Профессионал

Тонкая вуаль сигаретного дыма повисла в воздухе, запутываясь в его чёрных кудрях и пропитывая душу. Чезаре вдохнул запах табака: неприятный и будоражащий одновременно. — Давай по порядку, — властно сказал ему дон Валентино, бросая на стол зажигалку. Зубчатое колесо прикрывала крышка с раскрытой пастью льва, чья грива была украшена золотом. В этом Чезаре не сомневался: не позолотой, не жёлтой блестящей краской, а золотом. Следом за зажигалкой на стол упала фотография, едва слышно. Объект. Дон Арканджело Валентино был крепким и статным мужчиной лет пятидесяти. Белоснежные волосы зачёсаны назад, волосок к волоску. Голубые глаза — юные и пытливые как у двадцатилетнего юноши, совсем не шли суровому лицу грозного босса. Когда капореджиме* сообщил, что дон хочет видеть Чезаре лично, он не поверил. Ни у кого из пичотто* нет привилегии знать дона в лицо. Поэтому он жадно запоминал каждую морщину на его лбу и под глазами. Дон продолжал. — Кое-кто в Большом Яблоке* считает, что имеет достаточно полномочий не подчиняться мне. — Дон Валентино опёрся локтями о стол. Дорогая ткань тёмно-синего пиджака натянулась, на фотографию легла тень его рук. — Мало того, он считает, что может переходить мне дорогу и угрожать расправой с помощью полиции. Так не должно быть, это очень плохо. Он театрально покачал головой. Чезаре не сомневался: дону не о чем было сокрушаться. Он заранее жалел уже мёртвого — мысленно — врага. И жалость тоже была фальшивой. — Этот человек забыл, что правосудие здесь вершит только cosca*. — Согласно омерте*, — позволил себе сказать Чезаре, посчитав, что момент был подходящим. И не прогадал. — Именно, — подтвердил дон, указав в Чезаре бронзово-оранжевым кончиком сигареты. Его глаза заискрились блеском льда: он любил смышлёных пичотто. — Но, увы, этим нас зажали в угол, из которого, пока что, нельзя размахивать дулом пистолета. Однако мои наёмники успели утопить кота* моего недоброжелателя. Поэтому, — дон ткнул в фотографию указательным пальцем — длинным и аристократичным, — мы поступим иначе. Потушив сигарету о хрустальную пепельницу, на боках которой были изображены лики Минервы, дон Валентино обернулся к сзади стоящему. Арио Лимона был одним из двух действующих капореджиме и тем, кто заинтересовался Чезаре. На что он, кстати, и не надеялся в своё время, потому что у Лимоны было настолько жёсткое и кислое выражение лица и презрительное отношение к жизни, что не было сомнений: он ненавидит всё, что движется. — Дон Лимона дал о тебе отличные рекомендации, — пояснил Дон и указал рукой на своего капореджиме. Тот кивнул, не сводя сурового взгляда с подопечного. — Заверяет, что ты профи в этом деле. Тебе представилась прекрасная возможность доказать это. Сердце Чезаре забилось чаще. Если есть вероятность покинуть яму пичотто и стать наёмником, а значит, стать ближе к дону, то он из собственной кожи вылезет. — Надо сделать всё настолько аккуратно, чтобы смерть выглядела как несчастный случай. Никто не должен догадаться, что это заказное убийство, кроме того, кто будет лицезреть результаты, — пояснил Дон. Чез вздрогнул, но это была дрожь не страха, а предвкушения: это то самое задание, где можно было проявить себя как нельзя лучше. — Справишься? В голосе Валентино звучало хорошо скрытое сомнение, которое внешне выражалось едва дёрнувшейся бровью. Он проверял готовность Чезаре. — Безусловно, — лаконично и твёрдо ответил молодой человек. Дон удовлетворённо кивнул и откинулся на спинку кресла. Чезу показалось, что Лимона слегка расслабился. — За выполнением задания будет наблюдать один из самых эффективных моих боевиков, — продолжал