Средства у нас есть. У нас ума не хватает

А вот кошка, — она держится особого мнения о человеческих достоинствах. Она помалкивает, но может наговорить такого, что вы не захотите слушать до конца.

«Разбился спарклинг срочно телепорт координаты», — с тихим жужжанием на внутренний экран выскочило сообщение от Старскрима, едва Шоквейв углубился в изучение встроенного сканера Саундвейва. Спустя наноклик пришли и сами координаты, явно пересланные даже без прочтения, и Шоквейв переадресовал их на консоль. От чуть сдвинувшейся с места ремонтной платформы ему прекрасно было видно, как на том конце зеленого туннеля появились два стройных силуэта со вздернутыми и подрагивающими крыльями, с явным трудом несущие третьего джета. Когда их фейсплейты стали различимы, Шоквейв подгрузил список жителей Воса и выяснил имена посетителей. Серого звали Эйсидвейв, темно-коричневого — Хотлинк, а зелено-коричневый, повисший между ними и заливающий все вокруг энергоном, обильно текущим из расколотого корпуса, был Битстримом. Генератор уже принял сигнал отбоя, когда сквозь портал на огромной скорости пролетел Даркстил в звероформе. Он успел попасть в лабораторию за мгновение до того, как оказался бы в неизвестной точке Кибертрона из-за обрыва перемещения, и сразу же бросился к потолку, едва не сбив с ног застывших в удивлении джетов. Судя по серой крошке, посыпавшейся на пол, при трансформации Даркстил все-таки что-то задел. — Причины полета в лаборатории? — строго спросил Шоквейв. — Старскрим! — выпалил предакон, шумно вентилируя и обдавая жаром перегревшегося от скорости корпуса. — Какие еще у меня могут быть причины?! — Требуются уточнения, — посмотрев в полные недоумения желтые линзы, Шоквейв терпеливо пояснил: — Состояние Старскрима? — Он мне написал, что ты занят и я должен ремонтировать спарклинга, — мигнул Даркстил. — А про состояние ничего не знаю! Если Старскрим мог организовывать транспортировку и лечение пострадавшего джета, представлялось логичным, что со Старскримом все в порядке, но вот насчет целостности манипуляторов Саундвейва такой уверенности не было. Впрочем, учитывая замеченные на них многочисленные следы от разного размера дент и когтей… — Необходимо принести такую же платформу со склада, она расположена справа от входа, — обратился Шоквейв к джетам. — А ты поможешь мне разгрузить сломанную платформу. Четыре алые линзы отчего-то нервно замерцали, и, переглянувшись, джеты попытались перехватить своего раненого товарища поудобнее. Меньший из них, Хотлинк, оступился и чуть не упал. — Стоять! — повысил голос Даркстил. — Шоквейв, куда этого положить? — На пол, — коротко ответил Шоквейв, занятый попытками трансформировать в прежнее, свернутое состояние выдвижную антенну сканера Саундвейва. Травмы спарклинга не представляли никакой опасности для жизни — впрочем, с момента окончания войны Шоквейв ни разу не сталкивался с подобными повреждениями, ничего страшнее временной потери функциональности ни с джетами, ни с предаконами не случалось. Пугающий спарклингов и раздражающий Шоквейва энергон, вытекающий из поврежденных корпусов, означал в худшем случае уход раненого в стазис, легко прерываемый элементарными медицинскими процедурами. Когда восемь циклов назад в лабораторию притащили истекающего топливом Старскрима, Шоквейв потребовал Нокаута в качестве ассистента исключительно потому, что преувеличение серьезности операции было самым простым и логичным способом остановить выяснение отношений между юными предаконами и спарклингом, неудачно вскрывшим Старскрима, и предотвратить драку между ними. Но, несомненно, помощь квалифицированного медика позволила ускорить возвращение Старскрима в онлайн, чего они и желали. — Живой он, — неожиданно заявил Даркстил, вертящий в руках извлеченный из головы Саундвейва блок, предположительно — часть генератора земного моста. — Но про состояние не отвечает. Кроме «передай Шоквейву» и ругательств я вообще ничего не понял. Переслать? — Нет необходимости. Джеты наконец приволокли запасную ремонтную платформу, и Шоквейв мог заняться починкой поломанной — точнее, обесточенной из-за обрыва проводов. Без диагностического оборудования Даркстил сумел бы разве что остановить уже и так иссякающий поток энергона, для выявления прочих возможных травм, менее очевидных на первый взгляд, познаний юного создания Шоквейва пока не хватало. Объяснив, на какой высоте нужно удерживать ножки платформы, он опустился на колени и начал сваривать и покрывать изоляцией разорванные провода. Кажущаяся требующей лишь внимательности и нескольких кликов задача усложнялась тем, что кабели глубоко провалились в узкие отверстия в полу, уходящие под фундамент. Даже с помощью специальных инструментов подцепить их было не так просто. — Да какого… Шоквейв! — Необходимо подать на вторую дренажную трубку очиститель и проконтролировать состояние визуально недоступных участков путем сканирования ультразвуком, изменяя угол и глубину фокусировки направленного пучка… — Нормальными словами можно?! — в очередной раз упустив тонкую трубку, отсасывающую энергон, Даркстил глухо выругался и развернулся к Шоквейву, гневно мерцая желтыми линзами. — Нельзя кричать на Шоквейва! — неожиданно взвизгнул один из джетов, и провода выскользнули из пальцев, когда ножки платформы резко вильнули. — Еще всякая мелочь меня учить будет?! — зарычал Даркстил, замахиваясь снова. Распрямившись, Шоквейв посмотрел на него снизу вверх и серьезно задумался, не активировать ли ему встроенное оружие. Несмотря на многочисленные недостатки Старскрима, роль буфера между Шоквейвом и спарклингами ему удавалась идеально и практически без усилий. Сам же Шоквейв предпочитал молчаливых, понятливых и никогда не возражающих помощников, какими были вехиконы, и новые его создания не соответствовали ни одному пункту. — Драка в лаборатории — нежелательна. — А это не Эйсид придумал, это Старскрим сказал! — вмешался второй джет, но Даркстил даже не повернулся в его сторону. Яростно сверкающие желтые линзы несколько нанокликов смотрели на Шоквейва, а тот спокойно добавил: — Калечить еще одного спарклинга нелогично. Если ты не в состоянии справиться с элементарной процедурой… — Я справлюсь! — сердито прошипел Даркстил и отвернулся, нервно дергая чуть вибрирующую трубку. Гудящий блок вакуумного насоса проскрежетал по поверхности платформы и глухо стукнулся о бок отключенного пациента. — Мне просто нужно подсказать как! Не могу же я сразу все делать хорошо! — Нужно взять очиститель в шкафу… — начал было объяснять Шоквейв. — Стоп! — вскинул когтистое серво Даркстил. — Все по порядку, ладно? Пожалуйста! Разбить инструкцию на короткие и простые пункты не составляло труда, но необходимость постоянно отвлекаться от сварки проводов раздражала. Занимаясь этой механической работой, Шоквейв мог загрузить оперативную память полезными расчетами, но вместо этого вынужден был повторять своему созданию, что ультразвуковой портативный сканер нужно держать под определенным углом, мощность насоса можно отрегулировать, чтобы трубки не выскакивали из полости корпуса, а зажимы для топливных магистралей следовало приготовить заранее… Сам Шоквейв, проводивший подобные процедуры на автомате еще с довоенных времен, решительно не понимал, как можно испытывать такие трудности, обладая двумя полноценными конечностями. Апофеозом стараний Даркстила стал разрыв дренажной трубки, слишком сильно стиснутой когтями. Но после ее замены, сопровождавшейся тихим и очень злым шипением, энергон в спарклинге уже практически закончился, и задача упростилась, потому что теперь необходимость в спешке отпала. — Ну и что, по-вашему, будет, если кричать на Шоквейва? — негромко спросил Даркстил у джетов. — Сами видели, что ничего! — Это один раз — ничего. А потом мы все отправимся ко Всеискре! — зловещим шепотом ответил Хотлинк. — Серьезно?! — фыркнул Даркстил, безуспешно пытаясь пристроить сканер на нужном ему расстоянии от грязного корпуса. — Ну, Шоквейв не будет нас ремонтировать и заботиться о нас, и мы все рано или поздно кончим, как Битстрим! — объяснил второй джет. — Шоквейв делает важные вещи для всех нас, и его надо уважать, вот! — А я будто не уважаю, что