***
Мин Юнги не любит людей. Но людям он, кажется, слишком нравится. Когда парень появляется на пороге своего нового класса, он уже знает, что это полный провал. Поэтому окидывает кабинет выжидающим взглядом и опускает голову ниже, изучает деревянную поверхность пустующей парты — ему не нравится, когда уделяют слишком много внимания, как сейчас. Юнги садится и поджимает ноги под себя, всё ещё в полной мере ощущая чужие взгляды, изучающие его физиономию. Сегодня первый день в новой школе. Мин Юнги не тот, за которым девчонки бегают табунами с гортанными воплями «он так похож на парня с той самой дорамы» или «оппа, будь моим парнем». Он не зубрилка-отличник, ненавидит математику, а ещё у него милые глаза и радужки разного цвета. Чимин думает, что Юнги — оживший персонаж японской манги. Быть может, дело в его ярко-рыжих волосах или няшной мордашке. Или, скорее всего, в милых кошачьих ушках. Чимин не может понять. Мин Юнги – кот. Кот с рыжими ушками и уж больно милыми повадками. Поэтому как только он заходит в класс, сразу становится объектом обожания одноклассниц. Всем же охота пощупать кота, тем паче, когда у него смотритекакиепухлыещёчки. И Мин Юнги жмурится, как от слишком яркой вспышки света. Раздражает.***
— Значит, кот? — Мгм. — Офигеть. Чимин любит котов. Не то, чтобы очень, но они ему нравятся. Как Мин Юнги, который старше, как оказалось, на целых полгода и к которому Чимин обращается формальным «хён». И Пак не задумывается об этом, хоть им двоим по шестнадцать, он с упоением смотрит на огненно-оранжевые волосы и дёргающиеся ушки среди кудряшек. Ему и пятнадцати не дашь. И даже четырнадцати. Его «хён» едва тянет на двенадцать с половиной. Мин Юнги не особо общительный, ему нравится морковный сок, и он никогда не появляется в школьной столовой. Чимин думает, это ярко-рыжее пятно в школьной форме сложно не заметить, когда во время перерыва совершенно случайно сталкивается с Юнги в библиотеке. Губы расплываются в ухмылке, и он на ходу выпаливает что-то вроде «привет», но звучит оно как-то несуразно, поэтому Мин хмыкает, подносит ладонь к губам, негромко кашляет и обходит Пак Чимина, не обронив ни слова. Наверное, именно тогда он понимает, что Юнги на самом деле кретин. Или наоборот — Юнги думает, что Чимин — кретин с ужасным пусанским диалектом. Позже оказывается, что Мин Юнги и Пак Чимин живут в одном направлении, и каждый день ездят в одном автобусе, «кот» всегда сидит в наушниках и капюшоне, и почти всегда возле окна. В час-пик он ходит пешком, хоть от школы и до его многоэтажки добрых пять кварталов. Мин Юнги не любит людей. Чимин тоже относится к категории «люди», Мин как-то подсознательно вписывает его в подкатегорию «более надоедливые». Чимин не понимает, почему его взгляд постоянно прочно прикован к новенькому. А ещё он не успевает осознать, почему обронённое «приходи сегодня ко мне, порубимся в стрелялки» так смущает его самого. Отказ Юнги был весьма ожидаем, Пак предвидел это, потому что «у меня много дел, бла-бла-бла», Чимин не верит во всю эту ахинею, но Мин смотрит на него с таким невозмутимым выражением лица, что слишком сильно хочется заржать, что Пак и делает. В глазах кота (Чимин только сейчас замечает, как красиво в жизни выглядит гетерохромия [1]) расплывается белая рубашка Пака, эмблема школы на бежевом пиджаке, кроссовки, пол, собственная обувь. Парень даёт ему время на осознание того, что этот Пак Чимин на самом деле долбанутый, причём на всю голову. В тот день Чимин становится на ранг выше и автоматически переходит в другую подкатегорию, созданную сразу после этого случая. «Ебанутые». Через неделю Юнги всё же соглашается на чиминовское нескладное «пойдёшьсомнойзабабблти?» и сам назначает удобное ему время, потому что предчувствие подсказывает, что «баббл-ти» с Паком затянется приблизительно на два часа. Или больше. В парке по будням почему-то тихо-тихо, погода слишком прохладная для октября, Юнги суёт руки в карманы своей куртки и бросает взгляд на экипированного с ног до головы Чимина. — Что? Я плохо переношу холод. Мин шмыгает носом и стягивает с него вязаный шарф. Пак слишком медлительный, хуже улитки или черепахи, и даже не успевает среагировать, как тёплый шарф оказывается на шее Юнги. «Кот» ухмыляется. Не такой уж этот Чимин и кретин. — Слушай, а