Две стороны медали

Утро. Очередное дождливое утро. И, как обычно, оно начинается с чашечки любимого кофе, после которого мир становится краше и глобальная ненависть к этому времени суток пропадает. Так бы и просидеть весь день вот так спокойно, размеренно и никуда не торопясь с чашкой кофе и сладостями. Ах, красота! Но нет — истошный звук будильника с назойливым текстом «Пора на учёбу» на дисплее в очередной раз всё портит. Ну кто придумал школу? Нет, определённо, девушке нравилось учиться и посещать занятия, ведь там часто можно приятно провести время и получить новые знания, но вот предстоящие экзамены негативно влияли на отношение к учебному заведению. Делать нечего, нужно собираться и идти. Негромко выругавшись, Вероника почти забегает в класс — до звонка остаётся меньше минуты, а первый урок, как назло, алгебра. Да уж, ей не мешало бы хоть немного привести себя в приличный вид: растрёпанные мокрые волосы, забрызганные грязью джинсы, сбивчивое дыхание — результат того, что девушка очень торопилась, поэтому ей пришлось бежать, шлёпая по лужам. Однако она успела — звонок разразился как гром среди ясного неба именно в тот момент, когда Вероника села на свой стул.  — Вероника, могу я поинтересоваться, почему ты в подобном виде заявилась на урок? — неожиданнее звонка был именно этот вопрос, прозвучавший над её ухом из уст её математички, женщины лет сорока пяти с наклёвывающимся маразмом. — Расчёской пользоваться не учили? По классу пробежал смешок, но это вовсе не означало, что они искренне посмеялись над колкостью учителя. Просто если этого не сделать, то Инга Вячеславовна будет намеренно заваливать их во время ответов у доски и занижать оценки в самостоятельных работах. Все к этому привыкли, ведь сколько раз они не пытались мирно изменить такое положение дел — все попытки улетали в тартарары. Менять учителя было плохой идеей — перед экзаменом всех сильных преподавателей давным-давно разобрали, да и их маразматичная Инга Вячеславовна является одной из сильнейших учителей математики в их школе. — Я понимаю, Инга Вячеславовна, — с нескрываемой иронией начала девушка, — что Вам очень трудно понять человека, способного бежать за нужным транспортом, чтобы не опоздать, ведь вас каждый день привозит ваш любовник, поэтому вы и забыли значение слов «бежать», «пробежка» и «спортивная подготовка». По классу прошёл удивлённо-осуждающий гул. Щёки математички стали алые, словно цветущие маки. Вероника была довольна эффектом, который она произвела. Да, сейчас она услышит много «нового» о себе и о своём поведении, но до директора это не дойдёт. Инга Вячеславовна будет унижать её, поливать грязью, затем вызовет к доске и заставит отрешать очень сложные задачи. Не страшно. Привычно. К тому же, девушка неплохо шарила в математике, поэтому умственно размяться с утра ей будет даже в радость. Вполне вероятно, что родителей Вероники оповестят о хамстве их дочери, тогда ей придётся выслушивать гундёж ещё с этой стороны медали. Но есть и приятные моменты — все эти разборки требуют времени, и это время отнимается от урока, чему одноклассники девушки очень даже рады. — Началось… Как и предполагалось, Инга Вячеславовна насиловала мозги тщательно и достаточно долго — Вероника дорешивала очередной пример под аккомпанемент высказываний о том, кто её так воспитывал, как ей будет тяжело в жизни с таким характером, когда прозвенел звонок, который в этот раз показался нежной мелодией, спасительным звуком. Девушка знала, что за пределы этого кабинета ничего не вынесется — ведь любовником математички был муж директрисы. Вероника случайно увидела их «любимого» учителя математики с ним около месяца назад и с тех пор искала удобный случай, чтобы донести это до всего класса. Быстро кинув тетрадь и небольшой пенал в сумку (учебники Вероника не носила с собой принципиально), девушка направилась в уборную, где всё-таки стала приводить себя в порядок. У девушки были тёмные волосы чуть ниже плеч, выразительные голубые глаза, правильные черты лица. Фигура тоже, что надо — высокий рост, в меру длинные ноги, отсутствие лишнего жира, грудь второго размера (для её семнадцати лет-то), накаченная попа. Даже в джинсах и относительно свободной рубашке она выглядела сногсшибательно. Вот только характер был не подарок, поэтому все старались лишний раз её не трогать. Несмотря на всё это, Вероника очень часто вела себя, как ребёнок — носилась по коридорам за очередным «хамом», была не прочь проиграть во что-нибудь весёлое. Абсолютная противоположность той личности, которая проявляется на алгебре. — Она не поставила тебе двойку, удивительно. — Тьфу ты, Юлька, нельзя же так пугать! — Вероника уже была готова треснуть того, кто её напугал, расчёской, но вовремя остановилась — перед ней стояла, мило улыбаясь, её лучшая подруга. Юля ничуть не уступала своей подруге — стройная фигура, охраняемая ежедневными физическими нагрузками, светлые волосы по плечи, карие глаза — очень привлекательная девушка. Разве что грудь немного меньше, чем у подруги. Но это компенсировалось её мягким характером, совершенно не таким, как у Вероники. — Кстати, ты не забыла, что после уроков нам нужно собраться в актовом зале для проведения какого-то мероприятия? — Юля устало покачала головой. — Вечно ты забываешь о таких вещах. — А, да, спасибо, — Вероника наконец-то привела себя в порядок. — Пошли, а то на химию опоздаем. *** Говорят, у медали две