Там, где Бог закрывает глаза

      Вечно молчаливый склеп спокойно дожидался своих гостей. Они не могли не прийти, сегодня был слишком особенный день. В затхлом помещении воцарилось поистине гробовое молчание: словно всё затаило дыхание. Мертвецы, привыкшие держать рот на замке, жуки и черви, копошащиеся в телах и рыскающие в поисках пропитания, птицы, имевшие обычай громко хлопать крыльями снаружи или вовсе залетать внутрь через единственное окно усыпальницы, – все утихли. Даже воздух забыл о всяких колебаниях - казалось, само время остановилось. Однако вот вдалеке послышались спешные шаги, и тишина, какая бывает лишь рядом с мертвыми, разрушилась. Скоро послышались и негромкие переговоры, ворчание, чей-то короткий смешок на фоне звонких щелчков замка. Наконец слишком новенький для такого места навесной замок сдался, впустив в помещение долгожданных гостей. Тьма с радостью приняла в свои объятия слабые лучи фонарей. Группа молодых людей в черных робах неуверенно ступила внутрь склепа, шустро осматривая помещение, словно что-то могло измениться с момента их прошлого визита. Но всё было как и прежде. Небольших размеров склеп, давно забытый всеми живыми душами, возглавлявший столь же заброшенное кладбище, в последнее время несколько сменил свой облик по сравнению с тем, каким он был около сотни лет назад. Стены были завешаны черными полотнами, на которых красовались плакаты с изображением Зверя. Гробы были осторожно расставлены около стен, образовывая в центре склепа свободное место. На полу еще немного виднелась плохо стертая с прошлого раза пентаграмма. В выемках на стенах были расставлены ещё не зажжённые свечи и благовония. Наконец, поблизости от пентаграммы располагался крупных размеров алтарь с парочкой черепков, сияющих пустыми глазницами и словно улыбавшихся гостям. - Уф, ну и вонь, - с неудовольствием заметил высокий парень с взъерошенными светлыми волосами. - Давно пора привыкнуть, – одернула его девушка, злобно сверкнув чёрными глазами. - Имей уважение к этому месту. - Мертвым всё равно на твое уважение. - Мертвым может и всё равно, а вот Тьме – нет. Парень замолк, подбирая слова, но, так и не найдя, что ответить, сказал: - Хорошо-хорошо, ты права. Куда мне его положить? – блондин указал глазами на с трудом удерживаемый им груз – крупный мешок с прорезями, по форме напоминавший человеческую фигуру. - На алтарь, разумеется, – у девушки при упоминании о ноше заметно перехватило дыхание, хотя она и пыталась скрыть своё волнение раздраженной интонацией в голосе. - Давайте начнем приготовления, – вклинилась в разговор другая девушка. Её взгляд испуганно бегал по помещению, в особенности часто скользя по мешку, который блондин уже начал укладывать на алтарь.       Четвёртый присутствующий, совершенно игнорируя остальных, в это время уже начал копаться в своем рюкзаке, доставая содержимое. Худощавый, с почти прозрачной бледной кожей, на которой в некоторых местах отчетливо были видны синие вены, он напоминал скорее призрака, чем человека. Его отросшие черные волосы так и норовили попасть ему в глаза, однако он совершенно их игнорировал. Стеклянные серые глаза, ничего не отражая, тупо смотрели внутрь рюкзака, представляя собой непроходимые врата внутрь его души. На лице не проявлялись совершенно никакие эмоции: ни азарта и предвкушения, охватывавших черноглазую брюнетку, ни испуга русоволосой девушки, ни растерянности блондина – ничего, не было даже равнодушия. Неизвестно, слышал ли он их разговор или нет, он просто занялся своим делом.       Спустя мгновение остальные присоединились к сероглазому юноше, помогая разбирать и расставлять вещи. Скоро в склепе запахло благовониями, запах которых хоть и не разгонял, но слегка притуплял спёртый запах смерти. Чёрные свечи горели слабыми, но упорными огоньками. Под мешок на алтаре было постелено красное полотно с изображением печати Бафомета. Уже подметённый пол был покрыт тонким слоем пыли от мела: пентаграмму не удалось начертить ни с первой, ни со второй попытки. Лишь когда брюнет, отвлёкшись от своих раздумий, взялся за мел, пентаграмма вышла как надо, что удивило окружающих: - Не думала, что ты так силен в черчении сигил, Джейк, - произнесла не без интереса наблюдавшая за ловкими движениями юноши брюнетка. - Разве в этом есть что-то сложное? – даже не глянув на неё, всё также думал о чём-то своем юноша.       