил: — Так что? — Для тебя долго — это сколько? — Пока ты не будешь готова. — А я буду? — Непременно. — Как ты узнаешь? — Ты сама мне скажешь. Видя, что Габи всё равно колеблется, Илья медленно провёл кончиками пальцев по её виску, щеке и шее, затем сдвинул левую бретельку шёлковой комбинации с плеча и, отогнув белую ткань на груди, коснулся губами соска. От неожиданности Габи задержала дыхание и через мгновение запустила пальцы в волосы Ильи, не давая отстраниться и подставляясь ласкам, как выяснилось, умелого языка. Осторожно положив её на кровать, Илья мысленно усмехнулся и начал с энтузиазмом воплощать сценарий номер девять. Всё, что оставалось Габи, — лохматить ему волосы, стонать и требовать больше пальцев, когда он опустился ниже, терпеливо дожидаясь всё-таки прозвучавшего: — Я уже давно готова, Илья!.. А потом — подаваться навстречу неторопливым толчкам, комкая простынь и радуясь его выносливости, а также явному желанию следовать принципу: «Дамы вперёд». До счастливого и очень долгожданного конца. *** Набрав номер телефона этой квартиры, Наполеон Соло совершенно не удивился, когда никто не взял трубку после пятого звонка.