ли?! — огрызнулось юное создание Шоквейва, но почти сразу же возмущенно заныло, что никак не может проверить, есть ли еще энергон в неположенных местах, потому что в корпусе обнаружились «лишние» магистрали. Надежды на то, что можно будет передать ремонт спарклинга под контроль автоматики и вернуться к исследованию деталей Саундвейва, не оправдались — установленная на место ремонтная платформа все еще была частично обесточена. Быстрый тест коммуникаций на проводимость выявил, что некоторые кабели выгорели при обрыве. Что ж, их не заменяли с довоенных времен, и логично было, что даже самое качественное оборудование бывшего Иаконского научного института однажды может отказать. Вручив джетам тряпки и моющие средства, Шоквейв отправился на склад за перфоратором, сверлами, отбойником и прочими инструментами, необходимыми для вскрытия пола. К счастью, в самом фундаменте и нижерасположенной скальной поверхности коммуникации были защищены значительно лучше — но и предстоящее зондирование проводов, невозможное без выемки хотя бы небольших кусков железобетона, могло оказаться долгим и изматывающим. Спарклингам, разумеется, можно было поручить почти всю физическую работу, Шоквейв и не собирался делать все это сам… вот только юные джеты, в отличие от вехиконов, не обладали ни понятливостью, ни умением обращаться с инструментами. О Даркстиле, наконец приступившем к завариванию отверстий и трещин в топливной системе пациента, пожалуй, можно было отозваться лучше. По крайней мере, юный предакон упрямо пробовал справиться без подсказок, и только едва слышное шипение указывало на то, что ему что-то не удается. Как бы ни старались добровольные помощники Шоквейва, при всем их желании сделать все правильно ремонт коммуникаций и спарклинга занял больше трех грунов — и, когда лаборатория наконец опустела, Шоквейв ощущал себя пусть и не уставшим физически, но полностью опустошенным эмоционально. Поэтому Предакинг, десятью с чем-то кликами спустя потребовавший телепорт, а потом — немедленно обеспечить психокортикальное соединение со Старскримом, уже не смог вызвать никакой реакции, кроме глухого раздражения на грани с равнодушием, переходящим в апатию. Причинять какой-либо вред Шоквейву или Старскриму было нелогично, но если Предакинг заглушал голос логики в своем сознании, Шоквейв никак не мог на это повлиять. — В Иаконе нет оборудования для подобной процедуры, поэтому мне придется забрать его из другой моей лаборатории. Чтобы не терять времени, целесообразным представляется в процессе перемещений и поисков дать краткую справку о сути психокортикального соединения… Создание Шоквейва хоть и последовало за ним, но совершенно точно не вслушивалось в его объяснения. Впрочем, при должном контроле со стороны оператора посещение чужого разума было абсолютно безопасным. Старскрима, которого Предакинг волок за собой, сжав когтями высоко вздернутое крыло и порой на доли наноклика отрывая от пола, Шоквейв после недолгих размышлений решил проигнорировать. Если в звуковом диапазоне Старскрим только взвизгивал в моменты, когда спотыкался или терял опору, повисая в воздухе — то сообщения на комлинк присылал постоянно. Общий смысл их сводился к тому, что Старскрим искренне полагал, что у Шоквейва такого оборудования нет, и теперь то требовал, то умолял срочно что-нибудь придумать, например, соврать, что оно не работает или незаметно сломать его прямо сейчас. Пожалуй, Шоквейв даже мог ответить на это без использования нецензурной лексики — но любой ответ был бы неконструктивной тратой времени и энергии, потому что Старскрим и так наверняка догадывался, какого мнения Шоквейв о его умственных способностях. Если Предакинг и увидит в памяти Старскрима что-то настолько компрометирующее, чтобы дезактивировать его и самого Шоквейва немедленно — Шоквейв уже просто не в состоянии был почувствовать какие-то эмоции даже в связи с такой мрачной перспективой. И потом, при кажущейся легкости процедуры, психокортикальное соединение требовало недюжинной силы воли, четкого понимания, что нужно отыскать в чужом разуме, знания