Мертвец

Мертвец не был похож на мертвеца, скорее на огромную куклу из папье маше: пергаментная желтизна кожи, неподвижные черты лица и, распахнутой книжкой-раскладушкой, грудная клетка, заглянув в которую, можно было увидеть… Впрочем, Белль не заглядывала. Когда-то этот мертвец снился Белль в кошмарах. Однако, раз за разом спускаясь сюда, в подвал, чтобы поднести Темному чаю, она мало-помалу привыкла и даже научилась кивать мертвецу, как старому другу. Румпельштильцхен недовольно ткнул мертвеца пальцем под коленку. — Встань и иди! Встань и иди, дорогуша! Мертвец все лежал, как ни в чем не бывало. Видимо, щекотка его тоже не брала. Румпельштильцхен шипел и сновал вокруг, то ли непонятно ругаясь, то ли бормоча заклинания. Белль было все равно. Когда-то ей было жутко, через десяток ходок она задумалась о том, что поднимать мертвых – противно человеческой природе, а еще через некоторое время догадалась брать с собой книжку и теплую муфту: в подвале было холодно и скучно, а Румпельштильцхен был настолько увлечен своей идеей, что отвлекать его было чревато. В этот раз книгу дочитать она не успела. Осталось немного, всего-то десяток страниц, когда Румпельштильцхен раздраженно всплеснул руками и пнул столик, на котором вольготно разлегся труп. Столик зашатался, мертвец сполз к краю, и рука его свесилась вниз, болтаясь туда-сюда диковинным маятником. Белль заметила это мельтешение краем глаза; рука все еще была больше похожа на человеческую, нежели на кукольную, и от ее вида Белль стало дурно. Она украдкой прижала ладонь ко рту. Румпельштильцхен соизволил это заметить. — Ты принесла мне чаю? – спросил он, — Зря. Я уже собирался уходить. — Так долго собирался, что твой чай успел заледенеть, — кивнула Белль, — почему бы тебе просто не оставить его в покое? — Почему бы мне не дать ему размяться? — хихикнул Румпельштильцхен, — Может, в нем умер великий танцор? Белль не нашла что ему ответить. — Неужели тебе не интересно, что там, Белль? Там, за чертой? Я-то считал тебя любознательной, — продолжил Румпельштильцхен, — Хотя чего еще ждать от смотрительницы? Только и знаешь, что пыль метлой гонять и от мышей хорониться, куда там до тайны жизни, какой интерес? Он смотрел на Белль насмешливо и испытующе. Почему-то захотелось доказать, что она не просто смотрительница, что ее интересует что-то еще кроме домашних забот. Захотелось… да хоть бы и рассмотреть, что там, за ребрами мертвеца. Она шагнула было к столику. И вдруг замерла. — Ну что же ты? — разочарованно вздохнул Румпельштильцхен. — Суп выкипает! — брякнула Белль первое, что пришло ей на ум, и устремилась вон из подвала. Румпельштильцхен расхохотался ей вслед. Ему очень нравилась его придумка. Разве он дурак — пытаться воскресить иссохшую мумию? Любой скажет, что это невозможно. Однако наблюдать за выражениями лица Белль было забавно. Настолько забавно, что он играл в эту игрушку уже которую неделю, и ему все не надоедало. Но люди ко всему привыкают, и Белль — не исключение. Скоро она будет бояться этого мертвеца не больше, чем какого-нибудь сгнившего бревна. Румпельштильцхен развивал в ней смелость: для ее же блага старался, между прочим. Да и про свое собственное не забывал: сколько веселья он получал в процессе! Люди ко всему привыкают. Возможно, когда-нибудь Белль привыкнет и к нему, Румпельштильцхену. И будет бояться его не больше, чем этого мертвеца.