Охотничий зал

1. Осень Работа Кингсмэн делится на срочные дела – лидеры возрожденной Аль-Каиды собираются в Йемене, известный торговец оружием сбежал из-под стражи в Словакии – и мелкую повседневную работу, которая важна не меньше: некоторые катастрофы можно предотвратить, шрамы – сгладить, а пустоты – заполнить. Сейчас большая часть повседневной работы – маленькие шаги большого плана по объединению Британии, которая восстанет из пепла, сильнее и лучше, чем прежде, когда и если удастся довести план до завершения. Возможно, на это уйдет двадцать, тридцать, сорок лет, но время совершенно не важно, особенно когда речь идет о такой высокой цели, по крайней мере, в это верит новый Артур, а значит, верит Кингсмэн. Нового Артура все привычно называют Мерлином – и только Блэкли говорит ему «мистер Сазерленд, сэр», потому что официальное принятие титула назначено на конец ноября, а пост Мерлина на данный момент считается упраздненным, и лишняя путаница ни к чему. До Дня Ви Блэкли был старшим лакеем. Многие из слуг в поместье погибли – слишком много оружия, слишком напряженная рабочая атмосфера. Сам Блэкли выстрелил в голову камердинеру сэра Артура, Томпсону, который пронзил рогом нарвала предыдущего дворецкого, Фелтона – это было в Охотничьем зале, где Фелтон пытался скрыться от гнавшихся за ним по пятам, но не успел захлопнуть дверь. Из всей прислуги в Охотничий зал имеет право входить только дворецкий, поэтому убирать весь беспорядок – выносить тела, счищать кровь, осколки черепа, ошметки мозга с рога, тигриной шкуры и стоявших рядом чучел – Блэкли пришлось в одиночку, он не уверен, что хорошо справился: мех не пострадал, и с тигриной шерсти пятна сошли, но на коже остались, запах еще чувствуется. Впрочем, Мерлина все устраивает, а так как теперь Охотничий зал – его вотчина, Блэкли не видит поводов для беспокойства. Охотничий зал – неофициальный кабинет Артура, под дубовыми панелями скрыты самые современные средства блокировки прослушек, ни одно сказанное здесь слово не выходит наружу. Охотничий зал заполнен трофеями предыдущих Артуров, шкурами, черепами, чучелами жертвенных животных, смертями которых отмечены победы Кингсмэн. Мерлин не уверен, что после него в Охотничьем зале появится что-то новое: он давно уже не меткий стрелок, зрение испорчено годами круглосуточной работы за мониторами и с бумагами, к тому же Мерлину не нравится мысль об убийстве животных или птиц – ни животные, ни птицы, в отличие от людей, никогда не бывают подонками, однако ставить в углу Охотничьего зала чучело человека было бы неправильно. Хотя, по слухам, среди коллекции обезьяньих черепов, привезенных из Индии Роджером Хартом, был один человеческий, но никто уже много лет не извлекал их из шкафа. Правды о черепах не знает даже Гарри, внук сэра Роджера. Несмотря на полученное ранение в голову, Гарри Харт жив. Он лежит в больничном крыле, снова в коме, и это создает вполне убедительную иллюзию повторяющихся событий. Сэр Кей, главный врач, уже устал снова и снова отвечать на один и тот же вопрос, но Мерлин – уже Артур, однако сути это не меняет – не устает спрашивать. Ему всегда есть что уточнить: появились ли более точные прогнозы, не изменилось ли что-нибудь, не стало ли Харту хуже. Кею всегда есть что ответить: никаких изменений, никаких уточнений, если бы что-то пошло иначе, и особенно если бы что-то пошло хуже, он бы немедленно об этом сообщил. Никто из врачей не может с точностью сказать, удастся ли Гарри Харту после выхода из комы, если тот все же выйдет из нее, вернуться к титулу Галахада – вероятность негативных последствий у подобных травм крайне высока, но, с другой стороны, Харт не раз перешагивал через статистические закономерности. Тем более что это не слишком хорошая идея – выкладывать перед Артуром факты, которые ему известны и которые ему едва ли хочется услышать произнесенными вслух врачом. Время