В кабинете у директора

Они с Гейбом познакомились в последнем классе старшей школы. Сэм, как водится, по всем канонам жанра был новеньким, поэтому чувствовал себя ужасно. У него не было мобильника, школьная форма не отличалась качеством, а ещё он был стопроцентным геем. Если бы о последнем узнал отец, Сэм бы уже был в какой-нибудь лечебнице, поэтому рисковать без причины он ещё не пытался: журналов не хранил, кассет не смотрел, с парнями за ручки не ходил. Как любому нормальному подростку, ему хотелось романтики и секса, но ещё ни один парень на его пути не стоил сломанного будущего. А Сэм был все-таки единственным в их семье, кто мог рассчитывать на стипендию. Сэм всеми фибрами души чувствовал, что не приживется. В прошлой школе было хорошо. У него была типа девушка Джесс, миловидная блондинка, очень слюнявая, однако очаровательная и очарованная — тем, что Сэм не лез к ней в трусики. Она считала его джентльменом, а он позволял ей так думать. Она так и не узнала, что у него просто не встаёт на неё. Да, Сэм, кажется, помешался на том, чтобы выглядеть как натурал. Новый класс был… разношерстным. Учитель, мистер Кроули, быстро представил его новым одноклассникам, и Сэм, стоя у доски и постоянно поправляя лямку рюкзака, успел осмотреть всех. Темноволосая и даже с виду надменная девушка сидела за последней партой и сосредоточенно красила ногти из баночки с алым лаком рядом с ней, периодически выдувая пузыри жвачки, и Сэм подумал, что она ужасно невоспитанна. Парень у окна, смотрящий на мир большими голубыми глазами и как будто полностью ушедший в себя, какой-то блондин, швыряющий в голубоглазого шарики из бумаги. Сэму он сразу не понравился, показался каким-то колючим. И конечно, нельзя было не заметить целую коллегию чуть ли не по середине класса. В центре парень с леденцом, и Сэма это определённо вогнало сначала в ступор даже больше бутылька лака рядом с брюнеткой. Серьёзно, леденец на уроке? Сам Сэм к сладостям был равнодушен, так что не понимал, зачем накачиваться ими прямо на уроке. А вокруг того, с леденцом и каким-то неприятным хитрым взглядом целая футбольная команда из разношерстных девушек и парочки каких-то плотных парней. Через неделю Сэм знал почти всех одноклассников. Он не то чтобы стремился знакомиться, но волей-неволей приходилось, так что теперь он знал и Руби, и парней со странными именами: Кастиила и Люцифера. С Касом, как тот попросил себя называть, Сэм неплохо сдружился. Насколько это возможно за неделю соседства в школе. Оказалось, они с Люцифером были братьями, как и парень с леденцом. Габриэль. Сэм узнал его имя чуть ли не в первый день, потому что во-первых о нем судачила каждая девушка старше четырнадцати, а во-вторых такого наглого коротышку Сэм ещё не встречал. Да, Гейб был коротышкой, особенно по сравнению с ним, и дышал чуть ли не в подмышку. Небольшой рост не помешал ему стать местной женской достопримечательностью, хотя он не был спортсменом или отличником, однако Сэм быстро понял, в чем тут дело. Если бы можно было описать Габриэля одним словом скандинавской мифологии, Сэм бы сказал Локи. Потому что этот парень был тем ещё прохвостом. Он шутил над учителями, одноклассниками, ребятами помладше, и ему всегда все сходило с рук. Сэм не знал, как это возможно, пока не увидел этот огромный влажный взгляд в исполнении Фримена. Кас и Люц были Новаками, а Гейб нет, и Сэм не знал, почему, хотя они были родными братьями, но пока что Сэм не считал, что они так близко общаются с Касом, чтобы спрашивать о настолько личном. Самое странное, что над Сэмом Гейб не прикалывался. Не то чтобы Сэм был расстроен, просто видел несостыковку в системе и никак не мог подобрать к