***
Решив проверить на прочность одного самонадеянного выскочку, слухи о котором уж слишком быстро и шумно всколыхнули устоявшийся баскетбольный мир, Дайки проделал неблизкий путь. А, наконец отыскав объект неподдельного интереса, обнаружил, что аура того мгновенно отозвалась на его присутствие, вытягиваясь тонкими струями, а самое ужасное, что ответная реакция была такой же. Хотя эмоции, сопровождающие столь знаменательную встречу, совершенно разнились со стремлением потоков энергии, причём у обоих — подогревая общение лишь острым раздражением и взаимным отторжением. Такой подставы от злосчастной судьбы Аомине уж точно не ожидал. Надо было пресечь и отсечь во что бы то ни стало эти тянущиеся к нему «щупальца», пока они не удлинились в «нити». Ещё чего не хватало. Близко к себе этого типа больше не подпущу! Думал Дайки после той, сопутствующей знакомству с Тайгой, баскетбольной стычки. А после первой официальной игры так вообще был взбешён до безумия, ведь чувство неприязни всё крепло, а собственная аура стала полностью неконтролируемой, совершенно не реагируя на доводы разума. Да чего в этом кретине такого особенного? Негодовал Аомине, когда даже в огромном спорткомплексе на раз смог определить присутствие Кагами. Оказалось, избегать встреч не так уж и просто, ведь жизнь сама будто волей случая постоянно их сводила. Да ещё и любимое увлечение подкинула общее, в котором тот, несмотря на изначальный скепсис со стороны Дайки, всё же оказался довольно неплох. Возможно, и стоит присмотреться получше. Со стороны. Чтобы хотя бы понять... Всё-таки решился Аомине после того злосчастного первого проигрыша. И, осторожной манерой хищника наблюдая и кружа неподалеку, он старался выведать о своей зазнобе хоть что-нибудь, позволяющее понять — за какие именно прегрешения жизнь подбросила ему этот сюрприз. «Ну что ж ты за добродушный и дружелюбный идиот-то такой?» — на ум пришёл только этот вопрос, когда «со стороны» не вышло, а Кагами, совершенно непринужденно снося все его колкости и выпады в свой адрес, с непрекращающимся азартом в глазах встречал на уличной площадке, где вот уже какой месяц подряд они играли в баскетбол и вроде невзначай, но с интересом присматривались и узнавали друг друга. — А возможно, он просто заколдованный, — предположил Аомине. Ведь придурок вполне спокойно контактировал и с энергией всех окружающих его людей. Без зазрения совести! А ещё позволял себе по отношению к ним чересчур открытые дружеские жесты, американец хренов, так и хотелось руки поотбивать. Да что вообще в той сверхобщительной башке творится... И Дайки сам не заметил, как это общение смогло выйти за пределы площадки. А ещё даже не понял, когда успел задолбаться тихо рычать на бесконечных знакомых Тайги, уверяя себя, что именно те мешали изучать их странную связь более детально. Не давали понять — почему его аура всё сильнее сходила с ума. И стоило только этой огненной шевелюре замаячить на горизонте, сама превращалась в языки пламени. Да и внутри словно неуёмный магнит стал срабатывать и, не давая сделать даже небольшой перерыв в общении, так и тянул к этому рубахе-парню. А само тело порой будто током начало прошибать от случайных касаний и вроде вскользь брошенных неоднозначных знаков внимания. Теперь уж Дайки точно заблудился — как именно себя вести по отношению к Кагами. И как, черт возьми, он к нему на самом деле относится. «Может, взять да и засосать его хорошенько, чтобы больше не мучиться в догадках, — мелькнуло в голове. — Вот и прояснится тогда всё и сразу».***
После очередного жесткого фола Аомине с психом отбросил мяч в сторону и весь на взводе прервал баскетбольный поединок. Ведь с момента их сегодняшней встречи тело жалило непонятным ознобом и совершенно не слушалось. Казалось, ещё немного — и сорвётся, хотя как именно, даже сам не понимал. А Кагами даже ухом не повёл, лишь преспокойно предложил отвлечься и просто пойти чего-нибудь перекусить. — Эй, тигр, скажи — я ведь не подарок... — совладав с собой, подгребая с площадки манатки, проронил Аомине через плечо. — Ну да, ты ещё та хамская рожа, тоже мне, Америку открыл. Кагами облил голову водой, и та, мерцая в солнечных лучах, стекала каплями с кончиков топорщащихся волос. И на