бесчисленного множества никем не описанных нюансов психологии, постигаемых лишь длительным общением с самыми разными меха… Шоквейв, разумеется, освоил мнемохирургию, изобретенную спустя ворны после окончания его базового образования, и смог на основе ее достижений переработать медицинскую процедуру подключения к чужой нейронной сети, но сам далеко не всегда способен был добиться нужного результата, самокритично признавая, что для этого необходим весьма специфический талант. — Я хочу точно знать, что он на самом деле думает! — приподняв вновь заверещавшего Старскрима, Предакинг яростно потряс им в воздухе. — Сколько можно спрашивать одно и то же?! Коротко и почти незаметно провентилировав системы, Шоквейв смирился и начал устанавливать консоль для наблюдения между ремонтными платформами, подключая ее к сети. Он точно знал, что с такой формулировкой его юное создание не добьется ничего, кроме, возможно, кратковременного шока от первого в жизни столкновения с чужой психикой в таком формате. Ну, возможно, уже в процессе соединения Предакинг сумеет поставить более корректный вопрос, не включающий в себя все потенциально бесконечное многообразие воспоминаний, а также ценностей, убеждений, эмоций и прочих личностных аспектов.  Даже позволив себе снова погрузиться в исследование сканирующего оборудования Саундвейва, Шоквейв вынужден был тратить часть оперативной памяти на контроль происходящих сейчас в сознании Старскрима событий. Тот, несмотря на неподдельную панику перед процедурой, довольно быстро справился с оценкой ситуации и теперь наслаждался от Искры, издеваясь над растерянным Предакингом. В собственном разуме Старскрим определенно был главным — и пользовался этим со свойственным ему максимализмом, силой мысли меняя декорации и играя для своего единственного зрителя настолько одухотворенно и эмоционально, что Шоквейв невольно посматривал на экран консоли все чаще, привлеченный пронзительным смехом и модуляциями голоса, то вкрадчиво тихого, то металлически холодного, жестокими словами пробивающего до самой Искры даже пассивного наблюдателя в объективной реальности. Да, у Старскрима сегодня был неожиданный бенефис, и весь мир, созданный его памятью и воображением, подстраивался под его игру. Насколько Шоквейв мог судить, Старскрим демонстрировал автоботские города, когда-то завоеванные и разрушенные под его командованием — и сейчас на экране догорали остовы выжженных башен Симфура. — …в том, что я считаю тебя противоестественным созданием, нет и не может быть ничего личного — и, честно говоря, порой моя Искра сжимается от того, насколько я тебе сочувствую! Твоя проблема в том, что ты никогда не сможешь жить в нашем мире — и ты сам это ощущаешь, верно? Что бы ты ни делал, ты все равно останешься безнадежно устаревшей доисторической ящерицей. Реликтом. Клянусь Праймусом, мне в какой-то мере от Искры жаль, что я невольно запустил в тебе процесс самоосознания… — на какие-то наноклики Старскрим, изящно сидящий на странно белой среди черноты дотлевающего пожарища стене, сменился Старскримом сгорбившимся, отодвинувшимся от лежащего Шоквейва на самый край узкой платформы, и дальнейший разговор можно было не слушать, потому что этому воспоминанию было меньше квартекса, и оно даже еще не отправилось в архив. Если Предакинг хотел знать, что думает Старскрим о нем, то выяснил это уже давно. Старскрим и не пытался это скрывать, подробно разжевывая каждый аспект своего презрения, и уже начал повторяться. Но, судя по отчаянию в желтых линзах юного создания Шоквейва, оно попросту забыло о том, что находится в виртуальной реальности — забыло кликов сорок тому назад, если не больше. И теперь стояло под стеной давно уничтоженного города — кстати, присмотревшись, Шоквейв понял, что кроме ненормальной чистоты эта стена еще и обладала нереальной устойчивостью, потому что на таком узком основании стоять не могла, — сжимая кулаки и искривляя фейсплейт в гримасах бессильной ярости. Дотянуться до Старскрима, вновь вернувшегося на торчащий посреди Симфура обломок белой стены, Предакинг мог даже без прыжка