Когда последние приготовления были завершены, в склепе воцарилась атмосфера таинственности, которой так старались добиться дьяволопоклонники. Взгляд четверых волей-неволей оказался прикован к мешку. Все молчали. Тишину разорвала русоволосая девушка: - Джен, может уже скажешь, кого вы решили… взять? - Священника, - усмехнувшись, ответила брюнетка. На лице девушки отразился уже настоящий ужас: - Священника?! Но ведь его будут искать! И к тому же разве это не опасно? Почему было не взять какого-нибудь отброса общества?! - Успокойся, Кейт, - вклинился в разговор блондин, - он отличная жертва. Воистину он весь провонял христианством! Ты бы слышала его проповеди, из-за него у меня мать отбитой на голову католичкой стала. НЕНАВИЖУ! Мы на него наткнулись, когда он заплутал в улицах, на которых не стоит бывать таким, как он. Должно быть, сам Сатана направил его в наши руки. В таких местах убийство - дело рядовое, его искать не будут, - оскалился юноша. - Как у тебя все просто, Майк! Девушка явно не успокоилась от такого объяснения, однако, так как не могла ничего возразить, принялась нервно расхаживать по склепу, осторожно обходя пентаграмму. - Священник, значит… - задумчиво произнес брюнет, которого назвали Джейком. - Интересно.       Он неспешно подошел к алтарю, держа в руке перочинный ножик. Полностью обхватив своими тонкими длинными паучьими пальцами рукоятку, он решительно перерезал сцепляющую веревку. Остальные члены группы также подошли ближе, наблюдая за происходящим у Джейка из-за спины. Скинув лишнюю мешковину, он открыл тело человека по шею одним резким движением. Внимание всех четверых обратилось на миловидное лицо юноши. Джен и Майк быстро потеряли интерес, увидев, что священник еще жив по равномерному движению груди. А вот Кейт с Джейком с интересом изучали спящее лицо того, кого они собирались убить. Это был еще совсем юный и довольно привлекательный парень. На вид не более двадцати лет. Вся его внешность могла бы была быть описана как «божий одуванчик»: растрепанные разметавшиеся по алтарю волосы средней длины были совершенно белоснежными, как и длинные ресницы. «Альбинос,» - не без восхищения подумал Джейк. Черты лица были по-юношески тонкими и аккуратными, нос немного курносым, что, однако, ничуть не портило его, а напротив поддерживало общую гармоничность лица. Казалось, сам Бог потрудился, создавая внешность этого юноши, о чём тот и поблагодарил Его, неся божественное учение. Джейк внимательно вглядывался в лицо юноши, брови предали его лицу строгое выражение, на лбу появились морщинки. Даже в глазах, вечно пребывавших в состоянии некой нирваны, появились какие-то эмоции. Впрочем, никто их не заметил, да и не мог заметить. Джейку казалось, что он довольно долго уже стоит, пялясь в лицо человека, который должен вызывать у него отвращение (хотя на самом деле прошли считанные секунды), а потому слегка тряхнул головой и окончательно снял мешок. Юноша был уже переодет в свободное белое одеяние, которое должно было окропиться кровью, как символ передачи души Тьме.       Вновь о чем-то задумавшись, Джейк тихо произнес: - Красивый… - Выглядит как баба, - презрительно прокомментировал Майк - Разве у красоты есть пол? - Чувак, не мели чепуху. Майк рассмеялся, а Джейк повернулся и спокойно смотрел прямо ему в глаза. Майк смеялся долго, возможно, потому, что не хотел натыкаться взглядом на его на первый взгляд нейтральные, но действительно пугающие глаза. Наконец, Джейк отвел взгляд, и Майк скоро успокоился.       Джен, наблюдавшая всю эту сцену, вздохнула и сказала в командном тоне: «Приступим». Каждый из группы взял ритуальный кинжал в одну руку и чашу в другую, волнение нарастало. Они обступили алтарь, переглядываясь между собой. - Мы сделаем это одновременно, или все же это сделаю я? – произнесла Джен. - Давай ты! – почти выкрикнула взволнованная Кейт. Её дыхание совсем сбилось, а взгляд нервно скакал от тела юноши на алтаре к дьяволопоклонникам. - Есть возражения? – тишина. - Хорошо. Джен вышла из полукруга и нависла над телом юноши. Сейчас она должна была впервые в своей жизни убить человека. Мысль об этом заставляла её руки дико трястись, с чем она тщетно пыталась справиться. Она сделала глубокий вдох, отчаянно сжала в руке кинжал и, прикрыв глаза, начала читать молитву: - Хвала великому святому Сатане. Ты в небе царствовал, теперь ты в глубине Пучин отверженных поруганного Ада, В безмолвных замыслах теперь твоя услада. Дух вечно-мыслящих, будь милостив ко мне…       Внезапно ее речь оборвалась. Боль пронзила все её тело и заставила медленно опустить глаза вниз. Слезы застыли в глазах полных ужаса: по её робе ползло кровавое пятно. Словно пожирая материю и проклиная дьяволопоклонницу на смерть, оно расползалось по её животу. Скрытое под робой, из живота торчало острие кинжала. Глаза Джены в тупом изумлении смотрели вниз, пока мозг пытался хаотично понять, что происходит. В таком же изумлении находились Кейт и Майк, наблюдавшие, как молниеносно и бесшумно подкрался Джейк сзади, нанеся их подруге смертельную рану. На его лице блеснул оскал. Спустя секунду, которая остальным показалась часом, он нанёс ещё три удара в область живота. Он нагнулся к её уху и прошептал: - Не смей трогать его, грязная язычница. - П-п-почемуу? – к горлу Джен начала подкатывать кровь, по лицу уже вовсю текли