pretty hate machine

      У него такое ощущение, что Луи злится на него уже годы, хотя на деле прошло двадцать минут, максимум. И это сводит его с ума, потому что он въелся ему под кожу, и Гарри одновременно обожает и ненавидит это. Он просто предложил Луи, что, ну, он мог бы хотя бы раз поднять свою одежду с пола, потому что Гарри единственный, кто следит за тем, чтобы их дом не превратился в свинарник. Как и ожидалось, шатен был более чем не в восторге, потому что «эм, ты тоже делаешь то, что я ненавижу», и Луи слишком поздно понял, что зря сказал это, но этого было достаточно, чтобы спровоцировать Гарри. Оскорбления вылетают из их ртов одно за другим, крики эхом ударяются о стены, а Гарри возбуждается, как последний придурок. И, если честно, это для него не в новинку — хотеть Луи в самое неподходящее время. Совсем не секрет, что все, совершенно все в его муже заводит его; ему слишком тяжело сдерживаться рядом с ним. И он знает, что, по крайней мере, когда дело касается его, Луи испытывает такие же трудности. Они просто настолько сильно любят друг друга, что даже когда ругаются из-за всяких глупостей, все так же остаются полностью, по-дурацки опьянены друг другом. И Гарри не настолько зол, чтобы игнорировать мускулистые предплечья Луи, его крепкие мышцы, играющие под золотистой веснушчатой кожей, когда он рассерженно сжимает кулаки и очаровательно скалится (очаровательно, Господи) на него. Он, наверное, не наслаждался бы всем этим, только если бы был без сознания. Гарри хочет его всего и, желательно, всегда, вместе с тонкими губами, сжатыми в сердитую линию над острыми зубками, и выразительно нахмуренными бровями. Он хочет его независимо от ситуации и времени. И хотя он уже понял, что это не мешает ему продолжать злиться, где-то на полпути он научился смешивать желание и гнев. И это правда не удивляет ни одного из них, когда Гарри почти толкает Луи на кровать, сперва с привычной непринужденностью стаскивая с него джинсы. Луи даже не помогает ему снять с него штаны, неподвижно лежит на покрывале, скрестив на груди руки, и исподлобья пялится в потолок, делая вид, что это не его член твердеет под взглядом Гарри. Забираться под рубашку Луи слегка сложновато, когда у него скрещены руки, и Гарри недовольно фыркает «ну ты и пиздюк, руки хотя бы подними», а шатен в ответ уперто не сдвигает руки даже на дюйм. И да, Гарри, честно говоря, не ожидал ничего другого. — Не заставляй меня связывать тебя, — предупреждает он, с удовольствием наблюдая мурашки на коже Луи, последовавшие за его словами. — Ах, так ты хотел бы этого, да? Хочешь, чтобы я связал тебя, плохой мальчик? — Твои грязные разговорчики оставляют желать лучшего, ты, задница, — отвечает Луи, дотягиваясь до соска Гарри, чтобы грубо скрутить его, а затем ухмыляется, довольный возмущенным писком кудрявого. — А ты знаешь кое-что о задницах, да? — говорит Гарри, надеясь, что он звучит надменно, несмотря на покушение на его соски со стороны Луи. — И это говорит тот, кто собрался меня трахнуть, — И если бы его кулаки не были бы так крепко сжаты, Луи бы, вероятно, попытался бы равнодушно уставиться на свои ногти. — Просто сними с себя эту чертову рубашку, чтобы я мог вытрахать из тебя весь твой сучизм, пожалуйста? У Луи опасно сужаются глаза, и на мгновение Гарри пугается, не пресек ли он черту. Но, к счастью, его муж стаскивает свою рубашку, швыряя ее как раз ему в лицо, прежде чем усесться на кровати, исподлобья глядя на свитер Гарри, как будто просто его наличие — оскорбительно. Гарри спешит раздеться, но, закончив, он вдруг резко передумывает, и плюхается на постель позади Луи, вальяжно сложив руки за головой. Луи сразу же поворачивается к нему с вопросом в глазах, потому что Гарри нравится, когда он под ним, он любит трахать его, пока тот не начнет скулить и бормотать бессвязный бред. — Не-а, не сегодня, — с ухмылкой отвечает Гарри на не заданный вопрос. — Тебе придется поработать хотя бы ради этого оргазма, потому что по дому ты вообще ничего не делаешь, понятно? — Я вот все никак понять не могу, почему я, блять, женился на своей мамочке, — бурчит он, но не высказывает никаких стоящих жалоб, быстро усаживаясь Гарри на живот, а его до неприличия красный и влажный член подпрыгивает прямо у Стайлса перед глазами. И возможно, упоминание матери во время секса смутило бы кого-нибудь, но… Это Луи, и Гарри помнит, что он все еще растянут после душа, когда они в тишине неторопливо скользили мокрыми руками по гладкой коже друг друга. И сейчас никто из них уж точно не станет замедляться. Прямо сейчас весь его мир сосредоточен на крепких, уверенных ладонях Луи, вверх-вниз двигающихся по его члену с такой яростью, что Гарри еле удается не дергать бедрами. Он не замечает и не чувствует ничего, кроме Луи, который полностью насаживается на него за раз, одним движением выбивая из Гарри весь воздух. Он грубо закусывает нижнюю губу, почти до крови, пока шатен начинает вырисовывать задницей