ней ключик, и это его бесило. Первое время. Потом стало все равно. Не трогает и не трогает, ему же лучше, а лишнее внимание… Вот Дин бы ему обрадовался, а Сэму больше нравится сидеть в сторонке. Катастрофа произошла гораздо позже. Спустя, наверное, месяц-полтора Кас позвал его к себе, ничего особенного, просто сделать домашку, и это было обоснованно: Касу плохо давалось право, а Сэм собирался учиться на адвоката, поэтому мог помочь. Они разбирали очередной параграф в статье, когда дверь вдруг распахнулась. Она у Каса почему-то не запиралась, но Сэм не был удивлён, он знал, что отец у друга довольно строгий. Растить… кажется, пятерых детей (двое старших, правда, уже покинули отчий кров) в одиночку было непросто, особенно когда среди детей были проблемный Люцифер и Габриэль, который шутил, кажется, над всем, что видел. Дверь распахнулась, и Сэм чуть не грохнулся со стула, когда она стукнулась о стену от толчка. Вихрем в комнату залетел Габриэль, угрожающе посверкивая глазами и с порога отчитывающий Каса за то, что тот забрал сосательные леденцы из кухни к себе. Сэма он заметил не сразу, зато Сэм успел его рассмотреть. Гейб залетел к ним без рубашки, в одних только шортах, и Сэм почувствовал, как в горле вдруг пересохло. Горячая волна прошлась вниз по животу, и Сэм постарался сильнее пододвинуть стул к столу, чтобы его не было видно ниже пояса. Вот же подстава. Он упёрся бессмысленным взглядом в раскрытую перед ним книжку, не видя ни строчки и мечтая, чтобы Гейб забрал свои чёртовы конфеты и быстрее ушёл. И чтобы никто не заметил разлившегося по лицу румянца. Гейб же, словно издеваясь, сграбастал в объятия большую стеклянную тарелку, наплевав, что она холодная, и забросил леденец в рот, удовлетворённо прикрывая глаза и чуть ли не постанывая. Весело насвистывая, Фримен удалился, так ничего и не заметив. Быстро переведя дух, Сэм все-таки смог закончить объяснения. Вечером он заперся в ванне на куда большее время, чем требовалось. Спустя ещё неделю Сэм уже и не вспоминал об этом инциденте, жизнь у него определённо налаживалась. Руби вместе с извечной жвачкой — серьёзно, они никогда не расставались — подсела справа от него, согнав какую-то рыженькую зашуганную девушку, и криво улыбнулась на удивлённый взгляд. Потом Руби подсела к нему за обедом. Потом это заметил Гейб, и теперь справа от Сэма сидел он. Сэм ничерта не понимал, на вопросы Кас не отвечал, просто не знал, но Сэму казалось, что он врет, а подойти к Гейбу Сэм просто не мог. И что он скажет. Зачем ты сел туда? Неподалёку от меня на место Руби? Глупо. Не весь же мир вертится вокруг Сэма Винчестера, более того, Гейб на новом месте быстро нашёл себе новую жертву, в волосах которой каждый урок путал жвачку. Это было низко и по-детски, но ему почему-то опять не попадало. Однако Сэм все ещё помнил разочарованный взгляд Руби, и она даже отсела от него на обеде. Сэм не обиделся, стало только легче. Вряд ли бы она была как Джесс, ещё бы зажала где… Звучало смешно, особенно сравнивая их габариты, однако Сэму и правда было страшно какое-то время. Обед затянулся. Сэм читал книгу, попивая чай, а Кас в не стал ждать его и ушел раньше, поэтому Сэм сидел один, когда вдруг рядом с ним кто-то плюхнулся на скамейку. Он не успел повернуть головы, как перед ним, отпихивая его собственную книгу, лёг учебник. — Ты вроде умный? Помоги мне с алгеброй, будь человеком, — Сэм смерил скептическим взглядом подсевшего Гейба, осмотрел почти пустую столовую. В глазах Фримена не было и признака просьбы, он смотрел все также насмешливо, и почему-то именно в этот момент Сэм подумал, что Гейб не так и прост. Ну нельзя все время ходить с одной и той же миной, это явно