слезы. - Потому что я единственный здесь понимаю глупость происходящего. Тебе стоило бы лучше выбирать друзей… и жертву. В глазах Джен застыл немой вопрос. Она так и не успела взглянуть в глаза своего убийцы и лишь молча упала под взглядами оцепеневших от ужаса друзей. Кейт и Майк стояли как вкопанные. Кажется, они даже забыли, как дышать. Первым начал отходить Майк: -Ч-ч-чтоб тебя! Чёртов псих! – он кинулся на Джейка, замахнувшись кинжалом. - Какие мы резвые, - почти пропел Джейк. Он моментально среагировал на опасность, однако на лице не было и тени страха или прежнего хладнокровия. На его лице сияла улыбка. Искренняя светлая улыбка, словно у ребенка, которому купили сладость. Глаза горели весёлым огоньком, а бровь вопросительно поднялась вверх, как бы спрашивая: «Ты действительно думаешь, что сможешь принести мне вред?». Он увернулся от кинжала и пихнул налетевшего на него Майка в бок. Поигрывая окровавленным кинжалом, он внимательно смотрел за стремительными действиями соперника. - ПОЧЕМУ?! Зачем ты это делаешь?! – Майк вновь рванул на него. - Потому что я жажду крови. Вашей крови, презренные животные, – серые глаза свирепо сузились. Теперь это был уже не странноватый юноша, это был хищник, засевший в засаде и готовящийся к прыжку на добычу. Все его тело напряглось и было готово к действиям, в лице не было и грамма жалости, напротив, в нем отражалась радость страждущего, которому дали глоток воды. Юноши сцепились в ближнем бою. Дикая жажда победы отбросила все прежние представления о честном бою – в ход шли все запрещенные приемы. Оба довольно ловко блокировали или уклонялись от ударов друг друга, порой нанося лишь незначительные травмы. Когда Джейк в очередной раз уклонялся от кинжала, его поджидал мощный удар в нос. Он упал на колени, после чего завалился на бок, судорожно хватаясь за кровоточащий нос. Он взвыл от боли. Растерявшийся от такого поворота событий Майк, не задумываясь, наклонился к нему… …       Кап. Кап. Кап. Мелодично стекает кровь с кинжала. Вновь пятно бежит по робе. … - Хаааргх… д-д-дрянь… яяя… т-тебя уничто-о-ж-ж-жу! – стискивает зубы от боли Майк. Адская боль пульсирует в груди. Кинжал поразил его совсем рядом с сердцем. - Ох, кажется, я немного промахнулся, – улыбается окровавленными зубами Джейк. Неожиданно выяснилось, что его травма не столь велика, как он ее показывал. - Сейчас, подожди минутку. Он вытаскивает оружие из груди бывшего друга и с диким оскалом вонзает прямо в сердце. Майк медленно сползает с тела Джейка. Не шевелится. Не дышит. Мертв. - Хах, будь ты ещё жив, наверняка бы начал заливать бред про то, что это грязный прием… но какая разница, если ты уже труп? – Джейк начал посмеиваться. - М-м-майк… Д-д-джена. Теперь я, да? – взвыла забившаяся в угол Кейт. Она сидела на коленках, все лицо её было запачкано размазанной тушью. - Ты права, детка. Первая разумная мысль за сегодня, – сказал, спихивая с себя бездыханное тело, Джейк.       Он высморкал кровь в край робы Майка и медленно поднялся. - Осталась только ты, моя милая… и он, – Джейк с благоговением поднял глаза на алтарь, где так же бессознательно лежал юноша. Он потянулся, с удовольствием вдыхая запах крови: - Ах, как же хорошо. Ты, наверное, так же как и эти двое хочешь знать почему я вырезаю вас как кроликов? А знаешь, что…пожалуй, я тебе расскажу! Побуду прямо-таки каноничным злодеем из классического фильма про супергероев. Правда хэппи энда не будет, вот жестокая сука жизнь! Джейк оторвал хищный взгляд от заплаканной Кейт и запер дверь. Только в этот момент Кейт поняла, что имела кучу возможностей сбежать, но теперь было поздно. Она осталась с ним один на один, как кролик в террариуме удава. Джейк оглянулся и, прочитав эту мысль с ее лица, ухмыльнулся. - Знаешь, почему я обратился в дьяволопоклонничество? Ну или как вы называете его в «сатанизм». Хотя какой это к черту сатанизм. Вы просто кучка подростков, которые решили поклоняться Сатане, потому что это модно. И все это при том, что Сатана не принимает поклонения, в конце концов он олицетворение гордости. Тупые дети. Но я отвлекся. Понимаешь, я на самом деле самый обычный человек, если бы не одно «но»… в моей голове постоянная дикая жажда убивать. Все моё естество призывает к убийству, разрушению, уничтожению. Конечно, я могу это сдерживать, но хочу ли? Я обратился в сатанизм в надежде найти таких же как я, но нашел лишь истинных гуманных сатанистов и таких идиотов как вы. Но я терпел презрение… терпел до сегодняшнего дня. Вы собрались убить того, кого не тронул бы даже такой монстр как я. Только глянь на него! – Джейк подошел к алтарю и с любовью охватил лицо незнакомца. – Разве он не прекрасен? Разве стоят все ваши жизни хоть капли его крови? Не думаю. - П-п-пощади меня, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я не хотела его убивать, я узнала об их выборе только