маленькие восьмерки, намеренно слегка растягивая себя его членом. — По крайней мере, мы хотя бы знаем, как тебя заткнуть, — торжествующе объявляет Луи, но Гарри знает, какой эффект производят на него его же фрикции, и лучше ему это не показывать. Луи весь красный, начиная от щек и заканчивая его хорошенькими, темно-розовыми сосками, которые остаются твёрдыми, несмотря на стоящую в комнате жару, и ему определённо дается с большим усилием такое равномерное дыхание, судя по тяжело вздымающейся груди. Гарри крепко обхватывает пальцами бедра Луи, почти до синяков, и немного приподнимает его, чтобы он мог трахать его именно так, как он любит, до упора входить в горячее тело. — Как будто твои разговорчики лучше. Это тебе нужно заткнуть рот, — он довольно улыбается, чувствуя на себе пронзительно-острый взгляд Луи. — Мне кажется… — хрипит Луи, с трудом хватая ртом воздух, и упирается растопыренными пальцами Гарри в грудь, — что… У… нас… С тобой… У нас с тобой… — он замолкает всего на несколько секунд, повыше поднимаясь над Гарри, оставляя внутри себя только кончик головки. Он резко насаживается на него, задница громко шлепается об его яички, и Гарри жмурит глаза от переполнивших его ощущений. — Разное понимание выражения «заткнуть рот». Да ты набросился на меня, — утверждает он, оставаясь таким же, как и всегда, самоуверенным и дерзким, даже с членом в заднице. Для них это своего рода соревнование, кто «сломает» другого первым и кто сможет дольше злиться. Но Луи поступает очень хитро и подло: он сжимается вокруг Гарри, превращая все ощущения в сладкую, тягучую смесь боли и наслаждения, и Стайлс больше не может сдерживаться. — Черт, Лу, ты потрясающий, — совершенно искренне бормочет он, притягивая Луи к себе, чтобы прижаться к его рту. Он чувствует, как шатен ухмыляется в поцелуй, и так же чувствует, как тот счастливо покачивает бедрами, когда их губы соприкасаются. Поцелуй неаккуратный, но до боли нежный, и Гарри даже не может разозлиться из-за того, что Луи обыграл его… Снова. Не тогда, когда его муж такой горячий, узкий и полностью открытый перед ним. На него невозможно злиться. Луи отклоняется назад, сладко-медленно, плавно раскачиваясь на члене Гарри, буквально сводя кудрявого с ума. — Я знал, что ты сдашься, — он кричит, задушено постанывает, когда младший ударяет прямо по его простате. — Только ради тебя, — отвечает Гарри, кусая выступающие ключицы Луи, кадык, его острую челюсть. Движения Луи становятся прерывистыми, когда оргазм накрывает его, и Гарри сжимает его член в руке, растирая большим пальцем предэякулят, выступивший на кончике. Он быстро двигает по нему кулаком, в дополнение к рваным толчкам, пока Луи одновременно пытается трахнуть его кулак и насадиться на его член, не уверенный, чего хочет больше. Он выглядит до одурения горячо, когда откидывает голову назад, выставляя горло на показ, и широко раскрывает рот, чтобы втянуть в легкие хоть немного воздуха. Луи действительно невероятный, и член Гарри внутри него, а он всего лишь обычный человек, так что он кончает раньше, чем успевает понять, что произошло. Когда он приходит в себя, Луи по-прежнему сидит у него на животе, словно король на троне, и выводит на его коже какие-то незамысловатые узоры своей спермой, попавшей ему на живот. — Ты становишься таким безвольным, когда кончаешь, — сообщает ему шатен, рисуя на его бабочке что-то подозрительно похожее на пенис. Гарри закатывает глаза, сдерживая стон, потому что, ну и хрен с ним, вот правда. — И что я сказал на этот раз? — Ты сказал, что любишь меня, — говорит ему Луи, злорадно ухмыляясь, по-прежнему играя в свою собственную игру. — Я не безвольный, и я люблю тебя. — Ну, это хотя бы лучше того раза, когда ты сделал мне предложение во время оргазма. — Ага, это безусловно лучшего того раза, когда ты сказал мне «да» во время своего оргазма. — Я все равно выиграл, Гарольд. Ему приходится закусить губу, чтобы спрятать нежную улыбку. Они взрослые мужчины, а не влюбленные подростки (не считая того, что ведут они себя и чувствуют именно как влюбленные подростки). — Что ты выиграл, солнце моей жизни, свет моих очей? — Перестань ворчать и сейчас же поцелуй меня, дурак. — Тебе это нравится, — с легкостью отвечает Гарри, пряча ухмылку в шее Луи, и оставляет дорожку поцелуев вплоть до его рта. — Нравится, — выдыхает шатен между поцелуями, — и я тоже люблю тебя, если это и так не понятно. И полагаю, что я, возможно, мог бы немного больше помогать тебе по дому, наверное. Но я не готов делать всю эту хрень раньше, чем через три оргазма. Вдоволь насмеявшись, Гарри глубоко вздыхает, пристально глядя на Луи. — Знаешь, мне иногда кажется, что ты ругаешься со мной только потому, что тебе нравится наш грубый секс после. Думаю, ты мазохист. Луи нахально хихикает, бормоча: — У тебя нет доказательств, — и пихает Гарри в грудь, чтобы хорошенько поцеловать его. И если Гарри твердеет, все так же находясь внутри Луи, то, серьезно, тем же лучше.