Право на отдых

У Чарльза блестящие глаза, расфокусированный взгляд и улыбка от уха до уха, которой он одаривает всех без разбора. Он теснее прижимается к Рейвен, пытаясь устоять на своих двоих, и это у него выходит с трудом. Та лишь улыбается, вспоминая, сколько её названный брат может выпить, прежде чем свалиться мёртвым сном. Также она не забывает о том, что в таком шатком состоянии Чарльз всегда ищет себе объект для оживлённой полупьяной дискуссии, в ходе которой он сможет впечатлить юную деву своими познаниями в области генетики, а потом увлечь в уединённое место. В этот раз всё случается немного по-другому и, в конце концов, недовольных не остаётся. Эрик Леншерр всегда позволял себе пить только дорогой виски, разбавляя его ромом для ощущения, что он всё-таки может опьянеть. Поэтому предложение посоревноваться с самим Чарльзом он принимает охотно, уже понимая, кто в итоге окажется победителем. Он улыбается одной мысли, что Чарльз способен выпить столько и не упасть на месте, всё-таки в обычное время он старается производить впечатление приличного и скромного человека. Всё начинается вполне мирно, они тягают рюмку за рюмкой, глядя друг другу в глаза. Азарт горячит их и без того кипящую кровь, а окрики сопутствующих их друзей-мутантов только подбадривают на продолжение. Когда Чарльз уже еле стоит на ногах, Эрик деликатно придерживает его за талию, таща куда-то в сторону диванчиков. В баре практически никого нет, и Эрик осторожно кладёт практически безвольного Ксавьера на мягкие подушки, сам садится рядом и достаёт сигареты. За повседневной беготнёй он начинает забывать, когда курил последний раз, поэтому с лихвой навёрстывает упущенное, затягиваясь второй подряд сигаретой. Неразборчивое мычание банально вырубившегося минутами десятью ранее, Чарльза он слышит с трудом, музыка в баре играет на полную катушку, хоть развлекать уже и некого. Эрик поворачивается к Ксавьеру, который вальяжно раскинув руки на диване, смотрит на Леншерра каким-то странным взглядом. Он одновременно и пьян, и трезв, будто через пять минут ему выступать перед толпой заумных профессоров Оксфорда. Он лениво скользит взглядом по лицу Эрика, на мгновение задерживаясь на губах, и продолжает пялиться в глаза. – Что? – не выдерживает Эрик, выгибает бровь и улыбается. – Ничего, – Чарльз поворачивается на бок, трёт лицо руками и делает попытку встать. Естественно, безуспешную, но вовремя подобравшийся Эрик хватает его за руки и удерживает в вертикальном положении. Сейчас они стоят, тесно прижавшись друг к другу. Эрик, вцепившись в плечи Чарльза, обнимает его за талию одной рукой, второй всё ещё держа ладонь цепкими пальцами. Ксавьер осоловело моргает, опуская взгляд. – Отвези меня домой, – и пытается высвободиться, отклоняется. Леншерр держит крепко, сам не понимая почему – или боится, что Чарльз снова совершит попытку завалиться на пыльный пол, или потому что держать Чарльза так приятно, и острый запах дешёвой текилы щекочет ноздри, а тепло тела пускает искорки под кожу. – Эрик. Тот смотрит как-то странно, отводит взгляд и, не отпуская руки, тащит за собой к выходу. Уже на улице ловит такси и молча помогает забраться внутрь, садится следом и повелительным тоном сообщает водителю адрес особняка. В зеркале заднего вида видны глаза таксиста, который как-то неодобрительно, но смиренно смотрит на Чарльза и заводит мотор. Езды здесь минут на двадцать, и за это время Чарльз успевает два раза уснуть и столько же раз проснуться, подскакивая на очередном ухабе дороги. Он уже минут десять как полулежит на Эрике. А тот совсем не возражает, чуть сжимая его плечо, удерживая, когда в очередной раз трясёт. Леншерр расплачивается с таксистом и делает попытку вытащить сонного, растрёпанного Чарльза из машины, тянет на себя, смеётся, когда тот спотыкается и валится из кабины, носом зарываясь в зелёную траву. На улице уже сумерки, и не видно почти ничего, только фары машины светят в глаза. А Чарльз лежит на траве, в своём строгом костюме-тройке, смотрит на звёзды, которые уже начали появляться на безоблачном небе, и начинает смеяться. Хохочет взахлёб, прижимая ладонь ко лбу, смотрит на Эрика и вдруг замолкает. Молча тянет к тому руку, приглашая – сам не зная куда, а главное зачем – и улыбается лёгкой, полупьяной улыбкой. Эрик, словно зачарованный, подходит ближе и садится рядом. Но у Чарльза сегодня вечер дурачеств, поэтому он валит его на траву, начинает шутливо бороться. Алкоголь в его крови заставляет делать необдуманные глупости. А может наоборот то, чего больше всего хотелось долгое время, но руки были словно связаны. Они катаются на лужайке перед домом, и со стороны это смотрится, должно быть, глупо. Но им весело, безумие Чарльза передаётся Эрику, и тот не отстаёт, проходится рукой по рёбрам телепата, щекочет, заставляет смеяться несдержанно. На какой-то момент Чарльз делает вид, что сдаётся, поднимает руки в примирительном жесте, а сам сбивает с ног нависшего над ним Эрика и