хозяин у тебя есть? Юнги лопает розовой трубочкой клубничные шарики в своём баббл-ти. — А что? — Обычно у чьих-то котов есть ошейники. — У меня нет хозяина, — отвечает Мин, сердито смотря на сидящего рядом Чимина. — Не смей. Или я тебя ударю. И только сейчас Юнги жалеет и думает, какого хрена он поплёлся с этим умалишённым за баббл-ти. Чимин улыбается, и его глаза становятся похожими на тоненькие чёрточки. Ему бы больше подошла роль кота. И не потому, что он милый, нет, Мин никогда с этим не согласится. Разве что немного. Чимину бы отлично подошли ушки. И рыжий. А ещё он так лучезарно улыбается, что хочется ему врезать, Юнги кажется (или нет), что Пак «ебанутый» и «мазохист» в одном флаконе. В центре города все на них пялятся, потому что рыжий вдруг забывает о своих ушках и капюшоне — плевать. Формальность вносит в разговор неловкость и, как бы то не странно, Мин просит завязывать с осточертевшим «хёном», а Чимина это только радует, и он покусывает губы и утыкается носом в рукав своей куртки, потому что щёки сейчас такие густо-красные, как ковровая дорожка, ведущая к главному павильону на Каннском кинофестивале. В школе «ебанутый мазохист» почти что преследует его, и это не учитывая того, что они учатся в одном классе. Юнги постоянно ловит его взгляды на себе во время уроков. На самом деле, Мин хочет треснуть его по башке со всей дури, но между ними оказывается протянутая рука Чимина и телефон Юнги с новым созданным контактом «Чиминни» с кучей эмотиконов и сердечек. Мин закатывает глаза. Угораздило же его каким-то образом подружиться с этим чокнутым. Он быстро отгоняет от себя мысли, облокотившись о свой шкафчик в школьном коридоре и смотря вслед уходящему в противоположную сторону Чимину. А Чимин едва передвигает ногами, потому что они превращаются в вишнёвое желе, а потом в кисель. И благо, что уже возле парты. У Мин Юнги один глаз — голубой, а другой — зелёный. Чимин часто отвлекается на него, пытаясь нажимать на кнопочки в правильной последовательности и изредка поглядывая на экран. Они вдвоём в комнате Чимина едят солёные крекеры, сидя на кровати. В одной руке «кот» сжимает джойстик, его ноги каким-то образом оказываются на ногах Пака, это положение кажется очень удобным, потому что в такой позе легче пнуть за мухлёж. — Ну чтоооо? — тянет Чимин, когда колено Юнги касается его живота. — Ничего. Ты всё время спамишь ударами. — Просто ты не умеешь играть, — и после этого Чимин оказывается на полу в позе буквы «ниын» [2] с двумя джойстиками сверху. В этот день за окном первый снег. Юнги зачем-то рассказывает Чимину, что терпеть не может чай, ему нравится зима и что его день рождения в марте. Мин боится сказать что-то лишнее, но почему-то ему хочется говорить и говорить, много, не по делу. А Чимину нравится слушать и анализировать. Возможно, Юнги совсем немного кретин. Ночью они висят на телефоне ровно с того момента, как Юнги переступает через порог квартиры с портфелем наперевес, до отказа набитым вкусняшками, которые мама Чимина успела ему всучить. — Родители не разрешали мне заводить котов. — Почему? — М? Не знаю, — Чимин на мгновение забывает, что Юнги его не видит и пожимает плечами. — Я часто таскал их с улицы домой. Мама говорит, что с ними слишком много забот. — Понятно. — Но я всегда хотел, чтобы у меня был кот. — Зачем? — Ну… — тянет Чимин. — Они милые. Юнги почему-то улыбается. Его бесит клише «милый-кот-Мин-Юнги», но из уст Чимина это звучит как-то… не так. И это даже не бесит, а возможно совсем немного льстит.***
В Сеуле январь слишком холодный, «кот» наматывает на шею тёплый вязаный шарф, который на самом деле чиминовский и даже пахнет им. Юнги иногда присваивает его вещи себе, но Чимин ничуть не возражает. Ему это нравится, так же, как нравится Мин Юнги. Они проводят целое воскресенье снаружи и оба замечают, как дистанция между ними постепенно сокращается, потому что улыбка Юнги на самом деле согревает. Хочется быть ближе. По стечению обстоятельств, Чимин просто не замечает, как его рука оказывается на колене Мина, пока он увлечённо рассказывает ему о «Токийском гуле». Юнги дёргается, Пак только сейчас вспоминает, что ему не нравится, когда его трогают. На самом деле, он не забыл. Ему хотелось притвориться. И он пытается реабилитироваться, потому