какое-то прикрытие, маска, с которой Гейб сросся так плотно, что уже не способен разделить, где она, а где он. Но это не его, Сэма, дело. — Ты принёс мне учебник по физике, — с намёком кивнул вниз Сэм. — А да? — Гейб даже не опустил взгляда, продолжая рассматривать его. — Значит с физикой. Ты идёшь на игру? Последнюю неделю школа просто гудела. Начался футбольный сезон, команды съезжаются со всего штата, и жеребьёвка выдала им имя противника, так что в воскресенье был объявлен первый матч в этом году. Туда шёл, казалось, весь город, однако Сэм планировал в этот вечер затариться чипсами и газировкой и смотреть их старый черно-белый телевизор. Да, иногда его приходилось постукивать, а вместо пульта на тумбочке лежали плоскогубцы, но отец уезжал в соседний город за запчастями, а Дин шёл на матч, так что дом был в его, Сэма, распоряжении. — Нет, — сказал он, отставляя на поднос пустую кружку. — У меня… планы. Он замялся в конце. Сэм не любил врать, хотя чем просмотр телека не считался планами? — Отлично, — Гейб стукнул ладонью по столу и шире улыбнулся, будто бы не слыша его слова. — Я заеду за тобой в пять. Гейб поднялся, слишком быстро, чтобы Сэм успел придумать ответ. Фримен, уже сделавший пару шагов к выходу, вдруг повернулся и, наклонившись, быстро чмокнул Сэма в висок. Сэм так и замер с открытым ртом. Гейба уже и след простыл, а Сэм вороватым взглядом окинул столовую, не видел ли их кто-то из учеников или поваров, и, никого не увидев, успокоился. Но щеки все ещё пекло огнём, и Сэм медленно приложил кончики пальцев к месту прикосновения губ Гейба. Губ Гейба. Нет, Сэм, конечно, вспоминал о нем пару раз… Особенно без рубашки… Но это ничего не значило! Гейб был знатным бабником, каждый раз гуляющим с новой девушкой, и как расценивать этот жест Сэм не знал. Одно, что он знал наверняка, так это то, что нужно найти Каса. Срочно. Прямо сейчас. У Каса была физра, так что выловить его было делом несложным. Сэм не знал, стоит ли ему рассказывать другу о случившемся, однако эмоции все ещё бурлили, и он грозным шёпотом потребовал объяснений. Сэм бы не удивился, если бы Кас посмотрел на него непонимающим взглядом огромных голубых глаз, однако… Кас вдруг покраснел ещё больше, не как от бега, а прям весь, с ушами, и, заикаясь, попытался что-то сказать. Сэму пришлось остановить его, заставить выдохнуть, и только после этого Кас смог прошептать ему на ухо всего два слова, после которых Сэм выпал в астрал. Он дикими глазами посмотрел на испуганного Каса, а потом убежал, не обращая внимания на робкие оклики друга. Хорошо, что сегодня пятница, и в школу только в понедельник. Плохо, что Гейб обещал заехать в воскресенье. Заехать?.. У него есть права? И ещё один факт, к которому Сэм ещё не знал, как относиться. Кас прошептал ему: «Гейб гей». Всю субботу Сэму пришлось ходить с преувеличенно бодрой миной, чтобы не дай бог домашние ничего не заметили. С отцом пронесло. Подозрительно смотрящий Дин знал Сэма куда лучше, но вопросов задавать не стал, удовлетворившись всего одним «нормально». Сэм был ему благодарен. Отец уехал вечером, Дин утром, и теперь Сэм был полностью свободен. Домашка сделана, поэтому Сэм никак не мог найти себе место. Время только подходило к двенадцати, а он уже вытоптал дорожки по ковру на полу, нервно расхаживая из стороны в сторону. Гейб приехал в четыре. Сэм услышал шум подъезжающей машины, и ещё до того, как выглянул в окно, знал, кто это. Сэм был в домашней футболке и пижамных штанах, приняв твёрдое решение никуда не ехать, однако теперь его решимость пошатнулась. Гейб закрыл машину и облокотился задом на капот, сложив руки на груди. Он не пытался подойти к двери, словно знал, что