сейчас, как и ты! - В этом ты права. Однако это не отменяет моего презрения к тебе. Слабая, глупая, трусливая, без грамма гордости – как такое ничтожество могло податься в сатанизм? Впрочем, мне льстят твои мольбы, а кровь двоих мразей уже успокоила меня, поэтому если не будешь сопротивляться я сделаю это быстро, – Джейк подошел к девушке и присел, чтобы заглянуть ей в глаза. Однако, Кейт явно не льстила эта мысль, и она упорно смотрела в пол, дико дрожа. - Открой свой чудный ротик, милая, - почти с любовью улыбался ей Джейк. Никакой реакции. Он взял её за подбородок и, не встретив сопротивления, отрыл ей рот. Довольствуясь своим превосходством, он залез двумя пальцами внутрь, оттягивая щеку. Наигравшись, он также оттянул другую щеку. Затем те же пальцы скользнули к ней в глотку, вызывая рвотные позывы, однако быстро выскользнули обратно, не дав этому случится…       А потом кинжал поразил её мозг. Лезвие с легкостью прошло через рот, буквально нанизав на себя голову девушки. Кейт даже не успела понять, что она мертва. Она даже не увидела, как быстро в его руках оказалось оружие, ручка которого теперь торчит из её рта. Джейк несколько секунд смотрел на неё, на её закатившиеся глаза, словно надеясь, что она оживет, и веселье продолжится. Но, увы, он выполнил свое обещание слишком хорошо. Он вздохнул и с хлюпкими звуками вынул кинжал. Изо рта девушки потёк настоящий кровавый фонтан. - Ну вот и всё, - вытерев руки и кинжал, Джейк оглядел три трупа. Затем его взгляд остановился на алтаре. - А впрочем, веселье только начинается.       Вернувшись к неизвестному юноше, он снова принялся разглядывать его лицо. - Вот же идиоты… накачали тебя опиатом так, что ты отрубился, хотя даже самые тупые дьяволопоклонники знают, что человек перед смертью должен страдать, ведь только тогда это будет жертва. А ты что? Да с тобой что хочешь твори, максимум реакцией, которой можно от тебя добиться, будет «мам, мне ко второй паре», – Джейк, посмеиваясь, легонько провел кончиком кинжала по руке юноши. – Впрочем, времени прошло прилично. Он приложил холодное лезвие к щеке белокурого парня и с удивлением заметил дрожащие веки. Юноша открыл еще затуманенные глаза и пытался сфокусировать взгляд на Джейке. Наконец, он смог полностью увидеть его облаченную в черное фигуру, от головы до пят покрытую кровавыми пятнами. Однако действие наркотика ещё не отпускало голову, и он слабо улыбнулся незнакомцу.       Джейк ошарашенно глядел на парня, который, проснувшись, стал ещё прекрасней. Крупные светло-голубые глаза, обрамленные белоснежным ореолом ресниц, смотрели прямо на него, пусть и немного рассеянно. Прелестная улыбка заставляла его безжалостное сердце биться чаще. Он тихо спросил: - Как тебя зовут? – Джейк положил кинжал на алтарь так, чтобы юноша не мог на него случайно нарваться. - Отец Габриэль. - Совсем как ангела. - Да, родители посчитали, что я на него похож. А после я не хотел их разочаровывать в этом, потому и обратился к Богу, – священник продолжал растеряно улыбаться. - Похоже, ты гордишься этим именем. Но разве ангелы не жалки? Лишенные всякой воли, они лишь выполняют желания Бога, который сам не хочет марать руки о земные дела, они обычные марионетки. - Конечно нет! Они творят великие дела во славу Бога! - О, разумеется. Добрые-прелестные ангелы, а также их земная помощница церковь сеют добро и выращивают радугу на подоконниках. Правда вот это не отменяет того, что они ничтожны. Их «добрые» дела в действительности ничего не стоят, а сами они преклоняются перед Богом, унижая собственное достоинство. - Я… я бы не ставил вопрос так, - было видно, что уточнение вогнало юношу в замешательство, а действие наркотика не позволяло придумать ответ. - Ну хорошо. Раз ты священник и несешь Его волю, то ответь мне на вопрос… Почему твой всемогущий создатель обрёк меня на страдания с самого рождения? Почему он лишил меня нормальной семьи, нормальной любви и дружбы, почему он лишил меня даже здравого рассудка?! Чем я нагрешил ещё до своего рождения, что заслужил такое наказание? Где милость твоего Бога? - Бог всемогущ и всемилостив, он никого не обрекает на страдания. Это все происки Сатаны, бедное дитя. - Неужели твой ВСЕСИЛЬНЫЙ Бог не может приструнить одного зазнавшегося ангела? – ухмыльнулся Джейк. - На всё воля Божья. Его мотивы недоступны человеку, нам никогда не постигнуть Его замысла.       Ухмылявшееся лицо Джейка внезапно приняло строгий вид. Стандартная религиозная «отмазка» взбесила его. Серые глаза снова стали холодными, а губы сжались в единую тонкую полоску. Он размеренно произнес своим приятным низким голосом: - Такой красивый снаружи, но гнилой внутри. Все твоя голова проклята заблуждениями и глупостью. Но не бойся, – Джейк обворожительно улыбнулся, обнажив клыки, которые в свете свечей показались длиннее обычного. - Я освобожу тебя, сделаю поистине красивым, уничтожив уродующее тебя нутро. Габриэль никак не отреагировал на заявление, которое бы насторожило любого трезвого человека. В его глазах Джейк был «славным парнем», который ни в жизнь не причинит ему вреда. Он был для него душой, которой не хватало любви и понимания. И, в принципе, он был прав, если бы не одно «но»… Джейк давно потерял свою душу.       