что под пристальным взглядом «кота» возникает чувство дискомфорта. — Извини. Становится так неловко, даже хуже, чем с дурацким «хён». Оба ищут, за что зацепиться. Мин замечает пирсинг в ухе Чимина, прикрытый густыми чёрными волосами. И Юнги готов поклясться, что раньше он его не видел. Он замечает, что Чимин на самом деле носит карие линзы, замечает родинку на щеке. Только потом ему становится понятно, что они оба пялятся друг на друга около минуты. И Мин не может объяснить этого, потому что они с Паком сидят слишком близко, и это его смущает. А потом Юнги пытается не смотреть в сторону Чимина. День подходит к концу слишком быстро, им обоим не хочется домой, даже когда время переваливает за одиннадцать и телефон Пака не умолкает от звонков мамы. Мин отказывается провожать, он слишком сонный и ему лениво. Напоследок Чимин шутливо посылает «коту» воздушный поцелуй и сразу же уходит прочь. Мин зарывается в шарф глубже, пряча широкую улыбку. Пак не оборачивается, суёт руки в карманы и покусывает губу. В тот вечер Юнги много думает и подытоживает, что Чимин и вовсе неплохой. И, быть может, ему стоит дать шанс.***
Весной Юнги болеет. Чимин вызванивает его, потому что «рыжее пятно» не появляется в школе уже больше недели, а точнее — одиннадцать дней. Не то, чтобы он их считает… да, считает. Пак скучает и ему до смерти скучно в школе, вдобавок Мин наотрез отказывается давать свой адрес, ни под каким предлогом, даже когда Чимин, хитро скрестив пальцы за спиной, даёт обещание, что не придёт к нему. Он говорит, что это гораздо страшнее обычной простуды, и его парень (так Чимин идентифицирует себя сам с прошлого месяца) волнуется, и одновременно его обижает поведение Юнги. В конце концов, почему он не должен знать? — У тебя голос изменился. — Ну, — протягивает «кот». — Я же болею. Не парься. Уже было такое. Мысленно Мин посылает его и вешает трубку сразу после «тебе нужно учиться». Нет, Юнги всё же кретин. Чимин на самом деле пытается глубже погрузиться в учёбу, но у него проблемы с концентрацией и он часто отвлекается на маловажное типа нового блокбастера, который вышел в прокат позавчера, включает радио и просто разрисовывает уголки тетради чёрной ручкой. Чимин считает себя полнейшим придурком, когда в его голову приходит сумасшедшая идея найти «кота». Таким образом, он узнает, что «Минов Юнги» в округе больше сотни, чуть ли не по два на десять квадратных метров. Но ему нужен только один, что по совместительству рыжий кот, поэтому он не идёт в школу утром пятницы, а решает всё же найти его квартиру в одной из надцати многоэтажек. Чимин считает себя полнейшим придурком, и Юнги с этим согласен. Потому что он не понимает чувства, которому способствует появление Пака у двери его квартиры. Чимин не знает точного времени, но снаружи, кажется, темно, а ещё в доме Юнги девять этажей и нерабочий лифт. Он не знает, по какой причине решил, что это будет правильно, не знает, почему Мин злится, но он точно знает, что дом номер 16, седьмой этаж, квартира 76. Мин Юнги стоит на пороге, и его вид не внушает доверия. Он хмурится, а Чимин пытается сообразить, что он сделал не так, потому что по чувству «кот» взглядом втыкает в него тысячную иголку. Он совершенно не похож на больного, и это немного смущает, как и то, что из-под длинного свитера Юнги виднеется край чёрного нижнего белья. А ещё Мин Юнги слишком красив, и у Пака такое чувство, что он замечает это только сейчас, когда неприлично оглядывает его с ног до головы. Юнги слишком красив. Правда, слишком. Его кожа белесая и усыпанная родинками на шее и плечах, глаза блестят, губы немного покрасневшие, а с волосами творится чёрт знает что, но это, как думает Чимин, только дополняет. На нём мешковатый красный свитер толстой вязки, и всё. Чимин смотрит на его худые бледные ноги, потом на руки, сжимающие край свитера. Ему немного не по себе. — Какого хрена? Чимин молчит. Они долго смотрят друг другу в глаза. Юнги кажется, что он завис и ему бы очень хотелось знать, о чём сейчас думает Пак, потому что его лицо люминесцентно-красное, а глаза абсолютно пустые. У Чимина мысли не задерживаются надолго — он вспоминает их первую встречу и случайное столкновение в библиотеке, игры, фильмы, баббл-ти, Мин любит морковный сок, никогда не ходит в школьную