We meet again, Mueller

Пронзительный гудок приближающегося поезда. Крик Лоусона:"Где ключи?! Найдите ключи!". Мюллер знал, что Лоусон до последнего не пожелает расставаться с машиной, на которую он работал без выходных с утра до поздней ночи несколько месяцев подряд. Между тем, паника нарастала. Стучали о рельсы колёса поезда. - Да где эти чёртовы ключи?! - взвыл Норт, наклоняясь и заглядывая под заднее сиденье. - Мюллер, не у тебя?! Мюллера вдруг охватил такой дикий страх, что на мгновение он перестал соображать, что делает, и очнулся только тогда, когда Винсент, сидящий впереди, попытался схватить его, наполовину вылезшего из открытого окна. - Мюллер! - крикнул блондин. - Вернись, трус! Всё дальнейшее произошло за какие-то секунды. Поезд снова оглушительно загудел, заглушая вопли, а затем с грохотом врезался в "Форд", переворачивая его. Мюллер успел отбежать от машины совсем недалеко и упал на колени, прижимаясь к щебёнке и закрывая голову руками. Искры, высеченные колёсами поезда, попали в повреждённый бензобак и воздух потряс звук взрыва, смешавшийся со скрежетанием железа. Мюллер не помнил, как он потом бежал прочь из этого тоннеля, не помнил, как заикающимся от ужаса голосом рассказывал о случившемся попавшемуся по дороге шерифу, не помнил, как мать напоила его хорошей дозой успокоительного, после которого он отрубился. Но зато он помнил, что за сон он видел той ночью. Они приснились ему, испуганные и ошарашенные, словно они до сих пор не могли поверить в то, что мертвы. В своём рапорте о происшествии мистер Нейл написал, что «К тому времени, как прибыла пожарная бригада, все трое прожарились до состояния бифштекса с кровью». И на самом деле, смотреть на друзей было страшно: ожоги третьей степени на коже, порванная и обожжённая, висящая клочьями одежда и безграничный ужас в глазах. Они что-то кричали, но из-за шума крови в голове Мюллер не мог разобрать, что именно. Он кричал им в ответ, что ему очень жаль, пока он наконец не проснулся на мокрых от пота простынях, пытаясь отдышаться. В комнату зашла обеспокоенная мать, сказав, что он кричал во сне, и спросив, не нужно ли ещё успокоительного. Мюллер упал обратно на подушку, пытаясь изгнать из головы страшную картину из сна. Когда он проваливался в сон во второй раз, снова выпив седативного средства, ему показалось, что он слышит далёкий гудок поезда. На третий день после похорон они снова приснились ему. В этот раз они выглядели так же, какими видел их Мюллер в тот последний день и за несколько секунд до их смерти. Чёрные кожаные куртки, футболки и тёмные джинсы, совершенно целые, не тронутые огнём. Лоусон, чуть прищурившись и постукивая сигаретой о ребро ладони, смотрел на Мюллера, отчего тому стало не по себе. Что-то изменилось в его взгляде, вызывало желание разорвать зрительный контакт и опустить глаза, но Мюллер не мог этого сделать. По обе стороны от Лоусона и чуть за ним, как обычно, стояли Винсент и Норт. Они тоже молчали, только так же смотрели на Мюллера, засунув руки в карманы кожаных курток. Это были они, его друзья, знакомые ему с семи лет, но что-то всё же было в них не так. - Ну что, Мюллер, как ты себя чувствуешь? - глаза Лоусона были холодны, как лёд, и голос им соответствовал. - Хорошо быть живым, да? Мюллер всегда восхищался им и хотел быть похожим на него, но сейчас он чувствовал поднимающийся в нём страх, непонятно откуда взявшийся. - Не ты ли говорил, что мы - команда навсегда? - продолжал брюнет, не сводя с него своего жуткого взгляда. - Ты сбежал, как последний трус, разве так поступают друзья? Ты предатель, Мюллер. - Я не помню, как я вылез из машины, мне очень не хотелось умирать! - Мюллер осёкся, заметив, как сверкнул голубыми глазами Винсент, Норт нахмурился, а Лоусон как-то очень нехорошо усмехнулся. - Зато нам хотелось, - в голосе Лоусона послышался откровенный сарказм. - Именно вот так, переломав все кости и зажарившись заживо, - брюнет сделал шаг к Мюллеру, понизив голос и снова прищурившись. - Знаешь, вот кому из нас ещё более или менее повезло, если можно вообще применить это слово, так это Винни. Ему свернуло шею, когда машина перевернулась от удара поезда. Зато мы с Нортом прочувствовали весь спектр удовольствий. Мюллер схватился за голову. - Я не хотел, чтобы это произошло с вами, правда не хотел! - воскликнул он. - Мне очень жаль! Но я ни в чём не виноват, я не брал эти чёртовы ключи! - Ты тоже должен был умереть, Мюллер. Знай, когда-нибудь мы вернёмся, чтобы закончить это, и ты пойдёшь с нами, - Лоусон сломал сигарету пополам, бросая её на землю. Он растянул губы в улыбке и вдруг хрипло рассмеялся. Вроде бы голос был и его, но чувствовалось в нём что-то демоническое. К нему присоединился Норт, а Винсент запрокинул голову и завыл так жутко, что Мюллер понял, что означает поговорка "кровь стынет в жилах". Мюллер зажмурился и зажал уши руками, думая, что ещё немного - и он сойдёт с ума. - Хватит! - закричал он. - Прекратите! - Мы вернёмся, Мюллер! - крикнул Лоусон, сверкая безумными глазами, в которых отражался огонь, полыхавший в тот злополучный день в тоннеле. - Когда-нибудь мы вернёмся! За тобой и за Джимми! И вы станете мёртвыми, совсем мёртвыми, прямо как мы! Мюллер резко сел на кровати, стараясь отдышаться. Он стёр пот со лба, всё ещё слыша в своей голове этот жуткий демонический смех. Больше этой ночью он не спал. Утром, как только встало бледное осеннее солнце, Мюллер отправился в Милфорд. Там он нашёл три свежие могилы, расположенные рядом друг с другом. Ричард Лоусон, Дэвид Норт, Кори Винсент. Мюллер поёжился от ветерка, засовывая руки в карманы. - Да, Лоусон, может быть, ты прав, и я трус, - сказал Мюллер, оглядывая памятники. - И мне жаль, что это случилось с вами, но умирать я не хотел и не хочу. Оставьте меня в покое! Снова подул несильный ветер, зашевелив пожелтевшие листья на деревьях, зашуршав опавшими, и в голове Мюллера послышался знакомый хрипловатый смех. Голос был спокойным и насмешливым, и Мюллер понял, что всё, что пообещал ему ночью Лоусон, когда-нибудь случится. Где-то там, за чертой, они будут ждать своего часа. И когда-нибудь они придут за ним. Ведь если они несчастны и что-то не завершено... Иногда они возвращаются.