валит на землю. Прижимает бёдрами ноги Леншерра и смотрит каким-то неизвестным ещё Эрику взглядом – глаза полуприкрыты, ресницы чуть слиплись и улыбка странная, на грани нежности и безумия. Сопротивление как-то само собой перестаёт быть актуальным и Эрик лежит – покорный, ждущий, ничего не опасающийся. Потому что это Чарльз Ксавьер, который спас ему жизнь, который учит его контролировать собственные мысли, который сейчас сидит у него на коленях, прижимая к влажной от росы траве. Чарльз прикрывает глаза, будто решаясь на что-то, и тянется руками к лицу Эрика, очерчивает скулу, проводит пальцем по небритой щеке, легко касается губ и замирает окончательно. Леншерр сейчас схож с каменным изваянием, только сердце стучит словно сумасшедшее, выбивая марш в груди, но лицо его спокойно, даже слишком безмятежно для подобной ситуации. Когда ты лежишь на траве, а сверху тебя сидит Чарльз, гладит тебя по лицу и боится открыть глаза. Эрик было открывает рот, хочет спросить какого чёрта они делают, но Чарльз мгновенно прикладывает пальцы к его рту и тихо шипит, призывая сохранять тишину, прижимает к траве и замирает, транслируя в голову Эрика: «Не шевелись. Дети вышли из гостиной и идут в сторону сада» И Леншерр замирает, хоть и не собирался совершать никаких резких телодвижений. Дыхание Чарльза на его щеке, он полностью лежит на Эрике, и ему больше всего хочется увидеть его лицо при свете, потому что на улице совсем смеркалось и непроглядная темнота скрыла их от любопытных взглядов. Пока Ксавьер напряжённо, и уже почти трезво, вслушивается в тишину, разбиваемую возгласами подростков, Эрик зря времени не теряет. Провокация Чарльза не осталась незамеченной, теперь очередь Леншерра облапать там, где пожелается, поэтому его руки уже гладят Чарльза по спине, сжимая ткань пиджака, спускаются ниже и резко ведут вверх, касаясь шеи. Вдруг окна на кухне зажигаются светом, и они, как пойманные подростки, замирают, задерживая дыхание. На улице начинает холодать, ветер гуляет по парку, пробирая до костей, ероша и без того взлохмаченные волосы. Эрик лениво прикрывает глаза, про себя решая, что пьян тут, по всей видимости, не только Чарльз, и их обоих уносит куда-то, потому что объяснить это ребячество невозможно. Кроме детских тычков локтями, есть ещё что-то, отчего Чарльз дышит уже тяжело, а Эрик с каким-то необъяснимым стыдом ощущает, что в штанах тесно. Про себя он вновь решает, что быть такого не может, но оно всё-таки происходит, не спрашивая разрешения. – Друг мой, да мы пьяны, – доверительно сообщает Эрик, чтобы хоть как-то оправдать то, что он хочет сделать. Именно хочет, понимает Эрик, прижимаясь собственными губами к щеке Чарльза. Замирает, дышит теплом расслабленного алкоголем профессора и у самого внутри будто что-то загорается. Где-то вдалеке вновь слышатся крики, а пространство вокруг погружается в непроглядную тьму. Оба мужчины мысленно представляют, как будут завтра ругать непутёвых учеников за полуночные шатания по окрестностям поместья, а потом посторонние мысли вытесняются жарким дыханием и блестящими глазами. Чарльз запрокидывает голову, обхватывает ладонями голову Эрика и шлёт образы, которые тот с жадностью хватает, пытается разглядеть внимательней, почувствовать. Нескончаемый поток непристойностей заводит и без того взбудораженного Леншерра и он не выдерживает, хватая Чарльза за бёдра и пытается встать. Тот лишь смеётся, шепчет что-то о том, что они упадут, потом прижимается теснее и выдыхает в самое ухо: «Отнеси меня в дом», а у Эрика встаёт так, будто Чарльз только что предложил ему отсосать посреди гостиной в обеденный перерыв. Он вскакивает, удерживая свою ценную ношу, и направляется в сторону дома, попутно заглядывая Чарльзу в глаза, когда свет от входной двери падает ему на лицо, видя полную расслабленность. Ксавьер наслаждается всем, что имело место быть сегодня вечером, и явно рассчитывает на большее, отвечая таким же жадным взглядом Эрику. Как только нога Леншерра касается лестницы, ведущей наверх в спальни, Чарльз резко освобождается из его объятий, прижимая Эрика к стене, целуя грубо и требовательно, прикрывая глаза. Поцелуй перерастает в соревнование на количество болезненных укусов. Эрику нравится настойчивый Чарльз, нравится его вкус, приправленный выпитым алкоголем и выкуренным кальяном, нравится то, как профессор удерживает его на месте, не позволяя сделать и движения, остаётся только целовать в ответ, стукаясь зубами и сдавленно стонать, мечтая уже добраться до заветной двери наверху лестницы. И добраться до взмокшей от пота спины Чарльза, притиснуть к себе, проводя ладонями по бокам и ниже, ниже. Ксавьер отпускает Эрика, хватает за руку и тащит за собой, теперь он ведёт запутавшегося в конец Леншерра, пошатываясь на поворотах. Он прикладывается с силой об угол, начинает смеяться, а сзади вновь подхватывают сильные руки, поднимают в воздух и обнимают так, что ходить на собственных ногах как-то резко перестаёт хотеться.