столовую, не нравятся прикосновения… Он взглядом скользит по физиономии «кота» и находит в его глазах и жестах прямое приглашение войти. … — Каждый год? У Чимина округляются глаза, когда Юнги всё-таки объясняет ему, что обычно происходит с котами весной. Мин кивает. Оказывается, Пак ни капли не знает о том, на что обрёк себя, влюбившись в кота. Чимин совсем не против и, кажется, даже не воспринимает эту проблему всерьёз. Он считает, что в этом нет ничего страшного. Мин понимает, что не зря назвал его «ебанутым мазохистом», и улыбается. Становится необъяснимо легко. Когда они вдвоём выбираются на крышу, Чимин уже знает, что Юнги его провоцирует. Он делает это открыто, взгляд у него туманный, он почему-то сидит совсем-совсем близко и ему безумно хочется прикосновений. А ещё он напрочь забыл о понятии личного пространства, но Чимин вовсе не против этого. Мин часто улыбается. Это кажется смешным, но Пак хочет, чтобы весна длилась целый год, потому что она меняет Юнги, а Чимину безумно хочется видеть его таким — обезумевшим мартовским котом. И дело даже не в какой-то «особой красоте», а в том, что Мин хочет, чтобы Пак касался его. Даже думать об этом как-то ново и непривычно. Мин, мурлыкая, кончиком носа касается шеи Пака. И если раньше это казалось чем-то из ряда вон выходящим, то сейчас абсолютно нормально, и Чимину комфортно так, хоть он волнуется и не знает, куда деть руки. А Юнги комфортно втройне, потому что запах Пака кажется родным, и вообще — Пак кажется родным и Мину уже плевать, скажет он что-то лишнее или нет — Чимин всё равно не уйдёт. На следующий день Чимин сразу после школы приходит в квартиру 76 и приносит литературу со школы, по пути разуваясь и причитая «тебя две недели не было в школе, ты деградируешь», но «кот» хитро сужает глаза и делает вид, что не замечает и не слышит. Меньше всего ему сейчас хочется думать о школе, тем более, когда Пак говорит, что сегодня он весь в распоряжении Мина, потому что завтра выходной и тому подобное… ему даже не дают договорить до конца, потому что Юнги хочет выбраться вместе с ним на крышу. Чимин спрашивает о родителях Юнги, ему кажется странным, что парень в свои неполные 17 живёт один, но Мин отвечает, что родители постоянно в разъездах. А вообще, они у него есть, как у любого нормального человека или кота. Он не рассказывает, какие они, а Чимин и не спрашивает, потому что по виду Юнги не особо хочет об этом говорить. Вместо этого Пак рассказывает ему, как дела обстоят в школе, и «кот» пропускает это мимо ушей, потому что это не важно и между прочим. Тем более, кроме Чимина он больше никого не знает, а об остальных знать просто незачем. Он прижимается ближе к Паку, опускает голову на его плечо и прикрывает глаза. Всё отходит на второй план — родители, школа и прочее. Его «сейчас» — Пак Чимин, хоть это как-то парадоксально, но больше всего Юнги не хочется, чтобы он двигался. И это просто до ужаса сопливо. У Юнги скоро день рождения и ему исполнится 17. Чимина бросает в дрожь, когда он вспоминает об этом. — Мин Юнги. «Кот» поднимает голову: — Юнги, — исправляет, потому что не нравится, когда Чимин говорит официально. — Юнги, — рыжий кивает. — Что ты хочешь на день рождения? Ступор. Он длится несколько минут, в течение которых Мин понимает, что у него есть мечта, но слишком банальная и её нельзя подарить. А ещё он стесняется о чём-то просить Пака, но вариант «мне ничего не нужно» с треском проваливается, и Юнги даже не озвучивает его. Он смотрит на Чимина, чьи глаза сужаются и вокруг появляются морщинки — тот широко улыбается и Мин думает, какой же он всё-таки… кот. И, видимо, пауза затянулась. — Я хочу, чтобы ты пришёл. — И всё? — И всё. У Юнги есть оправдание своего поведения, но оно не к месту, потому что будь то весна, зима или лето — он бы всё равно это сделал. У Юнги всё, кажется, переворачивается, и он накрывает губы напротив своими. У Юнги во всём виноват Пак Чимин. Он не может объяснить чувств, которые возникают, когда его губы касаются губ Чимина и всё как-то само собой уходит на второй план — алеющее небо и гул внизу смешиваются и образуют собой картину абсолютной гармонии. И Мин никогда бы не знал этому определение, если бы не этот случай на крыше с Чимином и его раскрасневшимися губами после поцелуя. Это длится несколько