Юноша хищно облизнул пересохшие губы и начал яростно срывать с Габриэля одежду под его равнодушным взглядом. Белые одежды облаком взметнулись вверх и постепенно лавировали вниз, обнажив юношу. От созерцания стройного расслабленного тела парня по спине сероглазого невольно пробежали мурашки: Габриэль выглядел великолепно. Тело было полным изящества, тонким и аккуратным, словно выточенным из слоновой кости. Ни одно тело девушки, которых он немало видел за свою жизнь (его холодный взгляд и отчужденность пользовались большим спросом), не вызывало в нем той страсти, которую он переживал сейчас. Кожа, поблескивая от пота в свете свечей, была очень светлой, с легким персиковым отливом, так и призывающая прикоснуться к ней. Джейк склонился над самым ухом Габриэля, словно желая что-то шепнуть ему. Однако вместо этого его язык ловко шмыгнул за ухо парня, оставляя влажные дорожки. Джейк с удовольствием вдыхал запах волос и кожи «ангела», смешанный с легким ароматом ладана. Словно боясь, что он исчезнет, он впил правую руку в белые кудри парня, постепенно спускаясь поцелуями к шее. Действия малознакомого юноши приводили священника в некоторое замешательство, однако горячее сбивчивое дыхание, перебивающееся сильными поцелуями, расслабляло его и помогало уйти в забвение. Не в силах удержать вторую руку, Джейк принялся блуждать ей по всему телу Габриэля. Он плавно скользил по его длинной шее, выпирающим ребрам, ласкал впалый живот, опускался ниже, что заставляло Габриэля невольно участить дыхание. Джейк с удивлением отметил, что он сам ужасно возбужден. Трудно было сказать, что именно вызвало эрекцию: головокружительный ли запах невинного парня, прикосновения ли к его бархатной коже или убийство его единственных «друзей», но теперь это было не так важно. Важен был лишь он, прикрывший глаза от удовольствия и готовый ко всему: определенно, действие опиата упрощало процесс. Джейк с удовольствием целовал шею Габриэля, порой кусая её или оставляя засосы. Опьяненный, он склонился к губам белокурого юноши ради поцелуя. Однако, когда между их губами оставалось лишь пара сантиметров, он внезапно остановился. Его затуманенный взгляд прояснился, в отличие от Габриэля, и он жестко произнес: - Нет. Не хочу притрагиваться к губам, осквернённым религиозной чушью и глупостью.       Что-то в голове Джейка щелкнуло. Вся прежняя нежность и блаженность бесследно пропали, оставляя юноше лишь угрюмость и целенаправленность. Оторвавшись от Габриэля, он развернулся на плоской подошве сапог и быстрыми шагами приблизился к лежащей в луже собственной крови Джен. Ее сердце уже перестало борьбу за жизнь, дыхание остановилось. Она лежала в совершенно неестественной позе: согнутые ноги, запрокинувшиеся набок, раскинутые в разные стороны руки, смесь ужаса и непонимания на лице, приоткрытый рот. Внезапная ярость переполняла Джейка – ему срочно нужно было выплеснуть куда-то свою злобу. Джен идеально подходила для этого. Из всех троих она всегда раздражала его больше всех: типичная самоуверенная сучка, считающая, что она лучше всех остальных, хотя сама не имела ничего, кроме нескольких дорогих цацек. Она всегда думала, что у неё всё под контролем, что она всем руководит и заведует, ничто не может пойти против нее… вот она, должно быть, удивилась, когда маленький тихий Джейк пронзил её, и она узнала, что, оказывается, является простой смертной.       Сейчас она нравилась Джейку куда как больше: такая спокойная, покорная, больше она никогда не скажет ему, что он делает не так или что ему следует сделать… Только её мерзостные глаза продолжают раздражать. Широко распахнутые, они не закатились, а продолжали смотреть куда-то, словно Джен и после смерти желала за всем следить. А Джейк этого не хотел. Он медленно поднес руку к её лицу и начал поглаживать глаза указательными пальцами. Глаза послушно двигались, прилепившись к подушечкам пальцев, что успокаивало Джейка, однако его цель была иная. Его мозг бросил команду мышцам руки, от чего пальцы яростно сжались и впились в глазницы. Они полностью погрузились в смесь крови и жидкости, напоминающей сырое яйцо. Он еще несколько раз с силой долбил пальцы вглубь, словно желая достать до самого мозга, делая это с пугающим удовлетворением. Лишь когда на месте глаз девушки осталось жидкое месиво, его свирепость прошла. Он мило улыбнулся трупу и вернулся обратно к Габриэлю, не забыв предварительно вытереть руки.       