вверх — но, наученный горьким опытом в предыдущих городах, стоял смирно, лишь изредка заметно напрягая мощные серво и до отчетливого скрежета стискивая денты. В своей фантазии Старскрим, разумеется, прекрасно летал, а первая смена декораций — исчезновение вибрирующих от непрерывных ударных волн башен в Калисе, мгновенно сменившихся на бескрайнее небо без какой-либо планеты внизу, — вызвала у Предакинга настоящий ужас. Огромные крылья двигались со скоростью, которую Шоквейв прежде полагал невозможной — впрочем, в воображении Старскрима, похоже, физические законы никого не волновали, — но джет в альтмоде все равно был быстрее, и, оказавшись наконец в еще почти целой Гексиме, Предакинг несколько кликов просто сидел посреди проезжей части, надрывно вентилируя и с явным облегчением на фейсплейте прижимаясь спиной к твердой стене. — …ты не можешь править ни своим народом, ни моим, как бы ты ни старался быть королем! Даже твои ящерицы охотнее слушают меня, а не тебя — потому что понимают, что ты всего лишь животное с огромным самомнением, не основанном вообще ни на чем! — склонившись к что-то тихо сказавшему Предакингу и чудом не упав со стены, через несколько нанокликов Старскрим резко выпрямился и всплеснул когтями в искреннем удивлении: — А что «Шоквейв»? Уверяю тебя, он и не предполагал, что ты объявишь себя королем и захочешь кем-то править! Больше того — Шоквейв рассчитывал, что ты будешь послушным чудовищем, убивающим по его приказу! Разумеется, Шоквейв повернул ситуацию к своей выгоде, как и я, но не думаешь же ты, что хоть кто-то обрадовался, когда ты внезапно обрел разум?! Конечно, тебе хочется быть кому-то нужным, — с фальшивым сочувствием улыбнулся Старскрим, демонстративно прижимая руку к Искре. — Всем хочется. Но для этого нужно хотя бы обладать полноценной личностью, способной на подлинный контакт с кем-то другим… Воистину трагично, что ты в состоянии осознать себя и испытывать потребность в чем-то кроме служения своему создателю — но не можешь стать чем-то большим, чем доисторическое животное, и не сможешь никогда… Праймус бы такое явно не одобрил. Но увы, жизнь несправедлива, и заветы Праймуса порой нарушаются, пусть из самых благих побуждений… Предакинг зарычал в бессильной ярости, глядя на Старскрима с неподдельной болью и отчаянием в широко распахнутых линзах, и тяжело рухнул на колени. Огромный кулак врезался в бетонное покрытие дороги с такой мощью, что ровные плиты задрожали во всей зоне обзора. Лишь белая стена не шелохнулась. Спокойно и непоколебимо стояла она и при следующих ударах, когда в грязном бетоне уже начали появляться трещины. Странно было ожидать от спарклинга способности к трезвому анализу слов Старскрима, которые, строго говоря, были обыкновенной демагогией и не слишком тянули даже на философскую теорию, к каковой Старскрим их, несомненно, относил. Да и то, что Предакинг, столкнувшись со взрослым и психически устойчивым меха на территории его собственного разума, окончательно утратил чувство реальности и начисто забыл, что может прервать сеанс психокортикального соединения в любой момент, тоже было предсказуемо. Но, тем не менее, Шоквейв испытывал глубокое разочарование в своем создании, пусть и осознавая всю иррациональность этого ощущения. В Старскриме он не разочаровался лишь потому, что уже много ворн, следуя просьбе-совету Лорда Мегатрона, вообще ничего от Старскрима не ожидал. Да, как раз после взятия Симфура, до сих пор горевшего на экране, в хелексскую лабораторию телепортировали оплавленного, но еще живого авиакомандующего — и Мегатрон шел за тяжелой медицинской каталкой, растягивая губы в извиняющейся улыбке. Старскрим оставил без прикрытия одно из изобретений Шоквейва — гештальт, соединение в боевую машину нескольких сильных воинов, — чтобы без приказа атаковать Симфур, отвлекая автоботов и создавая смятение в их рядах. Город расположен был между двумя горными хребтами, и переход его к десептиконам позволил надежно отгородиться от вражеских территорий, заперев в нешироком проходе и расстреляв с высоты не один десяток автоботских частей. На