Если бы ты видела

В жизни Эйба бывали такие минуты, когда он, несмотря на присущую мудрость и опыт, проклинал свои способности. Эти его руки — они никогда не спрашивали, хочет ли он знать всё о том, к чему прикасается. Его насильно заставляли переживать, принимать, чувствовать. И за это Эйб часто себя ненавидел. Но всё это было ничто перед тем, с чем ему пришлось столкнуться теперь. Это почувствовалось ещё тогда, на задании, но шок от беременности Лиз перебил все остальные чувства. Лишь много позже, когда жена его лучшего друга наконец доверилась его знаниям и лучшему в мире «аппарату УЗИ», Эйб начал понимать, что именно не так. Он очень долго всё перепроверял, не верил, отказывался принять очевидный, но лишь ему одному известный факт, пока не пришёл к единственно правильному решению. Так ему казалось. Сомнения Эйб оставлял на суд остальных, но только тогда, когда покончит с этим. Синий тянул с задуманным, но с каждым днём понимал, что делает только хуже. Но удобный момент сам нагрянул. Тогда они с Лиз остались в медкабинете наедине. Она — искала какие-то таблетки, он — прятался от Хэллбоя и представлял, как вообще сможет объяснить другу свои действия. Лиз что-то говорила ему. Вроде что-то о муже, об очередном беспорядке, что их детям негде будет играть, разве что в кошачьем лотке. А Эйб в это время уже нашёл взглядом шприц и ампулу со снотворным. Пришло время. Надо действовать. Иначе может стать слишком поздно. А пока… Они беззащитны. Собравшись с мыслями, Эйб взял шприц и наполнил его лекарством. Лиз не видела ничего, стоя к нему спиной. Укол был лёгким и безболезненным. Эйб подхватил отключившуюся девушку, всё ещё не чувствуя в себе сил исполнить задуманное. — Прости, Лиз, — начал он свою исповедь, больше оправдываясь перед самим собой, — но ты не знаешь… Никто не знает, но я видел ваших детей. Ты меня никогда не простишь. А Красный вообще, скорее всего, убьёт. Эйб уложил девушку на медицинский стол и распорол скальпелем лёгкие ткани шифоновой юбки и трикотаж трусиков, обнажая уже округлившийся живот. Глядя на него, у Синего пересохло в горле, а руки предательски дрогнули. Он ещё раз приложил ладони к телу Лиз. Тут же череда видений ворвались в голову Эйба. А ведь он так надеялся ошибиться! Надеялся, что сейчас он не увидит череду смертей, одиночество и боль друга и следовавший за этим разрушенный мир и хаос. Слезы подступили почти ожидаемо. Видение закончилось, когда в ладони оказалась холодная сталь скальпеля. — Я постараюсь спасти тебя, Лиз. — Дыхание Эйба периодически сбивалось всхлипами. Скальпель прочертил линию по низу живота девушки, тут же испустившую струйки крови. — Пойми, твои дети… Они совсем не то, чего вы ждете. И в первую очередь они убьют тебя. Ещё при рождении, поверь мне. Они погубят Красного, сведут с ума… Ох, Лиз. Ты убеждала себя, что они будут похожи на вас. Но, поверь мне, это истинные слуги дьявола… Эйб продолжил разрезать плоть, добираясь до матки. Разрезав последнюю ткань, отделявшую окружающий мир от зарождающихся малышей, он остановился. Околоплодные воды хлынули на стол. Эйб уже видел два маленьких тельца — красные, то ли в отца, то ли от крови, с уже заметными рожками и широкими хвостами. Глядя на них, Эйб вспоминал свои видения и всё, что сотворят эти два существа. И от этих мыслей уверенность в нем на какое-то время окрепла. Он схватил одного из малышей, грубо выдергивая его из чрева матери. Кровь хлынула по его рукам, обжигая своим теплом. Видения вновь оглушающе ворвались в мозг. Какие-то обрывки фраз, крики, картинки горящих живьём людей… Эйб даже мог различить их чёрную, обугленную кожу. Синий выронил нерождённого ребёнка. Тельце упало на пол, издав какой-то причмокивающий звук и замерло в красном следе жидкостей и крови. Эйба вытошнило в ближайшую урну. Но дело было не окончено. Еле собравшись с силами, он вытянул из Лиз последнего ребёнка. Вторая волна видений оказалась ещё сильнее первой. Эйб перестал понимать, что происходит. Он видел проржавевший костюм Краусса, видел Меннинга, больше похожего на жертву Хиросимы — кожа сползала с него, как сироп стекал с пирога. Всё Бюро моментально сгнивало, наполняясь плесенью и мёртвой затхлостью, все близкие Эйба заживо разлагались от болезней и мора. Ещё одно тельце упало на пол. Дрожащие окровавленные руки Синего больше не могли выносить такого. Он опустился на колени перед младенцем, задыхаясь от сотрясающих его рыданий. «Прости, Лиз, прости, прости… Если бы ты видела…» — хотел бы сказать Эйб, но не мог. Вместо этого он, стараясь не притрагиваться больше к телам нерождённых детей, начал уничтожать их, разбивая маленькие рогатые головки попавшимся под руку железным мусорным совком. — Прости меня, Лиз… — бубнил Эйб, размазывая остатки головки второго ребёнка по полу. — Если бы ты ЭТО видела…