секунд, Юнги позволяет Паку привыкнуть к новым ощущениям. Касания губ неуверенные и робкие, но оба быстро привыкают, глаза смыкаются сами, а когда Чимин видит перед собой лицо «кота», мир словно затопило и всё плывёт перед глазами зелёно-голубыми красками. Пак не помнит, кто первый начал. Но он хочет ещё. А Юнги не может отказать. Воздуха становится совсем мало. Они вдвоём уходят вовнутрь сразу после первых сумерек, Чимина клонит в сон и он засыпает на плече Мина, как только они вдвоём опускаются на мягкий диван. Тембр голоса «кота» действует быстрее снотворного. Мин не хочет его будить, а ещё больше не хочет отпускать домой, потому что присутствие Чимина способствует чувству полноты и совершенства, и, кажется, без него всё будет не так идеально. Юнги почему-то не помнит, какой была его жизнь до этого момента. Каждый раз, когда он об этом думает — невольно возвращается к мыслям о Чимине, его пусанском диалекте и сумасшествии, что он излучает. Поэтому он вводит пароль на его телефоне (и хоть Пак никогда не говорил ему о нём, Мин всё равно его знает) и ищет в списке контактов номер мамы — предупредить, что Чимин останется на ночь у него. После, Юнги стягивает с Пака школьную форму, приносит подушку из своей комнаты и накрывает его колючим пледом. Мин молча благодарит Чимина, потому что есть за что. Приятно, что Пак не ведёт себя, как все, и ему вполне наплевать на мнение социума. И Юнги кажется, что наличие Чимина рядом скрашивает и каким-то образом отучивает Мина отталкивать от себя и подгонять всех под один стандарт. С Паком он гораздо уверенней. Ему нравится некогда выбешивающий диалект, на котором Пак Чимин говорит, нравится, что в квартире так много чиминовских вещей, которые он планирует, но не хочет возвращать. И его глаза, которые становятся похожими на чёрные ниточки, каждый раз, когда он улыбается. Юнги привязался к Чимину, он признаёт это. Вернее, Чимин сам привязал его к себе, а Юнги особо не сопротивлялся. Утром Мин просит Пак Чимина пожить у него пару дней на следующих выходных, сразу после дня рождения. В этом нет никакого подтекста, Юнги просто хочет, чтобы Чимин был рядом, но не говорит это вслух и пытается настроиться на отказ, хоть Пак никогда не отказывал ему до этого. «Кот» думает, что после их первого поцелуя что-то изменилось или изменится, но по правде, Чимин хочет, чтобы таких первых поцелуев у них было миллион. Он впопыхах завязывает шнурки на кедах, натягивает мятый кремовый пиджак и быстро-быстро кивает, мол, да, да, да, дададададада, я приду, приду, не волнуйся. И это кажется Юнги чертовски милым и забавным. Мин ни на йоту не сомневается, что Чимин всё-таки придёт. От этого ему спокойно. Дома Чимин пытается объяснить новую необходимость своим родителям, но в мыслях сейчас настоящая смесь, напоминающая жижу — он зачем-то думает об их с Мином первом поцелуе и мечтает как можно быстрее довести свои навыки до идеала, он думает, что Юнги это будет безумно нравиться и он будет прижиматься ещё ближе и смешно мурлыкать — это всё вызывает улыбку. Мама смотрит на него, как на сумасшедшего и чувствует, что сын, скорее всего, недоговаривает или скрывает, но когда его мордашка расплывается в очень милом, кошачьем (и откуда же он этого набрался?) «пожааааалуйстааа», стена недоверия ломается. — Хорошо. Но только если его родители… Чимин больше ничего не слышит, потому что ему хватает доли секунды, чтобы долететь до своей комнаты.***
Пак Чимин не может предугадать, как Юнги отнесётся к его подарку, но он помнит, как в октябре тот грозился его ударить. Конечно, с октября многое изменилось, в октябре Мин нарочно его игнорировал и противился любых прикосновений, зато сейчас… сейчас март, и сегодня у Мин Юнги день рождения. Чимин наматывает на пальцы чёрный ошейник. Пак считает, что Мину идёт чёрный цвет. «Коту» вообще любой цвет к лицу, поэтому когда Юнги распахивает двери прямо перед носом, Чимин ещё раз в этом убеждается, потому что чёрная кожаная куртка и рубашка в клетку и правда ему идут. «Привет» и «поздравляю» забываются, и Пак неловко смотрит в пол. Самый что ни на есть мандраж у Чимина появляется где-то между второй и третьей секундой молчания. И, кажется, сейчас он на последней стадии, потому что Пак не чувствует ног и твёрдая почва исчезает и