от времени, устав допрашивать Кея, Мерлин старательно делает вид, что не беспокоится, у него есть дела поважнее, чем ждать, пока его любовник – уже почти полтора года как бывший любовник – придет в сознание. Это правда. Ему предстоит, следуя собственному плану, пока что не слишком твердому, не полностью доработанному, собрать Британию из Английской Демократической Республики, Йоркширской Республики, Объединенной Независимой Ирландии и Свободной Шотландии. Королевской семьи больше нет, и это серьезно усложняет задачу, к тому же палата лордов – не самый лучший союзник. Территориальная целостность страны, которой больше не существует, – спорная цель, но она по крайней мере ясна, проста, достижима, или по крайней мере кажется таковой. Хотя Мерлин чувствовал бы себя лучше, если бы не ассоциации с Кромвелем. По крайней мере, ему есть чем занять себя и рыцарей. Сэр Гарет регулярно рапортует из Лидса. Он связался с местной оппозицией и пытается собрать людей, может быть, ему удастся найти достаточно желающих вернуть Йоркшир Англии. Вернувшийся из Ирландии сэр Агравейн написал достаточно длинный отчет, чтобы Мерлину потребовалось закрыться с ним в Охотничьем зале на сутки, перебрать фраза за фразой, чтобы отыскать все золотые зерна среди этого горшка, переполненного золой до самых краев. Ирландия – достаточно неспокойная страна, чтобы в ней до сих пор можно было найти готовых взрывать бомбы ради того, чтобы добиться желаемого. Когда борьба становится национальной традицией, стереотипом, где-то между лепреконами и алкоголизмом, трудно скинуть ее со счетов, даже после всех массовых убийств Дня Ви. Некоторым ирландцам слишком нравилась прежняя Британия, другие уверены, что Демократическая Англия – лучший выбор, чем Объединенная Ирландия. И, возможно, с кем-нибудь из них удастся договориться. Агравейн – не лучший выбор для подобной операции. Мерлин уверен, что Персиваль справится намного лучше, и, пожалуй, стоит отправить с ним вместе леди Ланселот, Роксану, ей стоит набираться опыта. Если все сложится удачно, скоро она станет одним из лучших агентов. Как, возможно, и Гэри Анвин, если ему удастся научиться осторожности. Гэри – ему нравится называть себя Галахадом, несмотря на то, что он надеется на возвращение Гарри не меньше, чем Мерлин – лучше подойдет для менее тонкой работы. Он готов выполнять любые приказы, учитывая то, что он чудом остался в Кингсмэн, в основном потому, что Мерлин не смог заставить себя выгнать мальчишку, которого привел Гарри. Мерлин старается не отправлять его туда, где может быть по-настоящему опасно, пока что ограничивая его миссиями в Европе, не затрагивающими или почти не затрагивающими политику. С остальными рыцарями намного проще. Все они делают вид, что Английская Демократическая Республика – это все та же старая добрая Англия, Боже, храни королеву. Никто не решается спорить. Тем более что, возможно, Мерлин прав, и Кингсмэн удастся сшить ее из разрозненных частей, это определенно будет одной из наиболее значительных побед. И ради этой победы Мерлин запирается в Охотничьем зале, окруженный мертвыми животными, снова и снова. Иногда ему кажется, что он видит движение в стеклянных глазах чучел, как будто в Зале есть кто-то еще – призраки, духи, тени прошлого. Мерлин не верит в паранормальное, но тени-отражения ему не нравятся. 