дон и указал на стоящего за окном высокого мужчину с жутким выражением лица. Ужас ему добавлял широкий шрам, пересекавший высокий лоб. Чезаре знал этого громилу. Мемо. Среди пичотто ходила легенда об этом боевике: как-то один техасец, возомнивший себя, судя по всему, бессмертным, рассёк лоб Мемо топором. Но он, вместо того, чтобы умереть, вытащил топор из головы и разрубил техасца на две половины. Сказка, конечно же. Но как известно, чем неправдоподобнее история, тем страшнее в реальности её главный герой. — Сколько времени тебе понадобится, профи? — Дон испытывал его. Взглядом, словами, спокойствием. Но Чез не поддавался. — Три недели достаточно. Для того чтобы сделать всё аккуратно. — Договорились. Лимоне не придётся краснеть за подопечного. Мемо не нужно будет дёргать Чеза за ниточки, чтоб он выполнял задание быстрее. И Дон примет его в свою cosca. Чезаре сделает всё на высшем уровне. Потому что он профи. Она шла неспешно из института, наступая на жёлтые листья, разбросанные ветром по асфальту, и подставляя солнцу лицо. Октябрь был очень нежный в этом году. — Извините, — послышался виноватый голос откуда-то сбоку. Она повернулась: на скамейке сидел молодой человек с потрёпанными чёрными кудрями и расстроенными большими карими глазами, будто он что-то потерял. — Не подскажете, сколько времени? — Полшестого, — успокаивающе ответила она, бросив взгляд на неброские часики с чёрными стрелками на своём запястье. — Спасибо… — протянул молодой человек и спохватился, когда она, кротко улыбнувшись, продолжила свой путь: — Нелепый способ познакомиться с красивой девушкой, верно? Волна роскошных волос цвета бренди нервно колыхнулась, когда девушка резко остановилась и повернулась к незнакомцу. — Со мной так никто ещё не знакомился. Чез изобразил искреннее удивление на лице, когда Теа сказала, что она тоже сицилийка. За удачное совпадение — что двое потомков сицилийских семей встретились в запутанном, как лабиринт, Большом Яблоке — они выпили по чашке горячего капучино. В тесной пиццерии было душно — не то от кофе, не то от нахлынувших волнительных эмоций, которые бывают только в день знакомства. Сладость момента нарушил звонок на мобильный Чезаре — звонил Мемо. — Вместо того чтобы греть задницу в дешёвых пиццериях, лучше бы приступал к выполнению задания, — раздался в трубке его бездушный голос. Видно, что Мемо было абсолютно плевать. Но раз сказано приглядывать, то надо приглядывать. И раздавать пинки для профилактики. — Времени у меня полно, — так же равнодушно отозвался Чез. Ему с громилой детей не крестить, поэтому лебезить не имело смысла. Ещё один шаг — и он встанет с Мемо на одну ступень. — Я перед боссом прикрывать не буду, — сухо сказал Мемо и разъединился. Чез бросил быстрый взгляд на Теа. Она преданно ждала, и Чез самоуверенно улыбнулся. Теа Феррари изучала раннюю европейскую историю, уделяя большое внимание Римской империи, и могла бесконечно рассказывать о восстании Спартака, спасении Рима гусями и прочей значительной ерунде. Чез Росси не мог рассказать ничего и лишь обаятельно отмалчивался, боясь, что увлечение холодным и огнестрельным оружием напугает хрупкую девушку. Отличия кинжала от стилета, револьвера от маузера, дробовика от автомата — не самая лучшая тема для разговора на втором свидании. Поэтому Чез увлечённо слушал Теа, не пропуская ничего мимо ушей: будет что потом рассказать тупоголовому Мемо. — Росси, — раздался всё тот же металлический голос громилы в трубке мобильника, когда Чез с Теа поднимались в кабине чёртова колеса. Девочки любят романтически-бредовые аттракционы, на которых даже не страшно, а Мемо любит есть