откуда-то возникает чувство падения. Со стороны наблюдателя неловко вдвойне, Юнги успевает осознать, что Чимин ведёт себя очень глупо. Они молчат около двух минут, Мин слабо улыбается, потому что ему это кажется немного забавным. — Юнги-я, — Чимин изначально теряется, и рыжий не имеет понятия, как его подбодрить, — С днём рождения. Ещё в зоомагазине Пак отчего-то решает, что ошейник со свисающей многоцветной бабочкой, переливающейся на свету — хороший подарок. На нём красуется бантик ярко-апельсинового цвета, который отдалённо напоминает цвет волос Юнги. Юнги же считает, что это слишком мило, и он не может просто взять и перестать улыбаться. Ошейник — символ принадлежности, а Чимин хочет, чтобы Юнги согласился быть его. Даже если не согласится. В любом случае, это не обижает. Возможно, Пак поторопился. Он не может нацепить его без разрешения. Поэтому решает подарить – и носит Юнги его или нет – всё равно. Он боится, что это каким-то образом повлияет на их неоднозначные отношения, Чимин не хочет ничего менять. Ещё бы. Юнги ещё должен ему миллион поцелуев. И сейчас он окидывает его каким-то холодящим удивлённым взглядом. Право принять или отказаться остаётся за ним. — Ошейник? Это вызывает спорные чувства у обоих. Подарок Чимина и вправду застаёт Мина врасплох, потому что до этого он никогда не думал об этом и это ужасно коробит. Пак не торопит его — даже совсем наоборот. Он относится с пониманием. Если у «кота» есть ошейник — значит, он принадлежит кому-то, Юнги не знает, как это, что это и как он должен себя чувствовать. Мысли перемешиваются и создаётся впечатление, что пол становится потолком и гравитация тянет его вниз, и на этот раз он не пытается найти оправдание. Потому что сейчас перед ним карие глаза Пак Чимина, и они кажутся ему до безумия красивыми. Мин ценит, что Чимин всегда ставит чувства Юнги выше своих, даже не смотря на то, что «кот» по факту питомец и у Пака есть право владеть им, если он захочет. Он сразу понимает, почему Пак дарит то, что в принципе «котам» никто не дарит. Не принято. Чимину нравятся коты. А в Мин Юнги он бесповоротно влюблён. — Ну, я думал… Чимин нервничает и упорно пытается это скрыть. — Мне нравится. Спасибо. Юнги не знает точно, что в конечном итоге влияет на его решение. Наверное, обоюдное доверие или чувства, что он питает к Паку. Быть может, что-то совсем иное, какая-то мелочь вроде любви к баббл-ти или лёгкая одержимость видеоиграми. Возможно, дело в наивности. У «кота» много причин пойти наперекор своим принципам. И это всё, как думает Мин, ещё один повод любить Чимина, потому что он вряд ли человек, а Юнги не нравятся люди. Ему нравится Пак Чимин, а Пак Чимин — что-то неземное. Мин позволяет зацепить его у себя на шее. Потому что он очень-очень милый. Не Чимин, а ошейник. Хотя и Чимин тоже. Потому что он закусывает губу и пытается сдержать лучезарную улыбку, она кажется ему неуместной и со стороны это выглядит чересчур мило. И Мин замечает эту мелочь, потому что ему не хочется отводить взгляд. Наверное, для Юнги ошейник — что-то вроде доверия, так он его позиционирует. Для Чимина — демонстрация привязанности. В тот вечер они вдвоём выбираются на улицу. Снаружи душно. Пак сцепляет их руки, на что Мин улыбается и опускает голову, чтобы скрыть это. У него руки ледяные от волнения, Чимин некрепко сжимает его ладонь и не подаёт виду, чтобы Юнги не чувствовал себя неловко. Их совместные вылазки давно не повторялись, и Пак признаёт, что очень сильно скучал по этому, потому что отчего-то ему кажется, что жить он начинает только когда рядом Мин. И даже если они просто устраивают турниры и рубятся в видеоигры, напрочь забыв об уроках и домашней работе, или просто слушают радио и Чимин записывает названия понравившихся песен. Всё равно. Когда они вдвоём, то на всё смотрится с другого ракурса и даже обыденные вещи выглядят и чувствуются иначе. Чимин смотрит на то, как Мин Юнги, его Мин Юнги, теребит край ошейника, а потом прячет бабочку за воротник рубашки. На губах обоих играет улыбка, когда они возвращаются домой далеко за полночь, а потом усмешки стираются и растворяются в поцелуе, в который Пак вовлекает «кота» у подъезда. И как-то плевать, если кто увидит. В квартире идеальная температура для существования. Голос Чимина эхом отбивается от