самом деле, Шоквейв и не испытывал каких-либо значимых эмоций по поводу уничтожения своего создания — в конце концов, шла война, и логично было, что рано или поздно экспериментальный гештальт пострадает. Гораздо больше раздражало то, что Старскрим, решивший, что уже отправляется ко Всеискре, долгие клики отказывался отключаться, беззастенчиво выпрашивая у Мегатрона похвалу. А тот говорил с ним мягко, как со спарклингом, позволяя тонким когтям на едва функционирующей, единственной руке Старскрима обхватывать свои, мощные и серебристые — две ровные черные полоски, легшие на ладонь Мегатрона, и третья, искривленная из-за сломанного сустава, казалось, были последним, чем ослепший и обгоревший авиакомандующий еще мог шевелить. Извинения Лорда Шоквейв принял с вежливым недоумением, прекрасно понимая стратегическую значимость Симфура — не в компетенции биолога-генетика было одобрять или осуждать действия Старскрима, Шоквейв и не знал точно, имел ли юный авиакомандующий, едва занявший эту должность, право изменять ход военной операции по своему усмотрению. Что ж, Старскрим разрушил силовой купол Симфура, много ворн бывшего неприступным, и подорвал склады энергона, и все это — практически без потерь. Отремонтировать авиакомандующего, рискующего не пережить повторной телепортации, было не слишком затруднительно. Возможно, Шоквейв и не запомнил бы этот эпизод, если бы не единственная за все ворны войны фраза Мегатрона, в которой четко прозвучало то, что Лорд сам порой сомневается в собственной доктрине, объединившей десептиконов под его командованием. «Не пытайся его просчитывать, Шоквейв, — сказал Мегатрон. — Может быть, это предрассудки — и уж тем более в этом нет никакой логики, — но Старскрим чует ветер перемен и подстраивается под него гораздо лучше, чем мы». Так прежде говорили про себя джеты, полагая себя военной элитой. Каждый воинский класс находил свои поводы для гордости, презирая все остальные альтформы, и только Мегатрон сумел объединить разрозненные города десептиконов, показав, что их ненавистью друг к другу пользуются автоботы, к своей выгоде, разумеется. Конечно, предрассудки никуда не исчезли, лишь перестали озвучиваться явно и публично — но сейчас, пожалуй, мечта Лорда Мегатрона фактически исполнилась, если мечтал он именно об этом. Один лишь Шоквейв из ныне живущих десептиконов еще помнил, какой мерзостью были классовые и сословные предубеждения, отравлявшие жизнь всем, кто смел не вписываться в узкие рамки, непреложно данные ему самим фактом рождения кем-то и где-то. Жаль, что Мегатрон так и не увидел новый мир, свободный от прежней грязи в умах — пусть ради этого и понадобилось почти полное уничтожение десептиконской фракции. На экране Старскрим снова что-то вещал, подобрав под себя ноги и взмахивая серво в преувеличенно драматичных жестах, а юное создание Шоквейва сидело на растрескавшемся бетоне, опустив голову. Вслушиваться в очередной монолог, пусть и напоминающий о старых временах, уже не слишком хотелось. Театр Шоквейв любил именно за возможность прикосновения к чужим эмоциям, находясь при этом на безопасном расстоянии — а ветер, который поймал Старскрим сейчас, грозил разрушить как минимум одну лабораторию. Если сам Старскрим и имел шансы вывернуться, пусть Шоквейв и не мог предположить, на что можно рассчитывать в его ситуации без ти-ког… Взвесив все «за» и «против», Шоквейв вскрыл техпанель консоли и подал разряд. Очень слабый, такой, что в теории мог возникнуть и самостоятельно — но именно на те платы, отказ которых выводил из строя разъем шнура, соединявшего ее с корпусом Старскрима. Созданию Шоквейва явно требовалась прививка от самоуверенности. И обоим нужно было научиться конструктивному общению друг с другом, раз уж у них имелась общая цель. Шоквейв, не слишком волновавшийся за судьбу города Вос, совершенно не горел желанием уделять ему внимание сверх минимально необходимого. И потом, даже если Предакинг сумеет перехватить контроль над корпусом Старскрима — с ним Шоквейву гораздо легче будет справиться. Он спокойно наблюдал, как медленно