***
Тропа Мёртвых тёмным шрамом разрезала некогда цветущий Кель’Данас. Но кроме неё земли син’дорай испещрили и другие трупные пятна. Задыхаясь от гнева, Кель смотрел со спины дракона на уродливые, украшенные черепами, выкрашенные в чёрный цвет строения. Переделанные дома его народа, ставшие пристанищем... мертвецам?! — Мой лорд! — крикнул он летящему рядом Иллидану — и тот махнул рукой, показывая, что понял. С мертвецами они разберутся. Впереди возвышался купол Солнечного Колодца, и Кель крепче вцепился в поводья, второй рукой нашаривая во внутреннем кармане мантии бесценный фиал. Вода из Источника Вечности очистит Солнечный Колодец — как они очистят свои земли от захватчиков. С ним не так много воинов — но, оглядываясь на их лица, мелькающие меж драконьих крыльев, Кель видел такую же ярость. Мертвецам не место в землях син’дорай. И настоящие хозяева вернулись, чтобы забрать обратно то, что принадлежало им испокон веков.Часть 1
28 ноября 2015 г. в 07:42
Поворачивать голову было больно. Подняв руку, Кель ощупал шею. Поморщился: зубы у Вайш были мелкие, острые, и оставляли неприятные синяки с цепочками кровоподтёков в центре. Они сходили дня три, чем бы их ни лечили, и Кель меланхолично размышлял, что на ближайшее время привычный высокий ворот станет несколько неудобен.
Вайш свернулась кольцами рядом, намотав на хвост одно из покрывал. Второе сбитым комком лежало под головой у Келя вместо подушки, улетевшей в неизвестном направлении в самом начале вечера.
Привычно уже проведенного вечера, завершившегося этим странным отрешённым состоянием.
Вздохнув, Кель перевернулся на бок. Возможно, стоило последовать примеру Вайш и уснуть, но не спалось. Он слишком устал от безделья. Устал от выматывающего ожидания, когда нельзя не то что двинуться с места — даже пошевелиться, потому что иначе всё пойдет прахом.
А ведь как хорошо всё начиналось.
Союз с наару, Веленом и его дренеями. Отбитые у демонов земли. Объединённые армии методично вычищали Запределье. Разрозненные группки демонов остались лишь в Острогорье — но это было такое место, откуда сложно на что-то повлиять. Основные же силы демонов отступили к Тёмному Порталу и... встали намертво.
Демонам нечего было терять: за порталом их не ждало ничего хорошего. И всё зависло в шатком равновесии. Нельзя было отозвать даже лишнюю пару отрядов — стоит демонам почувствовать слабину, и они набросятся, буквально выгрызая потерянные земли.
Так Иллидан с союзниками оказался отрезан от Азерота. Это было не так уж страшно... если бы не одна мелочь: син’дорай требовался источник магии. Другой магии, нежели Скверна. Это выяснили не сразу, но хорошо, что это случилось — Кель содрогался, глядя на тех собратьев, что не смогли удержаться от соблазна.
Он сам избежал худшего лишь благодаря силе воли, не дававшей поглощать магии больше, чем нужно, и счастливому случаю. Ничем иным он не мог назвать своё подозрение, что терзающие его кошмары — не просто кошмары. Вызванные жрецы быстро разобрались в ситуации, и Кель теперь лишь с неприязнью вспоминал то, что пытался наслать на него Кил’джеден. Демону так хотелось, чтобы эльфийский принц предал своего господина, отдав в руки врагов Крепость Бурь...
Этого не случилось. Дренейская цитадель так и осталась занята син’дорай, а демоны не получили ничего. Но долго так продолжаться не могло. Наару дали Свет вместо Скверны, но это была лишь отсрочка. Нельзя было черпать их магию бесконечно, все это слишком хорошо понимали.
И еще лучше осознавали, что источник магии близко. Только руку протяни. Там, в Азероте, в покинутом доме...
Солнечный Колодец. Ведь теперь у Келя было, чем возродить осквернённый источник.
Но к нему было не пробиться. И Кель лишь с молчаливой ненавистью взирал на донесения о передвижениях отрядов демонов на границах.
Он и коронацию тогда затеял лишь затем, чтобы хоть немного порадовать подавленных сложившейся ситуацией подданных. Им нужен был хоть какой-нибудь повод для веселья, и принц преклонил колено перед Иллиданом, чтобы подняться уже королем. Ведь кому, как не лорду, было короновать своего вассала.
Но после, когда звенели радостные голоса, он лежал вот так же, как сейчас, в своих покоях. И золотой венец небрежно валялся на столе — что в нём было проку, если он ничем не мог помочь вернуть утраченное.
Тогда Вайш приползла в первый раз. Она не скрывала своих намерений — и Кель тоже не слишком долго колебался, увидев, что ему предлагают. Бурлила в нём не находящая выхода злость. Наверное, Вайш именно на это и рассчитывала: что после больше похожей на борьбу близости Кель успокоится. Так, в целом, и случилось — они лежали тогда бок о бок, вымотанные, усталые, и Кель впервые чувствовал, как саднят изодранные острыми когтями наги бока.
Но тогда он ещё не предполагал, что это станет дурной привычкой. Что Вайш будет приползать к нему раз за разом — а он будет ловить чешуйчатые запястья, пытаясь удержать кажущиеся бесчисленными руки, сминать губами её губы в жёстких поцелуях, прижимать коленями извивающиеся кольца хвоста, укладывая её, как хотелось ему. Будет брать так, будто ему не давали на это разрешения, зло, отчаянно, выплёскивая движениями невысказанные слова.
Говори они в такие моменты — вышла бы бессвязная, похожая на бред ругань. Попытка даже не излить душу, а просто выразить своё отношение к происходящему, своё бессилие и отчаянное стремление выбраться из затягивающего с головой болота.
Именно Вайш нашла выход. Зангартопь тесно соседствовала с Острогорьем, и именно Вайш встретилась с засевшими там чёрными драконами. У тех тоже были проблемы, и их вожак, понимая, что в одиночку ему не спасти яйца, скрипя зубами, пошёл на сделку. Его драконы в качестве транспорта. Один раз, всего один раз — но как можно быстрее. Как только они встанут на крыло и смогут принять на спину всадников.
Кель тогда долго неверяще смотрел на нагу. А потом пригрёб к себе, не обращая внимания на усталые вздохи, и взял, впервые почти ласково, настолько, насколько умел. Вайш, конечно, всё равно была не рада, но ему было плевать. Новость окрылила и позволила прожить ещё три года. Три полных ожидания года, за которые Кель извелся окончательно.
Он и думать не хотел, что с ним было бы, если бы не Вайш. Она была единственной, с кем он мог поговорить. У всех, кроме него, находились хоть какие-то дела, а Иллидан почти непрерывно метался между Чёрным Храмом и Шаттратом, улаживая возникающие конфликты. Кель молча стискивал зубы и запирался в своей лаборатории, а потом пытался вбить Вайш в постель — по крайней мере, так это выглядело. Нага после подобного устало засыпала, а он ворочался, не находя себе места.
Встав, Кель подошёл к окну, мрачно уставился в пронизанную редкими вспышками молний лиловую муть Пустоверти. Манагорн вдалеке мерно колебался, вытягивая из Круговерти Пустоты энергию для поддержания Крепости Бурь.
Голос Иллидана, раздавшийся за спиной, заставил Келя вздрогнуть, сначала не поверив своим ушам. Обернувшись, он уставился на замершего в дверях лорда.
— Время пришло, — повторил Иллидан.
И Кель сорвался с места прежде, чем зашевелившаяся Вайш успела сказать хоть слово.