стороны. Если подумать, то человек — тоже медаль. Лицевая сторона — красивая, блестящая, презентабельная, сильная, несущая весь смысл, — именно её видят все. Именно этой стороной себя показывает человек — может вести себя слишком развязано, по-хамски, слишком дружелюбно, даже нейтрально. И это совсем не зависит от того, в каком обществе находится человек. В кругу друзей, в классе, в гостях, во время разговоров с незнакомыми людьми, — неважно, — всё это лицевая сторона медали, лицевая сторона человека. Лицевая сторона, которую видят все. Оборотная сторона медали — вторая сторона человека — обычно простая, невзрачная, весьма непривлекательная, без каких-либо украшений, но настоящая, истинная; на неё смотрят редко, скрывают от других, а если и смотрят, то сами, не показывая другим. Эта сторона есть у всех, просто мало кто знает, что она из себя представляет у определённого человека, а чаще всего и не знают. Человек умеет пользоваться масками, чтобы украсить лицевую сторону себя, своей медали, умело скрывая истинную сторону, оборотную. Именно по первой маске создаётся впечатление о человеке. Конечно, это не игра, это тоже эмоции, тоже состояние человека, тоже его сущность. У Вероники тоже две стороны. Лицевая — хамская, безалаберная, немного вызывающая, но весёлая. А вот оборотная… Её девушка умело прячет от других, не показывает даже лучшей подруге. Ранимая, добрая, заботливая и… Любящая? Да, пожалуй, именно так можно описать истинное «я» Вероники. Эмоции, скрытые от других, но иногда проскальзывающие наружу. То, что брюнетка вбила себе в голову — это подготовка к экзаменам, и это должно быть на первом месте. Но какова власть разума, когда в сражение за тело вступают чувства? Он сидит с ней за одной партой — высокий, спортивного телосложения, ужасно умный. Волосы темные, но не на столько, как у Вероники. Обворожительные зелёные глаза, по которым, к сожалению, нереально прочесть его чувства и отношения к соседке по парте. А зовут это чудо без перьев Марк. Марк — душа любой компании. Конечно, он со своими тараканами в голове, но кто же без них-то? Он не общался тесно с девушками (что очень радовало Веронику, иначе бы она выцарапала глаза тем лахудрам, которые липли бы к нему), но он явно был доволен, что многие от него без ума (как же он прав, хитрый мерзавец). На уроках он вполне непринуждённо разговаривает с Вероникой, она же не переступает черту «просто сосед по парте». Это сложно. Она убеждает себя, что ей совершенно не нужна эта стерва, именуемая любовью. Но иногда проскакивает шальная мысль… Прочем, она сразу улетает в глубины подсознания и остаётся томиться там, словно в одинокой темнице. К тому же, они с Марком совершенно разные, им будет сложно быть парой.  — Послушай, Марк, — обращение к соседу по парте обычно начиналось именно так. — Помоги мне, а? А то я немного не поняла… Пожалуй, интонация получилась достаточно жалобной, чтобы уговорить Марка объяснить ей. Она, конечно, и без него понимает, но ей очень нравится, когда парень ей что-то объясняет. *** Страшно. Никогда она ещё не видела Марка таким злым. Актовый зал пуст, все уже разошлись. Она же отошла за кулисы, прислонилась к стене и старалась сдержаться, чтобы не заплакать. Нельзя. Нельзя проявлять слабость. Почему, почему она опять говорит, а потом думает? И ведь знает же, что сказала неправду, а его это разозлило. Он стоит перед ней. Неожиданно около правого уха раздается хлопок — это Марк со всей дури впечатал левую ладонь в стену. Пугает её. — Марк, прости, ты же знаешь, я… — тот, к кому она обращалась, не дал договорить. Он накрыл её губы горячим поцелуем, тем самым не давая ей договорить. Он знает. Он всё давно знает. Будто он слепой и не видит, как она на него смотрит, как слишком нежно просит помочь. Он наблюдал, присматривался. А теперь понял, что нельзя мучить человека, нужно либо дать понять, что ничего не может быть больше, чем просто взаимопомощь на уроках, либо забрать в свои объятия, пресечь эти жалкие попытки оправдаться, почувствовать мягкость её волос, лежащих на плечах. И он выбрал второе. Сердце Вероники часто забилось, словно спешило куда-то. Щёки залились румянцем, дыхание стало сбивчивым. Он понял. Он наконец-то всё понял. Девушка закрыла глаза и отстранилась от стены, утопая в объятиях Марка, который теперь мог прижать Веронику к себе — треклятая стена больше не мешает. Он умеет целоваться. Он передаёт все чувства к ней с помощью языка и губ. Она отвечает, но не так умело, однако теперь она может освободить всё то, что так долго хранила в себе, передать ему. Марк чувствует, понимает. Он умный. Однако всё хорошее когда-то заканчивается. Так и поцелуй Марка и Вероники закончился. Парень понимал, что ей нужно осмыслить всё это, поэтому отошёл от неё, залез на сцену и сел, подтянув ноги к груди. К спине прислонились. Это была она. Девушка облокотилась на него спиной, на лице пылал румянец. — Заткнись, — удивительно, она почувствовала, что он собирается ей что-то сказать. — Просто помолчи. Три минуты. Три минуты. Всего лишь сто восемьдесят секунд. Однако казалось, что они длятся и час, и больше. И ровно через три минуты Марк увидел руки перед грудью, берущие начало за его спиной. Она прижалась к нему, но уже передней частью тела.  — А ты знал, что у человека две стороны, как у медали? — Марк знал, что она улыбнулась. Она милая, когда улыбается. — И ты — моя обратная сторона, моё главное сокровище.