2. Зима На срочных декабрьских выборах в Шотландии побеждает социалистическая партия, так что теперь та называется Независимая Социалистическая Шотландская Республика. На рождественском обеде, собравшем всех рыцарей в поместье, Персиваль произносит тост: за наших дорогих друзей социалистов, которые загонят Шотландию в руки англичанам быстрее, чем школьники выучат хоть один гимн борьбе с капитализмом – ведь нет ничего глупее, чем выбрать социалистов только потому, что Англия остановилась на демократической системе. Это несколько грубо, но достаточно остроумно, чтобы все присутствующие улыбнулись. Отчаянные времена требуют отчаянных шуток. Мерлин тоже улыбается вместе с остальными, хотя эта фраза, как и прочие шутки о шотландцах, несколько задевает его национальную гордость, но сам факт существования Независимой Социалистической Шотландской Республики задевает их куда сильнее. Хотел бы он рассчитывать на что-то надежнее неизбежности провала социалистов, но планировать будущее организации намного сложнее, чем операцию для пары агентов. Обо всем этом Мерлин не говорит за праздничным обедом – не самое подходящее время для тревог и подозрений. Мерлин был бы рад прочесть содержательную, воодушевляющую речь, но у него ничего не получается. Он не слишком умеет произносить речи, к тому же ему нечем обнадежить рыцарей, и они все это знают: Кингсмэн удается справляться с насущными проблемами, они предотвратили пару крупных терактов и, как минимум, отсрочили гражданскую войну в Канаде, но основная цель, которую Мерлин поставил перед ними, остается недостижимой, прежняя Британия остается призраком, и никто не может сказать, удастся ли воплотить в жизнь хотя бы частично все задумки, казавшиеся такими привлекательными еще в конце лета. Вместо всех речей Мерлин тоже предлагает тост: за Кингсмэн и за отсутствующих друзей. А потом рыцари позволяют себе забыть о делах до конца обеда. Некоторые молчат, некоторые говорят о ничего не значащих мелочах: Персиваль и Ланселот обсуждают общих родственников, Борс рассказывает Ламораку о своем последнем любовном приключении, но тот не слушает, а Агравейн был бы рад пожаловаться на то, что ему до сих пор одиноко без жены, погибшей в День Ви, но он не хочет никому портить настроение. Никто из рыцарей не смущен тем, что им прислуживают дворецкий, заметно хромающий лакей и горничная в перчатках, скрывающих ожоги на руках. Никто не выказывает осуждения. День Ви дорого обошелся прислуге, поместье лишилось даже кухарки, которую Маргарет, старшая горничная, утопила в кипящей воде. У слуг тоже есть истории, которые они держат при себе. После рождественского обеда Блэкли, дворецкий, занимается сексом с Маргарет на столе в кабинете дворецкого, и, разумеется, их слышат оба лакея. Маргарет стонет, стискивая шею Блэкли обеими руками, покрытыми уродливыми шрамами. Она кажется ему прекрасной. Он кажется ей мужественным, как киногерой. Они оба позволили себе по бокалу хозяйского хереса в честь праздника. Разумеется, отношения между слугами не одобряются, но Блэкли и Маргарет прекрасно знают, что никому нет дела до их интрижки. К тому же они не уверены, что это все затянется достаточно надолго, станет чем-то похожим на отношения. Тот, кто подает обед, всегда свободнее того, кого обслуживает. Первым поместье покидает сэр Агравейн, ему нужно навестить сына. Потом уезжает Персиваль – он должен вернуться в Ирландию раньше, чем Ланселот, чтобы поддержать свою легенду. Прочие остаются в поместье до самого Нового года, более или менее успешно притворяясь, что палата лордов не загнала Англию в тупик. Ланселот обыгрывает Гавейна на бильярде, Ламорак проводит целый день в палате Гарри, читая ему вслух Марка Твена – он готов на что угодно, только бы не слушать историй Борса. Ситуация в мире, точно так же, как ситуация в поместье, не особенно меняется, все на своих местах. Иногда стабильное положение внушает оптимизм, но это – не один из подобных случаев, если все отделившиеся от Британии части могут твердо стоять на ногах, значит, они не придут по доброй воле обратно. Мерлин по-прежнему рассчитывает на внутренних союзников и бархатные революции, но на всякий случай приступает к разработке более агрессивных планов. В Охотничьем зале зимой холодно как в аду – камин здесь принято разжигать позже, чем в прочих комнатах, и предпочитающий работать с бумагами по утрам Мерлин мерзнет. Дополнительные обогреватели испортят чучела, по крайней