Сэм следит за ним со второго этажа. Вид у Гейба был… непривычный. Он выглядел совершенно серьёзным, и пусть отсюда Сэм не видел его глаз, но был уверен, что они смотрят также серьёзно, без привычной насмешки. Где-то внутри поднялась злость. Он, Сэм, двухметровый лось, что, трусит выйти? Вот ещё номер. Нашёл кого испугаться. На самом деле Сэм понимал, что если сейчас не распалит себя, то так и останется в доме. Он вышел на крыльцо как был, в тапочках. Немного подумав, спустился ниже, подошёл к подъездной дорожке, но так, чтобы между ними с Гейбом оставалось пару-тройку футов. — Привет? — немного с вызовом протянул Сэм. Гейб кивнул, усмехнулся. — Кас мне все выложил, — протянул он с напускным безразличием. — Приехал сказать, что ты в безопасности, на тебя никто не… — Сдурел?! — зашипел Сэм, почти подбегая ближе. — Ты ещё закричи об этом. Взгляд Гейба стал почти таким же насмешливым, как в школе. — Неужели ты боишься, Саманта? Правда, вдруг все решат, что ты стал мишенью местного эпатажного пидора, — это слово Гейб почти выплюнул, и его голос звучал все более зло. — Что подумают соседи, если ты будешь якшакаться со мной, м? — Заткнись и иди за мной, — прошипел Сэм и резко развернулся, направляясь к дому. Он не оборачивался, чтобы посмотреть, идёт ли за ним Гейб. Знал, что идёт. Он зашёл на кухню, даже забыв, что она значительно пошарпана, и поставил на плиту полупустой чайник, достал две кружки — одну свою любимую, со сколотым боком, зато оставшуюся от мамы. — Сахара нет, не используем. Садись, — скомандовал он стоящему в дверном проёме и осматривающему небольшую кухню Гейбу. Ну да, у них дом был куда больше и лучше обставлен, так что его удивление Сэм понимал. За злостью и раздражением он даже забыл, что стесняется своего дома. — Сейчас попьешь чай и уедешь. Понял? — выпалил Сэм, садясь за стол напротив, складывая руки на груди и откидываясь спиной на спинку стула. Гейб молчал, рассматривая его, и Сэма это начало нервировать, однако вопросов он не задавал. — Ты тоже гей? — вдруг спросил он, и даже звук закипающего чайника исчез для Сэма. В голове застучали кувалды, но он постарался сохранить лицо, только бровь приподнял в вопросительном жесте. — Да брось. Любой нормальный натурал в наше время уже бы ударил мне по лицу, а ты даже после такого вопроса сидишь как пришитый. А ещё у тебя чайник кипит и глаз дёргается. Сэм резко встал, не отвечая, схватил полотенце и намотал на руку. Чай пили в тишине. — Так что, время к пяти, — протянул Гейб. — Поехали? — Я никуда не еду, — сухо ответил Сэм. — Хорошего матча. Гейб не стал с ним спорить, только посмотрел очень уж… игриво. Сэма это, без стеснения, испугало. Мало ли что мог придумать этот придурок сверх того, что уже выкидывает. Ему что, совсем все равно? А если кто-то узнает? И сдаст его? Как можно быть таким беспечным? Сэм его не понимал. Матч, кстати, их команда выиграла. Об этом ему поведал вернувшийся возбужденный Дин. С тех пор жизнь Сэма превратилась в кошмар. Нет, какая-нибудь сопливая девчонка из такого же сопливого романа была бы счастлива, но не Сэм. Получать разные записочки от парня… Предел мечтаний. Сэм даже не читал их. Скидывал в рюкзак, демонстративно, сразу, не разворачивая. Гейба это не останавливало. Он вновь и вновь подкидывал ему записочки, или на уроках, или подкладывая в вещи, и Сэм страшно злился. А что если их поймают. Как он это объяснит отцу? Однако дома, запираясь в своей комнате, Сэм бережно разворачивал каждую бумажку и с каким-то затаенным восторгом читал. Ещё никто не писал ему влюбленные записочки. Чести ради стоит сказать, что на любовные они были похожи мало. Скорее так, остроты, связанные с