углов пустой комнаты. Юнги слушает. Он до чёртиков красивый, его глаза сомкнуты, а ушки смешно подрагивают, и Чимину кажется, что ему так уютно и тепло, что он заснул. Пак кончиками пальцев убирает растрёпанную рыжую чёлку с глаз и лба и впервые за всё время аккуратно касается скул, щёк и подбородка. — Поцелуй уже. И Чимин улыбается. Мин будто бормочет во сне, но когда Чимин встречает пару узких глаз прямо перед собой, в упор смотрящих на него, по коже пробегают мурашки и ему становится одновременно и жарко, и холодно. И, конечно же, Юнги долго не ждёт и притягивает его за шею к себе, Паку нравится, когда его «кот» проявляет инициативу. Он закрывает глаза и когда открывает — Юнги уже сидит у него на коленях и вжимает в мягкий диван. Чимину просто до разноцветных пятен перед глазами нравится Мин Юнги, а ошейник с бабочкой на его шее только подкрепляет эти чувства, потому что теперь он осознаёт, что «кот» – его. И это кажется правильным. Юнги смотрит на Пака затуманенными глазами, и им обоим очень сильно хочется целоваться, хоть это всё ещё непривычно. И даже если это их сотый, двухсотый или тысячный раз — оба чувствуют себя так же, как это было тогда, на крыше. В таком положении они сидят долго, на часах почти 2 часа ночи, но никто не чувствует усталости. Юнги отлучается только чтобы выключить свет и глаза понемногу привыкают к темноте. Его губы поалевшие и опухшие, Чимин хочет ещё. Мин Юнги разучивается отказывать. Он зачем-то говорит, что доверяет Чимину, а у Чимина по этому поводу нет сомнений. «Кот» возвращается к нему на колени, его ладони опускаются на плечи Пака, а потом он и вовсе прекращает двигаться, лишь в упор смотрит на своего хозяина и глянцевый блеск его глаз отчётливо видно даже в полумраке. Чимин ощущает едва уловимую дрожь рук на своих плечах, а у самого мурашки по коже, потому что ему начинает казаться, что он знает, о чём молча просит Мин. Тишина разбивается из-за по-глупому дрожащего и хриплого голоса Юнги: — Я хочу тебя, Чимин. Чимин стопорит, и это можно объяснить. Юнги хочет воспринимать это как отказ, потому что Паку на самом деле нужно подумать, а времени катастрофически не хватает, и он корит себя за медлительность. Хотя, дело даже не в медлительности, а в том, что их временами недоотношения развиваются со скоростью сверхсветового движения. Времени действительно в обрез, хоть спешить толком некуда, разве что неохотно пойти спать, потому что на часах почти четыре, а завтра в школу. Юнги пытается выбрать момент, чтобы извиниться, но Чимину и так всё ясно, даже без слов. Он кивает. — Я хочу тебя. Юнги удаётся скрыть удивление. Он ведёт младшего в свою комнату. И после этого до Чимина доходит, что он за всё время ни разу не был в комнате Юнги. Но сейчас не до этого. Когда Пак опускается на кровать, Мин сразу же возвращается к нему на колени. Он сам расстёгивает пуговицы на рубашке, потому что Чимин не знает, что делать в таких случаях. Он догадывается, но сейчас ошибиться вдвойне страшно, даже несмотря, что Мин сам попросил его об этом. А ещё он сказал, что доверяет ему, и это совсем немного, но расслабляет и придаёт какой-то абстрактной уверенности. Пальцы перестают дрожать. Чимин стягивает футболку и чувствует, что внизу тянет узел и становится невообразимо тесно. Мин – нереальный. Это было первым, о чём подумал Пак, когда впервые увидел «кота» в классе. Юнги смущается, но не так сильно, как Чимин, и понимание немного улучшает ситуацию, потому что они на равных и Мин тоже испытывает это впервые. Ему хочется попробовать, каково это. Становится прохладно, у Чимина табун мурашек по коже, Мин слабо улыбается. На самом деле, в комнате до ужаса душно. Руки Пака ледяные. Оба застывают. Мин цепляется за резинку нижнего белья Чимина и второму кажется, что прикосновения у него робкие и эта дрожь пробегает по его телу и вызывает приятные ощущения. Пак проводит ладонью по плечу Юнги, робко касается сосков и живота. — Сделай так ещё раз. Чимин не сразу понимает, чего он хочет. Чимину то ли холодно, то ли жарко. Юнги плотно прижимается к нему, и его рука внутренней стороной ладони ложится на пах Чимина. В комнате абсолютно тихо, слышно только шуршание простыни, которую Пак сжимает в кулаках. Стянуть с себя последнюю одежду оказывается гораздо сложнее, чем это