вздрагивают серые щитки, наконец, поднимаясь и приоткрывая ровно светящиеся алым линзы, как движутся оптограни, осматривая помещение, как тонкая линия рта изгибается в абсолютно счастливой улыбке. — Это то, о чем я думаю, да? — с надеждой спросил Старскрим. — Консоль непоправимо повреждена. Причины пока не установлены. Так что не могу знать, о чем ты думаешь. — Да просто фиксаторы не рассчитаны на такую массу! — фыркнул Старскрим, освобожденной правой рукой отщелкивая тонкие стальные зажимы на левой. Что ж, это тоже было вполне правдоподобным объяснением — по крайней мере, для тех, кто в процедуре психокортикального соединения ничего не понимал. То есть для всех жителей Кибертрона, разумеется, за исключением Шоквейва. Он пристально следил за движениями Старскрима — вот он встал на ноги, на пару нанокликов замер около консоли, потом шагнул к корпусу Предакинга, лежащему на запасной платформе. Никаких признаков раздвоения личности. Никаких странностей. То, что Старскрим широко ухмылялся и едва ли не пританцовывал, прижимая сцепленные когти к Искре и подергивая крыльями, как раз указывало, что Предакинг, застрявший в его разуме, пока еще не понял, что с ним произошло — или не понял, как с этим справиться. — Фон есть, — озвучил очевидное Старскрим. — Неплохо бы проверить, что с ним такое. Доверишь мне или сделаешь сам? — Действуй. Пока Старскрим вставлял провода от диагностической установки в медпанель отключенного Предакинга и запускал нужные программы, Шоквейв успел отнести на склад испорченную консоль и шнуры от нее. О том, что через пару кликов появится на экране терминала, беспокоиться смысла не было — даже если Старскриму и удастся из комментариев медицинской программы сделать вывод, что процессорная деятельность Предакинга переместилась в его голову, самостоятельно исправить ситуацию ни один из ее участников не сумеет. Для того чтобы выйти из чужого сознания, необходимо самому совершить шаг, пусть и виртуальный — оператор-наблюдатель мог в лучшем случае напомнить, подсказать, успокоить. Впрочем, Шоквейв вообще не припоминал, чтобы кто-то когда-то забыл, что он находится в чужой голове, и впал там в истерику — так что рассуждал сейчас чисто теоретически. — Вегетативное состояние, да?! — острые когти едва не процарапали поверхность экрана. — Какая неприятность! — процокав обратно к свободной ремонтной платформе, Старскрим легко запрыгнул на нее и улегся, скрестив руки на честплейте. — Вот ты смеешься над моей верой, Шоквейв — а Праймус верит в меня. И в тебя тоже. Во всех рожденных, в ком он зажег Искры. Это ли не знак его любви к нам?! — Я не смеюсь, — вежливо заметил Шоквейв, хотя именно сейчас, пожалуй, ситуация представлялась ему довольно забавной. — Старскрим, эта платформа мне нужна. — Я помню, что апгрейд будет синхронизироваться декациклы! — повернув голову, Старскрим изобразил на фейсплейте нечто извинительное, хотя раздраженный тон с этим и не сочетался. — Но Шоквейв, ты ведь можешь уделить мне еще десять кликов и вернуть на место мою ти-ког? — Местонахождение твоей ти-ког мне неизвестно. Ти-ког, которую ты дал спарклингу — разрушена. — Поставь ти-ког спарклинга! — Я всего лишь поставил программный блок на трансформационные команды, не извлекая ее, — равнодушно проинформировал Шоквейв. — Ш-шлак! — резко сев, Старскрим посмотрел на него чуть ли не с ненавистью, но почти сразу же справился с собой — и улыбка на фейсплейте, насколько Шоквейв мог судить, была вполне искренней: — Я понимаю, что тебе не терпится вернуться к моим трофеям, но напомню, что его величество, — когти ткнули в сторону огромного корпуса на соседней платформе, — хоть и приучил автоботов к тому, что является, когда соизволит — но вечно игнорировать их не стал бы. А это значит, что нам надо поскорее разобраться с силовым куполом. Логично? — Логично, — с демонстративно шумным вздохом ответил Шоквейв. Не менее логичным представлялось понаблюдать за поведением Старскрима в ближайшие груны. Эксперимент обещал быть очень интересным, и упустить возможные внешние проявления было бы преступлением против науки.