преподавателем, одноклассником, просто жалобы на отца, брата, регулировщика на дороге. Сэму даже… Нравилось. Он хранил их, все до одной, складывая в огромный учебник по праву, зная, что ни отец, ни Дин не полезет в него ни при каких обстоятельствах. Сэм знал, что рискует, но избавиться от бумажек не мог. Когда на алгебре ему пришла записка о том, что он «кажется, забыл утром расчесаться», Сэм не выдержал, вырвал маленький клочок с последней страницы тетради и карандашом накорябал в ответ «кажется, ты забыл утром включить мозги, потому что у нас контрольная». Гейб светился так, будто лампочку проглотил, и сразу же принялся строчить ответ, не обращая внимания на сурово глядящего учителя. Габриэль бесил его. Сэм знал это совершенно ясно и чётко, это просто отпечаталось на коре изнутри, однако… Сэма скорее бесили бабочки в животе, которые появлялись, когда Гейб входил в комнату. С девушками он, кстати, прекратил гулять. Сразу со всеми. Сэм не то чтобы следил, но… да, он следил. И ему это нравилось, где-то в тайне. Кас смотрел на него, как на самоубийцу. Одной ночью Сэм проснулся от неясного дребезжания. Ему как раз снилось, как марсиане сжигают химичку, поэтому он надеялся, что повод проснуться был стоящим, иначе он за себя не отвечает. Повод и правда был значимым. Ему в окно вдруг прилетел камешек. Сэм высунулся наружу, чуть не получив следующий в лоб, и в свете фонаря увидел Гейба, кутающегося в куртку. Ну да, было уже довольно прохладно, ночью тем более, а уж постоянно мерзнущему Гейбу это и вовсе наверное казалось карой небесной. — Ты чего? — в полголоса спросил Сэм, ежась от ветра. — Пойдём со мной, покажу кое-что. Собирайся давай. Сэм покачал головой, но скрылся в глубине комнаты. Он уже знал, что с Гейбом лучше не спорить. Он вообще, к своему удивлению, знал о Гейбе больше, чем даже о Касе. Сэм оделся потеплее, повезло, что у него в комнате сохли кроссовки, потому что путь к выходу лежал мимо спальни отца, а тот спал всегда с открытой дверью и весьма чутко. Бывший военный же. По знакомым уступам Сэм спустился вниз, мягко спрыгнул на траву, не потревожив даже собаку. — Ты без машины? — с удивлением спросил он, оглядываясь. Гейб без машины это нонсенс, он совершенно не любил ходить, и Сэм даже удивлялся, как тот умудрялся поддерживать хорошую физическую форму. — Да, отец наказал. Дело десятое, пойдём. — Да куда тебя несёт, Господи боже… Гейб привёл их в какой-то очень странный район. Здесь не было даже фонарей, и дома выглядели почти как заброшенные, но Сэм продолжал идти за Гейбом, пытаясь подстроиться под его шаги. — Что ты такого сделал, что отец лишил тебя машины? — не утерпел он. — Всего лишь угнал новую тачку директора. Просто хотел покататься, а они меня ещё и вором обозвали! — Гейб! — почти в ужасе воскликнул Сэм, останавливаясь. Гейб даже не замедлил шага, и Сэму пришлось снова его догонять. — Тебя же посадить могли! — Не могли, я несовершеннолетний, — отмахнулся он. — Да и я же вернул! Нет, логика Гейба была явно вне его понимания. Когда Фримен начал карабкаться по стене какого-то дома, Сэм вообще перестал что-либо понимать. — Мы же здесь незаконно, да? — устало выдохнул он. — Лезь давай, — откуда-то сверху пропыхтел Габриэль. На крыше и правда было красиво. Сэм сразу понял, зачем они сюда пришли, и теперь ему было даже плевать, если это частная территория. С крыши открывался просто невероятный вид на город и речку, подсвеченную огоньками фонарей. Всего лишь крыша, всего лишь вскарабкаться по трубе водостока, а тут… — Красиво, правда? — с затаенной гордостью спросил Гейб, зная, что да, красиво, и сел прямо на край крыши. Сэм сел рядом, немного медленнее, опасаясь сверзиться вниз. Гейба