мере, так сказано в особой памятке для дворецкого, поэтому Мерлину приходится работать, набросив на плечи плед. Прямо напротив письменного стола висит гигантская голова антилопы гну, а под ней стоят на полу собравшиеся в нелепую стаю двое шакалов, волк и гиена – чучелам Охотничьего зала не помешала бы рука музейного сортировщика. Глядя на них, Мерлин чувствует себя не то охотником в укрытии, не то умело спрятавшейся добычей, и кутается в плед плотнее. Все замерзает. Единственная хорошая новость за всю зиму – хорошая для всех в Кингсмэн, не считая прислуги – Гарри все же приходит в себя, просыпается. Он помнит свое имя, снова может говорить, и Мерлину приходится сделать над собой усилие, чтобы не бросить ради него все дела и документы Охотничьего зала. Он навещает Гарри не так часто, как тот бы того хотел. Время, проведенное в коме, должно было показаться парой часов, но Гарри почти физически чувствует, как соскучился по Мерлину. Гарри еще не полностью пришел в себя. У него ноют разом все старые шрамы, постоянно пересыхает в горле, и не все воспоминания в голове заняли свои места, но все же он отличает белое от черного, способен самостоятельно держать чашку и пересыпать речь не слишком остроумными каламбурами. Больше всего Мерлин хочет неотрывно сидеть у его кровати, пока Гарри не выползет из-под простыней, как смертоносная бабочка из кокона, полностью обновленным, готовым к оперативной работе. Больше всего Гарри хочет, чтобы Мерлин так и сделал. У Мерлина много дел, слишком много, иногда он мечтает, чтобы их стало больше – чем меньше он отвлекается, тем лучше для Кингсмэн, лучше для всех. Он рад заниматься работой, только бы не задумываться лишний раз о том, каким будет продолжение их с Гарри общей истории. Интимная связь между координатором и рыцарем уже была достаточно неудобной, связь между рыцарем и королем может быть катастрофой, и не только потому, что отношения между начальником и подчиненным все осложняют. Гарри невозможно держать под контролем, а именно это должен делать Мерлин как глава Кингсмэн. Что ж, у него все еще достаточно дел, на которых стоит сосредоточиться: Гэри так и не смог найти одного из террористов, которых должен был поймать в Греции, тот не прибыл на встречу с торговцем оружием – а значит, нужен новый план действий. Еще необходимо проверить связного, с которым Гавейн работает в Лидсе. Важно постоянно проверять Агравейна. Отчеты леди Ланселот с каждой неделей становятся все длиннее. У Мерлина есть множество поводов бывать у Гарри как можно реже, и он ими пользуется. 3. Весна Весной Мерлин старается не отсылать Гэри надолго из поместья, и тот проводит рядом с Гарри столько времени, сколько может: он сидит рядом с его кроватью, пересказывает ему все пропущенные выпуски газет, включая те, которые тот определенно не стал бы читать сам. Гэри прекрасно понимает, что половину из этого Гарри рад был бы не слышать, но, черт возьми, у них появилась возможность поговорить по душам, впервые с тех суток, когда Гэри провалил свое последнее испытание. Мерлин уверен, что Гэри приведет Гарри в чувства быстрее, чем кто бы то ни было еще. И к тому же, когда Гарри занят разговорами с Гэри, у Мерлина есть повод держаться от него подальше: лучше оставить их наедине, нет ничего бестактнее вмешательства в отношения наставника и его протеже. Тем более что Мерлина всегда ждут Охотничий зал и работа с бумагами. Новости из Ирландии слишком невнятны, и Мерлин не знает, что с ними делать. Перерожденная Ирландская Традиционная Армия набирается сил, но не ума, если верить отчетам Персиваля. Похоже, он не кривит душой – здравомыслящие люди ни за что не станут называть себя Перерожденной Традиционной Армией. Или Независимой Социалистической Республикой. После Дня Ви бессмысленные словесные конструкции стали плодиться с безумной скоростью, как будто все политические идеи скопом решено