фоне чуть колышущейся переливами ауры это смотрелось как-то... волшебно? Захотелось подойти и потрогать, но Аомине лишь просто развернулся к нему, продолжая оставаться на месте. — Ну, и какого ты тогда мою компанию терпишь? — Поначалу просто не хотел позволить одному идиоту похерить свой талант из-за чувства собственной невъебенности, — Тайга в неловком жесте закинул пятерню за спину, почёсывая затылок. Дайки давно заметил, что он так мнётся, когда не решается что-то сказать. Но тот тут же резко выдохнул и продолжил: — А потом понял, что из всех вас «чудесатых» мне именно твою зарвавшуюся задницу больше всего понравилось спускать с небес на землю. Да и с чего вдруг взял, что я тебя терплю? Просто принимаю, как есть, и мне... даже нравится. — «Нравится» что? — Дайки даже немного опешил от такой решительной откровенности. — Взгляд твой нравится — вроде надменный, но в то же время такой: глубокий, интересующийся, изучающий. А иногда кажется, словно в душу заглядываешь. Что ты там всё рассмотреть пытаешься? — Скажешь тоже, ничего я там не высматриваю, — бегло проговорил Аомине, суетливо забегав взглядом, и, чуть помолчав нерешительно, словно про себя добавил: — Просто, почему именно я? — Как раз это я и сам у тебя хотел спросить — почему из многих ты признал именно меня... Кстати, мне даже нравится то, как ты всем своим видом пытаешься не показывать, что я тебе нравлюсь тоже. — В каком смысле... «тоже»? — Дайки аж воздухом поперхнулся и, пожалуй, окончательно смутился и запутался, не успевая отслеживать ход мыслей собеседника. — Наверное, ты ещё сам не решил, — Тайга неопределенно пожал плечом и сделал шаг навстречу. — А ты, значит, для себя уже всё решил. — Скорее, да, чем нет. — Эй, задрал говорить загадками, выкладывай прямо — к чему клонишь, и прекращай всю эту грёбанную философию разводить. — Собственно, вот к чему... — Кагами приблизился до расстояния, когда его дыхание начало обжигать кожу, и сразу же поцеловал, совсем невинно — губами к губам и недолго, а потом резко отстранился. Аомине, не проронив больше ни звука, так и замер на месте в немом оцепенении. Сейчас он не видел ничего, кроме этого огненного взгляда напротив и множества маленьких ниточек, состоящих из энергии их аур, тянущихся и мягко оглаживающих друг друга в нежной ласке, а после переплетающихся в замысловатые неразрывные узелочки. — Давай ко мне, я приготовил твоё любимое карри, — с задором произнёс Тайга как ни в чём не бывало. Он развернулся и, на ходу подбирая мяч, направился в сторону дома, а Дайки, всё так же безмолвно, точно на привязи, поплёлся за ним, продолжая всматриваться в чудные узоры, в которые сплетаются нити их судеб. Кагами даже не оборачивался, но Аомине прекрасно чувствовал, что тот уверен — он никуда не денется и пойдёт следом. Сейчас чувствительность вообще в разы обострилась. А всё непонимание и отрицание остались в мире до этого детского поцелуя с далеко не ребяческим смыслом. Теперь Дайки был уверен, что чуть позже, возможно, даже сегодня вечером он действительно попробует поцеловать Тайгу, но не так, как это произошло сейчас, а по-настоящему, глубоко, долго и горячо. И не для того, чтобы проверить, а потому что теперь ему мало. Мало того ощущения, которое вслед за слиянием их энергетических нитей буквально начало захлестывать с головой. И они будут целоваться долго и до умопомрачения страстно, гортанно рыча в губы и жадно исследуя языками кожу друг друга, прикусывая и оставляя характерные метки. Позволяя жгучим волнам желания накатывать как никогда сильно, разливая по телу блаженно-тёплую и до судороги пьянящую жажду большего, от которой теперь уже точно никуда не деться... Аомине просто уверен — по-другому и быть не может. Ведь на самом деле они так давно этого хотели, хоть и сами отрицали. Но это всё позже, когда они останутся наедине, и Дайки, выбрав подходящий момент и набравшись решимости, конкретно так вопьётся в губы Кагами. А сейчас он просто бредёт следом и словно привороженный наблюдает, как их ауры сливаются, мерцая вспышками звёздного ливня. И ощущает, как его переполняет то необыкновенное, сладко-томящее и распирающее грудную клетку чувство невероятного трепета от вырвавшейся из плена предрассудков взаимности.