это, похоже, не волновало. Они так и сидели молча, просто смотрели. Молчание было не напряжённым, когда изо всех сил подыскиваешь слова, чтобы заполнить пустоту хоть как-то, а приятным. Тёплым. Атмосферным. Да и если быть честным, Гейб был намного милее, когда молчал. — Скоро здесь повесят гирлянды, будет ещё лучше, — тихо сказал Гейб, словно уловив интимность момента. — Ты часто тут бываешь? — Почти каждые выходные со… со смерти мамы. Сэм замолчал. Он не знал, что сказать на такое, сам он потерял мать, когда ему не исполнилось ещё и года, а Габриэль, видимо, не так давно. «Соболезную»? Банально, да и звучит фальшиво. Сэму так не хочется. Он наощупь нашёл лежащую рядом ладонь Гейба и осторожно сжал пальцы. Фримен не растерялся, переплёл их пальцы, и Сэму вдруг резко стало теплее. Он не стал забирать руку, так и сидели. Приятно. — Мне было тринадцать, когда мама умерла, — вдруг разрезал тишину какой-то мертвый голос Гейба. — Это отец свёл её. Фанатик долбанный. У мамы был… рак… А он отказался лечить её. Сказал, дома, молитвами… Мы не смогли противиться. Тогда из дома ушёл Майкл, а мама… Мамы не стало. Сэм плюнул на условности, обхватил Гейба за плечи двумя руками и прижал к себе. Он понимал, чего стоила такая откровенность, и уже корил себя последними словами, что задал такой вопрос. Ну он же не знал… — Прости, — шепнул Сэм в макушку Фримена. — Я не знал. — Я знаю, — отмахнулся Гейб. — Я сменил фамилию как только получил паспорт. Это… Мамина. — Красивая, — вот и все, что смог сказать Сэм. А на следующий день он заболел. Температура подскочила почти под сорок, пришлось вызывать врача и оставаться дома, и Сэм негодовал, потому что сегодня было право и контрольная по физике, и… И это значило, что он не увидит Гейба сегодня. И в ближайшие дня три. Это удручало куда сильнее, чем жар и больное горло. Отец уехал на работу, Дин на учёбу в колледж, а Сэм остался в кровати. Болеть. От скуки он был почти готов лезть на стену. Где-то к десяти утра в окно прилетел мелкий камушек. Сэм запрещал себе надеяться, все-таки ещё продолжалась учёба, но все равно подлетел к окну со всей возможной скоростью. Внизу, как и ночью, стоял Гейб. Все также без машины. — Открой окно пошире, — весело сказал он и принялся карабкаться по водопроводной трубе. Сэм хихикнул и отодвинулся. Они впервые поцеловались на Рождество. Отмечали они его, конечно же, отдельно, каждый со своей семьёй, иначе отцы не простили бы их, но вечером вырвались погулять и как-то случайно попали под омелу в каком-то затхлом переулке. Сэм бы не удивился, если бы узнал, что Гейб собачил её туда полдня. Сэм был не против. Он чувствовал себя мелким преступником, скрываясь ото всех. Даже от Каса, потому что сказать ему о том, что встречаешься с его братом, казалось каким-то крамольным. Ощущение постоянной опасности будоражило его, и Сэм уже напрочь позабыл свои установки «не встречаться с парнем, казаться натуралом». Он, наверное, впервые в жизни был счастлив. Приближающаяся весна делала его ещё радостнее. Если бы не сломавшаяся машина отца, над которой и папа, и Дин тряслись, как над членом семьи, Сэм бы улетел в нирвану. Он снова задерживался после школы, Гейб снова утащил его под трибуны, где они целовались до посинения, так что домой Сэм вернулся более расслабленным, чем обычно, и не заметил мрачной атмосферы, повисшей в доме. Отец и Дин сидели за столом на кухне. Отец выглядел злым, точнее, со стороны могло показаться, что он спокоен, как айсберг, но Сэм знал, насколько это впечатление могло быть обманчивым, Дин сидел, вперив взгляд в столешницу перед ним, бледный, как мел. Перед ними лежал учебник по праву. Рядом с ним кучка сложенных вдвое бумажек. У