было утопить в канцелярите. Британия распалась на кусочки, палата лордов не столько правит, сколько умножает скандалы, мир сошел с ума, а прислуга в поместье отбилась от рук. С общей историей Гарри и Мерлина случилось то же самое, что со всем остальным: она распалась, теперь нужно решить, выбросить ее или восстанавливать. Почти всю весну Мерлину удается уходить от неудобных разговоров, но в конце концов Гарри надоедает ждать, и он решает поговорить обо всем открыто, потому что уже чувствует себя попавшим в параллельную вселенную, где их с Мерлином никогда не связывало ничего, кроме дружбы. Но проблемы нужно решать, а это – проблема, и Мерлин зовет Гарри в Охотничий зал, – лучшее место для личного разговора – чтобы напомнить, почему именно они решили окончательно закончить свою историю, после всех лет, в течение которых расходились и возвращались друг к другу: Мерлин постоянно спорит, а Гарри выигрывает все споры, оба они слишком уверены в своей правоте. Нет ничего удивительного в том, что они решили перестать пытаться держаться друг друга. И проще не стало, только сложнее. Мерлин теперь стоит во главе Кингсмэн, он не может позволить себе спать с одним из рыцарей, это против правил: теперь Гарри зависит от его решений еще больше, чем раньше. К тому же с Гарри всегда слишком сложно, и иногда Мерлин твердо уверен, что было бы лучше с ним не связываться вовсе, он не умеет быть осторожным, с трудом соблюдает даже простейшие правила, что означает: с каждым годом все больше опасных ситуаций, ран, травм. Если снова придется ждать его возвращения из комы, Мерлин этого, возможно, не переживет. Трудно приказать себе разлюбить человека, с которым провел вместе столько лет, – пусть даже большую часть этих лет подумывал от него уйти – но Мерлин делает все возможное. Раз мир вокруг стал слишком сложным и, с его точки зрения, лучше попробовать найти отношения попроще. Гарри не разделяет позицию Мерлина ни в малейшей степени – не для того он заново учился ходить, чтобы оказаться в ситуации, когда некого пригласить на танец. Гарри знает, что Мерлин не против потанцевать с ним, но точно так же он знает, что Мерлина непросто будет уговорить отказаться от принятого решения. Он не ошибается. Мерлин напоминает, что они уже решили расстаться, а учитывая, что теперь он – Артур, интимная связь между ними особенно неуместна. Гарри помнит об этом решении, но лжет, что забыл, и заталкивает два пальца за пояс Мерлина, а потом тянет его на себя – это безотказный прием, подключающий годами формировавшиеся инстинкты, раньше это всегда работало. Гарри начинает шептать Мерлину на ухо первые пришедшие в голову банальности из тех, которые могут звучать чертовски соблазнительно в фильмах, а в реальной жизни только смешат – но именно это ему сейчас и нужно, Мерлин улыбнется, и все снова станет как прежде. Но никакие вульгарные пошлости не могут привести Мерлина в подходящее расположение духа. Он отступает на шаг и просит Гарри остановиться раньше, чем скатится к откровениям о том, как скучал по члену, пока лежал в коме. Головы антилоп и оленей целятся в них острыми рогами. Гарри поводит плечами и спрашивает себя, не стоит ли сказать какую-нибудь чересчур откровенную колкую фразу, которая подведет конфликт к разрешению в один ход. Пара слов о том, что прежний Мерлин ему нравился больше, он не вел себя как монахиня, которой лезут под рясу. Но нет, сейчас определенно не самый подходящий момент. Может, Мерлину еще нужно привыкнуть к месту Артура, и он успеет выкинуть эту субординационную чушь из головы. Поэтому Гарри молча кивает и уходит. Мерлин остается в Охотничьем зале один. У Блэкли слишком много дел – с прислугой все еще проблемы, найти надежного лакея не легче, чем талантливого полевого агента, – камин еще не растоплен, в Охотничьем зале холодно, как в склепе. Мерлин смотрит на пустую стену напротив. Пространство для новых чучел. Отметок о новых победах Кингсмэн. Пока что он не повесил на них ничего. 