Дорогой длинною

      Саркастически выгнув бровь, Лафф поднял глаза от вяленого куска мяса, который доедал на привале. Вопросительно уставился на вывалившуюся из кустов шайку разбойников, уже около четверти часа пытавшуюся изобразить невидимость. Они как-то нерешительно тыкали ну очень видавшими виды клинками в направлении его испачканной грязью физиономии, что-то там неразборчиво бубня.       Судя по изношенным, потертым доспехам, отсутствию даже самого убогого лука и голодным взглядам, устремленным больше на мясо, чем на предполагаемую жертву, дела у них шли совсем плохо, если не сказать — ужасно от слова «слишком». Потому что нападать на рослого мужика в драконьей броне с навешанными и впаянными в нее амулетами на ряду с маской Рагота, лежавшей тут же на пеньке, было верхом глупости.       Однако разбойники, видимо, уж совсем оголодали и отчаялись, если решили выйти в открытую. Синхронно глотая слюни, они еще немного побубнили, прежде чем понять, что жертва, в общем-то, внимать их речам не собирается, как и переставать задумчиво жевать. Поэтому издав воинственный клич, стоявший впереди всей шайки лидер, занес клинок для удара, браво бросившись вперед... Красиво споткнулся о корягу, выронил оружие, растянувшись на травке с грациозностью подстреленного злокрыса. Затем вскочил, выплюнул сломавшийся при падении зуб, обиженно хлопая глазами.       Остальные на мгновенье замешкались, после чего смиренно жрущая мясо жертва, скорбно вздохнув, отложила еду в сторону, переместив туда же и взгляды разбойников. Молча достав из-за пенька мешок, бренчащий чем-то увесистым, швырнула прямо перед носом незадачливого лидера.       Из мешка вывалилось несколько драгоценных камней, каких-то двемерских побрякушек, стоивших, при хорошем раскладе, довольно кругленькой суммы.       — Мне лень вас убивать, — пояснил свой щедрый жест Лафф, перебрасывая через плечо мешок поменьше. Напялил маску, после чего грабители подозрительно быстро стушевались, а напавший на него первопроходец и вовсе начал оседать на землю с выражением священного ужаса на враз побледневшем лице.       — Забирайте это барахло и разойдемся с миром. Денек сегодня славный, солнышко светит, ручеек журчит; охота вам сейчас умирать?       Умирать те не хотели. Словно повинуясь какому-то наитию, возможно, только что спасшему им жизни, разбойники опустили клинки, печально-дружно проводив несостоявшийся труп синхронным выдохом.       В негаданную удачу им верилось с трудом.       Спиной ощущая вяло текущие от грабителей волны недоумения с примесью досады, Лафф неторопливо зашагал наугад, куда-то на юго-запад, совершенно не опасаясь получить камень в затылок.       Теперь, когда все пути были пройдены, а возможное зло временно утихомирилось, забившись по разным щелям континента, жить без прежних вылазок по руинам, выслеживать некромансеров, и в целом — развлекаться по полной, становилось все… невозможней. Скучней. Однако Лафф, он же довакин, он же еще до кучи много кто, не унывал. И однажды, после длительного затишья, отсидевшись и наотдыхавшись в Солитьюде, решил, что пора подтягивать портки, идти вновь искать приключений на свою недостаточно настрадавшуюся в былых схватках попу. Между прочим оставивших на ней, родимой, не один, а целых пять шрамов.