Теперь уже спокойный, но все еще возбужденный, он повернул альбиноса на живот, после чего начал скидывать с себя одежду. Возбуждение побуждало бывшую (или не очень) жертву пытаться подглядеть за данным процессом, однако Джейк принял все меры, чтобы этого не произошло. Уткнув Габриэля лицом в полотно, расстеленное на алтаре, Джейк скоро был полностью обнажен. Его дистрофичное тело почти ужасало. Он был значительно худее Габриэля, и оставалось загадкой, где в его теле вообще могут находится силы. У стороннего наблюдателя в голове бы возник вопрос: откуда в таком худосочном теле энергия, чтобы так ловко двигаться, драться, убивать… но она была. Огромная и злая энергия жила в его теле и жаждала выплеснуться наружу ради одной единственной цели – уничтожение.       Джейк взобрался на алтарь и взял горящую неподалеку свечу и дожидавшийся его кинжал. В глазах зарождались отголоски той самой особой энергии. Он принялся с любовью легко водить кинжалом по коже юноши, оставляя лишь тонкие белые полоски. Габриэль млел от приятных прикосновений и тепла Джейка. Он оставался таким же спокойным, когда его ныне мучитель со временем начал давить на кинжал, и кровавые струйки спешно побежали по его спине – наркотик поглощал боль. Джейк с ухмылкой вырисовывал на его спине пару распахнутых крыльев. Он с усердием вырисовывал контур, каждое перышко, добавлял текстуры, превращая спину в кровавое полотно для своего странного творчества. Габриэль, прежде не ощущавший боли, теперь начинал её чувствовать. Он стал тихо болезненно стонать и пытался вырваться, однако Джейк лишь сильнее прижал его собой. Он с легкой улыбкой мягко делал ему замечания: - Ну что же ты вырываешься? Я же делаю тебя истинным ангелом. Ты ведь хочешь летать?       Неизвестно, сколько длилось это самодельное шрамирование, но, когда Джейк наконец откинулся чуть назад, он с удовлетворением оглядел проделанную работу. Тогда он пару секунд полюбовался на пламя свечи, которую упорно держал в другой руке, и начал сосредоточенно капать воск на спину, «раскрашивая» крылья. Каждая упавшая на спину капля сопровождалась вздрагиваниями Габриэля. Воск, словно раскаленная магма, падал на нежную кожу, чтобы слегка «укусить» её и усилить боль от порезов. Габриэль сильно морщил лоб и сжимал глаза от боли, однако продолжал по-своему любить Джейка с присущей ему христианской терпеливостью. Эта терпеливость нравилась Джейку, и в награду, отложив клинок, он скользнул рукой под живот Габриэля. Обхватив его член, он ласково водил рукой, смешивая боль юноши с удовольствием, при этом другая рука все также беспощадно капала воск. Невольно подергивая и дрожа бедрами белокурый юноша уже достаточно громко стонал от этой чувственной смеси. Боль и приятные ощущения смешались в голове, приближая его к точке кипения. В секунду, когда последняя капля воска покрыла единственный непокрытый участок крыльев, раскрывшихся на спине Габриэля, а Джейк с силой сжал его член в руке, и юноша выгнулся, с блаженным протяжным стоном высвобождая скопившуюся в нём жидкость.       Джейк поднёс влажную руку себе ко рту и удовлетворённо слизнул сперму. Все проходит даже лучше, чем он думал. Тело юноши обмякло после оргазма, и сероглазому не составило труда посадить его к себе лицом. Он с жадностью рассматривал его лицо, покрытое блаженной негой: прикрытые ресницами глаза смотрели рассеянно, губы были призывно приоткрыты, на лбу выступила испарина. Он сбивчиво дышал, лаская теплом руки Джейка, обхватывающие его лицо. Не выдержав, парень принялся покрывать лицо Габриэля поцелуями: лоб, щеки, переносица, кончик носа, подбородок… - ничто не осталось без десятка жадных поцелуев. Только губы он опасливо обходил стороной. Напоследок он приблизился к глазам Габриэля. Поцеловав каждое из закрытых век, он пальцами заставил правый глаз показаться ему. Зрачок, обрамленный светло-голубой радужкой, уставился прямо на него, из-за чего в животе у Джейка растеклось странное приятное ощущение. Ухмыльнувшись, он уверенно облизнул роговицу глаза, которую более не могли защищать веки. Габриэль издал какой-то странный звук, нечто схожее с всхлипом, и рефлекторно попытался вырваться. Отпустив веки, Джейк страстно прошептал юноше: - Извини, но ты слишком прекрасен, чтобы я тебя отпустил. Да и тем более ты всё равно не выживешь, в конце концов, этот мир ненавидит красоту. Он любит лишь пошлость. А потому я освобожу тебя, я стану твоим последним любовником и проводником из этого грязного мира.       