4. Лето Лето выдается особенно холодным и дождливым, в предместьях Лондона скорее свежо, а вот в Йоркширской Республике холодно, и старательно собираемые сэром Гавейном митинги оппозиции расходятся без вмешательства властей – абстрактные обещания перемен к лучшему не стоят необходимости проводить часы напролет на пронизывающем ветру в надежде, что хоть кто-то заметит протестующих. Гарри предлагает отправить туда его – он умеет нагревать обстановку и сможет заставить людей вытащить из-под кроватей старые ружья. Он уже не раз проворачивал что-то подобное в Африке, готов теперь попробовать в Йоркшире. Или в Шотландии, если Мерлину не жаль родных мест. Черт побери, он согласен даже на Ирландию, хотя терпеть ее не может, к тому же Персиваль и Ланселот, похоже, неплохо справляются. Гарри предлагает снова, снова и снова. С точки зрения Мерлина, Гарри совершенно невыносим, знает об этом и использует свою невыносимость как оружие. Точно так же поступает Гэри, но он еще юн, и с ним у Мерлина получается справиться, а на стороне Гарри – годы опыта. Иногда его невыносимость – превосходное оружие, допросы и провокация – его конек, но чем оружие совершеннее, тем опаснее оно становится, когда обращается против того, кто должен им управлять. Покойный Честер Кинг испил из этой чаши сполна, теперь – очередь Мерлина, и ему приходится хуже, по нескольким причинам. Во-первых, Гарри знает все его слабости, в первую очередь то, что он – самая большая слабость Мерлина. Во-вторых, если терпение Кинга Гарри испытывал просто забавы ради, как ребенок, дергающий за хвост спящего кота, то в случае с Мерлином у него есть ряд вполне определенных целей, которых он намерен добиться. В середине июня он приносит Мерлину дохлую лисицу, говорит, что убил ее специально для него, и может сам сделать чучело. Гарри уверен, что получится неплохо, к тому же ему нужно тренировать пальцы, мелкая моторика все никак не придет в норму, а полевому агенту без умения потрошить и резать – никак не обойтись. Он хочет вернуться на службу, это для него, похоже, даже важнее, чем вернуться в постель Мерлина. Тот не уверен, хорошо это или плохо. Но с этого можно начать. И, приглашая Гарри в Охотничий зал, официально – для откровенного разговора о работе, Мерлин отчетливо понимает, что, вероятно, весь разговор сведется к сексу. Им есть о чем поговорить помимо этого, но Мерлин не уверен, что хочет обсуждать будущее Гарри как оперативного агента – или, более вероятно, как техника или координатора – до того, как Кей официально рапортует о завершении реабилитации. Гарри тем более не намерен обсуждать что-либо подобное, по крайней мере до тех пор, пока Мерлин не признает, что они зря расстались, их близость необходимо возродить. Охотничий зал – сердце поместья, и если Гарри нужно сердце того, кому подвластно – хотя бы формально – все происходящее в поместье, то именно здесь и стоит браться за дело. Он тоже понимает, что именно Мерлин имеет в виду: здесь, а не в спальне одного из них, потому, что речь не о Мерлине, а об Артуре, о короле и его власти. Мерлин не может забыть об этом ни на секунду. Гарри всегда легко было не думать о подобных вещах. Он вычеркивает лишние мысли из головы, переставляет их на нижние полки, временно пересматривая приоритеты. Гарри проводит ладонью по ширинке Мерлина и тот подается ему навстречу, хотя это не самое лучшее решение, он это понимает. А Гарри, несомненно, понимает, о чем думает Мерлин, но все равно не останавливается. Он гладит его член, уже вставший, крепкий, не слишком толстый, но длинный. Гарри прекрасно помнит все подробности и детали, может нащупать сквозь брюки и белье все родинки – две слева – у середины ствола, чуть ближе к основанию, а еще одна, крупная, темная – почти у самой головки. Мерлин еще раз напоминает