человеческие мозги большой суповой ложкой. — Третий день подходит к концу, а ты даже не в процессе. — А ты думал, легко людей убивать? — не выдержал Чез. — Требуется моральная подготовка. Нажав «отбой», Чезаре поднял взгляд на испуганную Теа и усмехнулся. — Друг сегодня первый день работает патологоанатомом. Жалуется, как страшно. И ничего, что «убивать людей» и «разделывать трупы, имея в кармане лицензию» — совершенно разные вещи. Но Теа облегчённо улыбнулась. На втором свидании можно простить оговорки — наверняка он тоже волнуется. Его стало вдруг много в её жизни, в которой раньше не было почти никого — кроме семьи. Теа казалось, что Чезаре влюбился в неё как кот: мурлыкал в трубку с утра до вечера о её солнечной сицилийской красоте, которой отродясь не было в изнеженных американках. Лицемерие высшей степени — жить в чужой стране, пользоваться её благами и презирать местных жителей. Но Теа знала прекрасно: сицилиец в любой части планеты останется сицилийцем — любовь к своей земле с возрастом проявляется всё сильнее, как и оливковый цвет кожи. Поэтому у девушки даже мысли не было обвинить Чеза в лицемерии. А он продолжал. Уничтожал её спокойствие и тишину. Ураган по имени Чезаре Росси властвовал в штате Нью-Йорк на территории её души, и прогнозы были неутешительные: в ближайшее время погода улучшаться не собиралась. Теа тонула в дожде комплиментов и граде поцелуев, что внезапно обрушились на неё после первой недели знакомства. Порывистый ветер его бархатного голоса уводил её далеко от реальности, тепло его ладоней грело сильнее, чем лучи скудного октябрьского солнца. Иногда, лишь изредка, идиллию нарушали звонки приставучего «друга-патологоанатома», но Теа не вникала в его проблемы, а Чез и не горел желанием рассказывать. Ещё рано. Пускай пройдёт ещё пара недель, и он познакомит её со своими друзьями, возможно, даже со своей семьёй. Об этих глупостях было приятно думать. — Росси, — звенящий металл равнодушного голоса Мемо громыхал в трубке в седьмой раз за неделю. — Что за хрень? — Угомонись, Мемо, — спокойно отвечал Чез, отойдя от Теа на безопасное расстояние. — Выпей крепкого, как твоя башка, кофе, отколошмать кого-нибудь. В общем, займись чем-то полезным. — В то время, как ты будешь бить баклуши? — По безразличному тону Чез никак не мог понять: то ли Мемо действительно волнуется за качество выполненного задания, то ли чихать он на всё это хотел. Промахи Чеза не ложились на плечи Мемо. Cosca была семьёй, когда кого-то из членов унижали или убивали. Но если один из членов получал по заслугам из-за своих неподобающих поступков, то и поделом ему — никто не заступится. Поэтому видеть волнующегося Мемо было как минимум любопытно, как максимум — странно. — Заноза в заднице, — резюмировал Чез и отключился. Мемо отвлекал, и, кажется, Чезаре прекрасно понимал легендарного техасца-самоубийцу: железная и непроницаемая физиономия громилы выводила из себя, поэтому возникало жгучее желание проломить хвалёному боевику дона Валентино череп. Чезаре всё успеет. Он же профи. — Твой друг всё никак не привыкнет? — беспокоилась Теа. Сев рядом с ней, Чез обаятельно улыбнулся и, взяв тонкими пальцами гладкую прядь выбившихся из высокой причёски волос, поцеловал её, отчего Теа вздрогнула. — У бедняги сдают нервы. И у них обоих тоже. Полторы недели было достаточно, чтобы ураган раздул невообразимой силы пожар внутри Теа. Низ живота сжимался от ожидания, и ноги сводило сладкой судорогой, когда она осторожно перебирала его чёрные кудри — блестящие, с крупным кольцами локонов. Возбуждение накатывало на неё огромными волнами, как цунами на прибрежный город, смывая