Джейк с силой обнял Габриэля, он отчаянно прижимал его к себе, путаясь в своих чувствах. Когда он ослабил хватку, обессиленный Габриэль не удержался и сполз вниз к бёдрам Джейка. Когда тот увидел это, его голова помутнела от возбуждения: слишком близко объект, накаливший его до предела и заполнивший все желания, оказался к разгорячённому органу. Он схватил голову парня и принялся подтягивать её к эрегированному члену, с которого уже давно стекала смазка. Мысль о нежных губах и теплом рте его милого ангела вытеснила всё прочее и требовала её немедленного осуществления. Однако Габриэль, голова которого уже начинала проясняться, живо уперся руками в бедра Джейка, сопротивляясь ему. Он смотрел на член со смесью непонимания и некого ужаса, словно впервые видел этот орган в таком состоянии. Их борьба продолжалась несколько секунд: Габриэль отрицательно мотал головой, отворачивался, хотя взгляд его всё равно невольно притягивался туда, куда он боялся смотреть, упирался руками, даже пытался вырваться, однако сопротивление только сильнее заводило сероглазого. Но в определённый момент Джейк понял, что не в силах насильно заставить Габриэля даже притронуться к себе. Эта мысль привела его в полное бешенство, а рука, удерживающая голову юноши, сама замахнулась для звонкой пощёчины. Звук шлепка тут же вернул Джейка к действительности, а на лице расцвел ужас. Он не мог поверить в то, что на глазах Габриэля выступили слезы, а щека его милого ангела горела красным из-за его вспышки ярости. Как он вообще мог причинить ему боль? Как посмел?! Он мгновенно отпустил Габриэля, однако тут же бросился к нему с извинениями, стараясь обнять его. Чувство жуткой вины гложило его, а Габриэль просто тихо всхлипывал, никак более не реагируя на его действия.       Пока он вслушивался в его дыхание, в голове словно роились мухи, Джейк ненавидел себя за содеянное. Губы спешно лепетали: «Прошу, прости, прости меня». Он чутко прислушивался ко всему естеству Габриэля, но тот словно впал в транс, никак не реагируя на его действия. Однако спустя некоторое время до слуха Джейка донеслись сбивчивые обрывки фраз. Священник с трудом произносил слова, от чего сероглазый смог понять лишь «Господи», «спокойствие принять», «изменить»… Габриэль читал молитву. ГРЁБАНУЮ МОЛИТВУ. ПОЧЕМУ ОН ЗОВЕТ БОГА, КОГДА ТОТ ДАВНО ОСТАВИЛ ЕГО?!       Джейк с силой сжал кулаки, впив ногти в плечи юноши. Отстранившись от него, парень взглянул ему в глаза, однако вид губ, зовущих какого-то бородатого мужика, а не его, окончательно его взбесил. Он процедил сквозь зубы: - У тебя теперь никого кроме меня нет. Так что и любить ты будешь только меня! С этими словами Джейк мазнул пальцы во всё еще сочащуюся из спины юноши кровь. Влажные пальцы быстро скользнули вниз по спине и резко вошли в анус парня. Тонкие пальцы, не растягивая, а лишь немного смазав священника изнутри, быстро выскользнули обратно. Не успев опомнится, Габриэль почувствовал, как вместо пальцев к нему начало прижиматься кое-что гораздо более внушительное. Парень продолжал упрямо читать молитву, стараясь сопротивляться натиску Джейка. Он уперся руками в его плечи, стараясь оттолкнуться ногами, однако сила Джейка поистине ужасала. Для него словно не существовало сопротивления. Он с легкостью сцепил руки Габриэля за спиной, удерживая их одной костлявой, но удивительно властной рукой. Согнутые в коленях ноги были с силой прижаты другой рукой и туловищем Джейка. Габриэль оказался полностью беззащитным, словно муха в цепких лапках паука. Тот же, в свою очередь, упивался полученной властью. Без лишних колебаний, опьяненный страстью, он резким толчком заставил Габриэля взвыть от боли. На его глазах вновь выступили слезы, а зубы скрежетали от напряжения. Он с трудом дышал: каждый раз во время попытки сделать вдох, его «крылья» отдавали все той же злосчастной болью. Джейк же скоро набрал темп, двигаясь быстро и ритмично, несмотря на сильное сопротивление, ведь основной смазкой была лишь кровь. Он получал от происходящего неописуемое удовольствие. Все тело пылало от жара, а сердце, казалось, вот-вот пробьет ребра. Наверное, первый раз в жизни он испытывал столь необычные чувства. Он наклонился к юноше и, повернув его заплаканное лицо к себе, прошептал: - Ну же, не плачь, мой ангел. Я вознесу тебя на самые небеса.       С улыбкой нежности он слизал выступившие слезинки и с силой впился в губы юноши. Яростно целуя столь желанного Габриэля, он чувствовал себя растерянным ребенком, впервые попавшим в парк развлечений и мечущимся от одного аттракциона к другому. Его язык то покоился, то легонько проводил по зубам Габриэля, то нагло врывался в его рот, исследуя новое место. Губы тоже метались от нежного романтичного поцелуя к грубому и требовательному. К удивлению Джейка, Габриэль не только не сопротивлялся, но и делал робкие попытки отвечать. Совершенно неумело и очень трусливо, но его губы медленно двигались навстречу Джейку. Было ощущение, что он целуется впервые… впрочем, кто знает, может так оно и было. Эта мысль взбудоражила Джейка, приятная нега растеклась от груди до самых дальних уголков тела. Чувства буквально переполняли его, из-за чего он сцепил губы юноши своими зубами, от чего на языке мгновенно почувствовал возбуждающий вкус крови. Лишь тогда он позволил себе оторваться ото рта Габриэля, дабы нежно слизать проступившую кровь. Столь любимая им жидкость словно зарядила его, сделав рывки Джейка еще глубже и быстрее.       