Гарри, что, возможно, это все не самая лучшая идея, а Гарри приводит в качестве главного аргумента софизм, который у Мерлина не выйдет опровергнуть: раз они один раз смогли твердо решить расстаться, то смогут сделать это снова. Мерлин не знает, что можно на это ответить, и поэтому предпочитает сдаться – ведь именно ради этого он и позвал сюда Гарри. Гарри легко толкает Мерлина в грудь, и тот, принимая наконец все условия, послушно ложится на пол, на тигриную шкуру, потому что они не должны позволять себе прерваться, чтобы уйти в спальню. Не должны позволять передумать. Гарри вполне устраивает право играть первую скрипку. Он расстегивает ширинку Мерлина, вытаскивает презерватив из кармана, – Гарри не мог не подготовиться, разумеется, это ведь Гарри – шепчет, что действительно скучал по его члену, но Мерлин не вслушивается. Он смотрит на их отражения в глазах чучел и на стеклянных дверцах закрытых витрин. Гарри садится на него верхом и с силой прижимает его руки к полу, когда Мерлин пытается податься навстречу. Нет, на этот раз Гарри намерен вести сам. Запрокинув голову и стиснув челюсти, он начинает двигаться – отрывисто, даже не пытаясь выдержать хоть какой-то ритм. Все как раньше. Гарри не из тех, кто изменяет привычкам. На шкуре, пропахшей чистящими средствами и кровью Фелтона, которую так и не удалось полностью отмыть, им неудобно, шерсть колет спину Мерлина даже сквозь рубашку и джемпер, неприятно пристает к покрытому испариной затылку, шерсть впивается Гарри в колени, сильнее с каждым движением, и какой бы плотной ни была тигриная шкура, он все равно бьется о жесткий паркет, это даже хуже, чем трахаться на голом полу, но Гарри, конечно, не останавливается. Он двигается вверх-вниз, изо всех сил сжимая запястья Мерлина – так, чтобы остались синяки, тот любит, когда немного больно, и сейчас это чертовски кстати, Гарри успел отвыкнуть от таких развлечений, не подготовился в достаточной степени, а смазки слишком мало, Гарри больно чуть сильнее, чем «немного», но в целом все идет хорошо. Мертвые звери смотрят на них равнодушными стеклянными глазами, Охотничий зал уже привык ко всему, Мерлин – далеко не первый король, который лег с кем-то вместе на эту тигриную шкуру. Даже не первый король, которому составляет компанию рыцарь. Правила соблюдают только те, у кого нет повода их нарушить – а таких людей немного. Когда они оба заканчивают, – за годы им удалось выработать почти идеальную синхронность – Гарри откатывается в сторону, и Мерлин склоняется над ним с таким видом, точно готов продолжать, хотя им обоим нужно отдохнуть. Гарри приподнимается, чтобы его поцеловать, но Мерлин мстительно вжимает его в тигриную шкуру, не давая подняться. Гарри шутит о том, что ни один уважающий себя джентльмен не откажется от поездки верхом – это худшая его шутка за целую вечность, но Мерлину она кажется забавной, он смеется, а потом прижимается лбом к плечу Гарри, обнимая его одной рукой. Тот добавляет, что им нужно встать с пола, и обоим хорошо бы отправиться в ванную, особенно Мерлину, ведь никто не будет серьезно относиться к приказам короля, у которого на лысине – аллергическая сыпь, так что ему лучше поскорее смыть с себя все то, чем за последнее время поливали несчастного мертвого тигра. Эта шутка звучит хуже предыдущей, и Мерлин позволяет себе над ней не смеяться. Вместо этого он, наконец отпустив Гарри, упирается ладонями в пол и встает, медленно, почти неловко, а потом протягивает руку Гарри. Любой из них мог бы начать сейчас какой-нибудь крайне неудобный разговор, но оба они предпочитают промолчать. Они смогут обсудить Ирландию и независимый Йоркшир позже – снова здесь же, потому что ради таких разговоров Охотничий зал и создан. Гарри и Мерлин уходят из Охотничьего зала вместе, плечом к плечу. Когда дверь захлопывается за ними, чучела зверей остаются одни. В их стеклянных глазах ничего не отражается.