Сэма враз подкосились ноги. Он в очередной раз проклял свою сентиментальность и неосторожность, хоть и понимал, что уже поздно. Их поймали. Спать они так и не легли. Отец бушевал чуть ли не до полуночи, Дин так и сидел молча, а Сэм просто не знал, что сказать. Он слушал и слушал, а ноги тряслись, как проклятые. Отец грозился взяться за ремень, чтобы выбить эту дурь. Отец угрожал рассказать все мистеру Новаку, и Сэм знал: расскажет. — Да что это за школа такая, чему вас там учат! — кричал отец, размахивая руками. Именно тогда Сэм с ужасающей ясностью понял, что уже принял решение. Не подростковое, продиктованное гормонами, а весьма взвешенное. Ему почти восемнадцать. Он может уйти из дома. Пойдет ли с ним Гейб?.. Отец успокоился именно тогда, когда Сэму уже казалось, что он не выдержит, сорвётся и начнёт кричать в ответ. И это уже точно будет катастрофой вселенских масштабов. — Завтра мы идём к директору, — хлопнул рукой по столу отец, и Сэм понял, что это не конец его личного ада. Единственное, что его волновало, так это то, что по его дурости через все это придётся пройти и Гейбу. Они сидели в кабинете директора впятером. Он с отцом, Гейб со своим и сам директор, утирающий пот со лба белым платочком. Атмосфера не нравилась никому. Их отчитывали, как детей, даже не дали сесть рядом, и это бесило больше всего. Гейб выглядел как всегда насмешливым, смеривал всех взглядом, как будто смотрит за театральным представлением, и только Сэм знал, насколько его… парню, да, парню страшно. Очень хотелось взять его за руку, но расстояние не позволяло. Завтра их, наверно, исключат. Они пересеклись взглядами: испуганный Сэма и такой же непробиваемый Гейба, и в один момент, не прислушиваясь к нотациям, Гейб вскинул брови в немом вопросе. Сэм понял его. Сэм задумался. Сэм кивнул. Гори все синим пламенем. Гейб поднялся, прерывая прочувственную речь директора и не обращая внимания на ледяной взгляд отца, и Сэм тоже подскочил, сбросив руку папы. Гейбу пришлось приподняться на носочки, а Сэм привычно наклонил голову, и их губы соприкоснулись. Сэм почувствовал, какая сильная затрещина прилетела ему. Голова дернулась, разрывая контакт, и Сэм был вынужден отступить на шаг, чтобы удержать равновесие. Отец впервые поднял на него руку. — Спасибо, мистер Сингер, — чинно кивнул Сэм директору, будто это не они только что учинили тут такую безобразную сцену. — Мы вынуждены откланяться. И они с Гейбом просто вышли из кабинета рука об руку. Их даже не остановили, застыв в ступоре от подобной наглости. Они беспрепятственно покинули школу, синхронно вдохнули чистый воздух. — Дин привезёт мне вещи, — сказал Сэм. — И наверное даст денег. Брат и правда пробрался к нему после отповеди отца. Каялся и спал голову пеплом, потому что когда понадобилось что-то там подпереть в машине это Дин шарился по комнате, и это Дин выронил записку, которую поднял отец. О да, это Дин накосячил, но в его оправдание стоит сказать, что он не думал как-то скомпроментировать брата. Не подумал, что там может что-то быть. Смотрел косо, конечно, но поддержал. Дин и правда любил его. А может чувствовал вину за то, что накосячил. — Мне Кас, — также уверенно ответил Гейб. — Я могу сдать экзамены экстерном, они не могут мне помешать, а потом подать документы на досрочное поступление в колледж… — Сэм замялся, скосив взгляд. Знаний Гейба бы не хватило, чтобы повторить его подвиг, и теперь ему стало нестерпимо жаль. Он и правда испортил Гейбу жизнь. — А я все равно мечтал работать в кондитерской, — весело протянул Гейб, будто понимая его метания, а потом снова приподнялся на носочки и обхватил руками за плечи. Они так и целовались, стоя на пороге школы.