все благоразумные мысли вон. Хотелось только его — руки, голос, волосы, взгляд. Поэтому Теа не планировала строить из себя недотрогу. Стоило ему только посмотреть с намёком, как она прошептала: «Да», — и всю ночь была во власти урагана, не покидавшего её уже десять дней. Когда Чезаре прижимался твёрдым торсом к её гладкой, как отшлифованные морем камни, спине и властно сжимал сильными ладонями её груди, он обдавал горячим дыханием её шею, говоря: — Поклянись, что не проживёшь ни дня без меня. Поклянись! Уже не просьба в порыве страсти, но требование. Теа было всё равно. Она сама уже была готова прокричать: — Я не проживу без тебя ни дня! — И я клянусь… — шептал Чез, закрывая глаза и входя в неё в очередной раз за слишком длинную осеннюю ночь. — Повеселился? — снова пустой голос в телефоне. Чезаре уже раздумывал, где взять топор. — У меня всё под контролем, Мемо, — прорычал Чез и бросил трубку, не желая сюсюкаться с громилой в этот раз. Настроение было паршивое. Пусть всё и было под контролем. До конца срока, поставленного Доном, оставались считанные дни. Теа повторяла ему почти каждый час, что не проживёт без него… неважно, сколько. Чезаре повторял себе каждую минуту, что он то, что сам из себя слепил. И он идёт к своей мечте стать членом клана Валентино. Он чудовище и убийца. Она красавица и наивная студентка. Счастливого конца быть не может. За день до дедлайна Чез не звонил ей, хотя получил массу звонков и телегу слезных сообщений. Ближе к вечеру похолодало, и поднялся пронизывающий до косточек ветер. Чезаре попросил Мемо зайти к Теа и передать, что он умер. Разбился на мотоцикле, упал в реку, растерзан уличными псами — что угодно, лишь бы для неё его не было среди живых. Мемо принялся ворчать, что он ему не девочка на побегушках, на что Чез ответил, что поделится с ним двадцатью процентами от гонорара. Который должен был получить после выполнения заказа. И Чез клялся и божился Мемо, что заказ будет выполнен сразу же после того, как громила передаст мрачную весть Теа… Это сработало как часы. Чез даже усмехнулся, когда увидел на следующее утро заголовок новостной газеты: «Дочь известного предпринимателя была найдена повешенной у себя в доме». Теофила Феррари. Просто Теа. Отец Теа какое-то время назад находился под защитой клана Валентино и выплачивал Дону и его семье небольшой, с точки зрения многих отношений — чисто символический процент за эту крышу. Но в какой-то момент синьор Феррари решил — он уже достаточно силён, чтобы больше не находиться под крылом всемогущего Арканджело Валентино. Поэтому передал кое-какие его дела в полицию, из-за чего Дон понёс убытки. Убирать самого Феррари было нельзя: Нью-Йоркский департамент сразу бы унюхал запах пороха пистолетов Валентиновских боевиков. Поэтому наученный жизнью Дон разделался с Феррари по-другому. Пусть неблагодарный мерзавец страдает от потери родной дочери, зная, что за этим обязательно стоит кто-нибудь из клана Валентино, чьи руки длиннее кабельных проводов во всём Большом Яблоке. Дон Валентино принял Чезаре в cosca в качестве наёмника. Но не нового, а взамен старого. — Грязные псы мне больше не нужны, — объяснял он Лимоне на следующий день после смерти Теа Феррари. — Наёмники, которые используют ювелирный подход к выполнению заданий, мне нравятся больше — они изящные и интеллигентные. Поэтому избавься от громилы Мемо. Чезаре Росси — хитрый и беспощадный ко всему юный убийца, любимец Дона, обязательно станет капореджиме в один ненастный день. А Теа Феррари будут хранить все святые на Небесах до часа его смерти — она будет плевать оттуда в Чезаре Росси, когда он попадёт в ад.