Габриэль же в это время… боролся сам собой. Во всём этом безумии и море боли совершенно неожиданно для себя он почувствовал незаметно подкравшееся удовольствие. Оно пряталось за пеленой страданий, скрытое от разума, дабы не напугать хозяина, оно жило, дожидаясь случая проявить себя, когда разум начнет сдавать свои позиции, уступая чувствам. Удовольствие утешало его, несмотря на то, что Габриэль все еще отказывался верить в само его существование, и, ровно как и мертвая хватка Джейка, не давало пытаться вырваться. Бешено долбившийся о его внутренние стенки член Джейка пулисировал, доставляя столь постыдное блаженство. Понимая, что он не может больше отказываться от поглощающего греха похоти, Габриэля постыдно отвернул голову от Джейка. Как же он сейчас хотел спрятать лицо руками! «Однако… больше я ничего бы, пожалуй, не хотел поменять», - промелькнула в его голове порочная мысль.       Джейк в это время молчал, нависая над распростертым телом Габриэля и прикрыв глаза от блаженства. Он с любовью утыкался носом в шею юноши, словно требуя обратить на него внимание. Спустя несколько минут сводящего с ума обоих блаженства он, не сбрасывая темп, приподнялся, подтягивая за собой туловище Габриэля. В этой позе ствол Джейка проникал на всю длину, от чего Габриэль, не сумев более сдерживаться, начал тихо стонать. Однако очень скоро едва слышные вздохи перекочевали в громкие стоны, ублажающие слух Джейка. Габриэль невольно отбросил прежние моральные барьеры, отдаваясь пороку. Он стонал, но теперь уже не от боли, которая осталась лишь далекими фоновыми отголосками. Как только Джейк, осчастливленный взаимностью, отпустил кисти Габриэля, тот с любовью охватил руками прижимающуюся к его шее голову Джейка. Еще пара толчков, и вот Габриэль уже также на грани оргазма, однако…       Кинжал. Старый знакомый, конечно. Он все это время смирно дожидался своего часа на алтаре, а теперь торчит из его груди, крепко сжимаемый костлявой рукой. Но Габриэлю уже плевать. Сногсшибательная волна оргазма ударяет в голову, смешивая все эмоции. Мир перед глазами плывёт, а застилающее глаза удовольствие смешивает всё окружающее в Единое, погружая Габриэля в нирвану. Агонизируя всем телом от невероятной боли и удовольствия, он чувствует, как заставляет Джейка кончить. Ах, Джейк, сейчас он действительно кажется святым, который дарит ему Спасение. «Ты действительно вознесешь меня на небеса, мой милый?».       Воздух. Почему-то ужасно не хватает воздуха. Ах да, кинжал ведь торчит прямо из легкого. Но так ли это важно? Ведь сейчас так хорошо, а воздух лишь развеял бы эту идиллию. Из последних сил Габриэль улыбается и процеживает сквозь подкатывающую к горлу кровь: - Я люблю тебя. - И я тебя.       С этими словами Джейк крепче стиснул кинжал и потянул вниз, буквально разрезав живот. Всё так же не вынимая член, Джейк с удовольствием запустил руку в теплое нутро, лаская кишечник и желудок своего любовника. На его лице отражалась счастливая улыбка. Он с удовольствием прижимался к телу, из которого вместе с кровью вытекали остатки жизненных сил. Наконец-то происходило вознесение Габриэля, очищение его души от человеческой глупости. Уткнувшись ему шею Джейк запустил руку в грудную клетку и обхватил руками сердце. Оно упорно содрогалось, несмотря на невозможность продолжения жизни его хозяина. Джейк поглаживал сердце ещё несколько минут, дожидаясь, пока оно окончательно не остановится. Он улыбнулся и, не в силах просто так оставить своего возлюбленного, остался с ним, мечтательно думая о чём-то своем. Пробыв так около получаса, а может и часа или даже двух, Джейк не без сожаления слез с алтаря, уложив тело на спину. Он осторожно поправил выпирающие из дыры в животе органы, а лицо вытер от смеси крови и слюны. Он молча и мечтательно любовался «вскрытым» юношей. - Вот теперь ты действительно прекрасен, мой милый. Помолчав, Джейк вложил кинжал в руку своего ангела. Он дружелюбно улыбнулся трупу, на прощанье провёл рукой по его щеке и, задумавшись на минутку, не удержался и всё-таки нежно поцеловал посиневшие губы.       И все же как жаль, что эта история не могла окончиться иначе. Минуту Джейк колебался, взять ли останки Габриэля с собой, однако с отвращением отверг эту идею. Поклонение телу ничего не стоит. …       Обессиленный Джейк, выглядевший, словно после кровавого душа, сполз вниз на пол у алтаря. Не без удовольствия оглядывая устроенное им побоище, он курил и вяло размышлял. Он не особо напрягал ум, мысли были где-то далеко, в подсознании. Сам же он наслаждался оглушающей тишиной: всё вновь замерло. Вновь в помещении не было ни одной ЖИВОЙ души. В склепе вновь воцарилась тишина, какая бывает лишь рядом с мертвыми.