себе представлял Чимин. Юнги позволяет сделать это самостоятельно, посему, немного приподнявшись, он освобождает тело от узких джинсов и белья разом, и сразу же густо краснеет, хоть в комнате темно и Мин пытается смотреть только в глаза напротив, чтобы не смутить ещё больше. Приподнявшись, Юнги пытается повторить, но ноги едва касаются пола, поэтому он просто расстёгивает ширинку штанов и молча ждёт, пока Чимин поможет ему это сделать. Если, конечно, решится. Решится. Пак стягивает штаны и бельё, оголяя идеальную бледную кожу. Затем его губы касаются ключиц, язык едва касается ошейника и играет с многоцветной бабочкой, а чужие руки слабо тянут за волосы – Юнги хочет в губы. Тела соприкасаются, и от жара сносит крышу. Оба впервые чувствуют это разрядом тока по телу. Юнги знает, что будет больно. Он ложится головой на плечо Чимина сразу после того, как они отстраняются друг от друга, а руки обвивают шею. В мыслях всё спутывается – категории, подкатегории, и теперь совсем неясно, кто такой Пак Чимин и как его определять. Юнги помнит только яркие неоновые вспышки и быстро-быстро ускоряющийся пульс, потому что в паху тесно. Становится влажно. Рука Пака скользит вдоль, Юнги сам в неё толкается, немного приподнимаясь и цепляясь за плечи. Он облизывает и кусает губы, а Чимина это сводит с ума. Рыжие волосы щекочут лицо, Пак утыкается в них носом, когда Юнги сжимает ноги и его голос становится сиплым. Чимин что-то шепчет, его вторая рука гладит спину «кота», но Мин ничего не разбирает, и все слова кажутся ему незнакомыми, потому что оргазм накрывает его с головой и он обеими руками обвивает спину Пака, прижимаясь так близко, как только возможно. Чимин входит медленно. Мин хнычет, уткнувшись ему в шею. Ногти больно впиваются в кожу после первого толчка вовнутрь, Пак громко дышит и прижимает к себе Юнги – слишком узко. Он даёт время привыкнуть к этому чувству, ощущая, как вокруг плоти сокращаются нервы и как постепенно становится горячее. И совсем не хочется быть сдержанным, потому что всё это и правда сносит крышу. Юнги решает двигаться сам и руки Чимина опускаются на его таз, сдерживая и не позволяя причинять себе боль. Пак терпит и пытается привыкнуть к новому ощущению. Ему тесно и он уже на пределе. Движения скомканные, Чимин двигается рывками, а кожа на спине больно жжёт, потому что Юнги сильно цепляется ногтями и тихо хнычет. Ему тоже больно, но эта боль в несколько раз хуже царапин, поэтому Мину нисколечко не жаль, Пак понимает и поддаётся, потому что некогда красивые глаза «кота» блестят от слёз. Чимин пытается смягчить боль, но каждый раз, когда он приостанавливается, Юнги воспринимает это как вызов и двигается сам. Ему хочется довести это до конца. Голова Юнги на плече Чимина, Пак плавно целует его шею, и комната наполняется тихими вздохами и скрипом кровати. Создаётся такое впечатление, словно всё плывёт перед глазами. Юнги вязко и липко. Пак откидывает голову и ложится на кровать, утягивая за собой Мина. Он выходит и на животе чувствуется что-то влажное. — Извини, — тихо шепчет Чимин. — Кретин. — Я знаю. Не царапайся. На кровати в комнате Юнги ужасно тесно вдвоём. Его комната выдержана в голубых тонах, Чимин замечает, что за окном уже светло. «Кот» спит у него на животе, тихо посапывая и от этого спокойно. Чимину не хочется думать о сегодня или завтра. Утром Мин Юнги ненавидит Пак Чимина. — Юнги. Три. — М? — Вставай. Два. — М? — Ты идёшь в школу. Один. И Юнги лежит на твёрдом полу. И, если честно, то за это хочется убить. Это входит в планы, которые Юнги грозится осуществить до следующих выходных, а пока они пропускают битком набитый автобус и идут в школу пешком. Дома Чимин собирает вещи и причитает «всевещивтвоихволосах,матьтвою,Мин Юнги». И пока он экспрессивно и с прилагательными высказывает своё «фе» размером с две десятиэтажки, Юнги просто молча сваливает в свою комнату и делает вид, что занимается уроками. Пальцы дёргают бабочку на ошейнике, Чимин появляется в комнате рядом с «котом» совсем неожиданно, и ему подошло бы сначала постучать, прежде чем входить, но Юнги привык не возражать. Правда, сначала он пытается выглядеть рассерженным, что-то мямлит про личное пространство, а Чимину хочется вслух заржать, потому что он сумасшедший кретин. И он нравится Мин Юнги.