Рывком в холодную бездну

Светлое пятно беседки печальным призраком таилось в густом тумане... Некогда прекрасная аллея из осиновых деревьев уже не источала изумрудное сияние, потускневшие листья блеклым ковром устилали дорогу тёмной фигуре. Алый плащ играл кровавыми волнами на ветру, горделивая поступь, издали слегка напоминающая звериную, тонула в шорохе лиственного одеяла. Опущенную голову накрывал капюшон, скрывающий лицо хозяина от ненужных взглядов, выработанная годами осанка осунулась. Туман дарил странное забвение, топил грустные мысли в своём молочном мареве. Тень человека взошла на мраморную лестницу, наполняя застывший воздух стуком тяжёлых шагов. Потемневший мрамор беседки серым призраком глядел грустными, потрескавшимися окнами-глазами. Жалкое здание, укутанное причудливыми узорами плюща, не было похоже на ту прекрасную каравеллу, что плыла в ночной глади, не давая двум влюблённым утонуть в тёмной ночной синеве; что скрывала полночные встречи и окрылённые мечты странных гостей. Никто сейчас и предположить бы не мог, что ветхое строение, увитое множественными трещинами, хранит печальную историю, передающуюся хрустальным перезвоном капель дождя... Историю о белоснежном мотыльке, пленённым сетью чёрного охотника-паука. Рука в белоснежной перчатке ложится на оконную раму в немом жесте отчаяния... То самое окно, возле которого застывала в ожидании любимая фигура. Казалось она вот-вот появиться призраком из молочного тумана и с такой привычной нежностью подарит едва уловимую улыбку тонких губ. Воображение рисует силуэт хрупкой девушки, с волосами цвета сакуры... Мимолётное видение прогоняет холодный ветерок, сдувающий сгустки тумана, который мгновение назад был неприкосновенным призраком девушки-мотылька. Отчаяние пожирает душу одинокого гостя и мелодичное имя слетает вздохом с губ. Кто бы мог подумать, что их мимолётное прощание окажется последним, и с ответственного задания вернётся лишь бездушная оболочка возлюбленной... Ах если бы парень знал чем обернётся это кратковременное расставание- ни за что не отпустил бы её. Теперь поздно винить кого-либо, подчиняясь порыву тяжёлого отчаяния. Дрожащая фигура сотрясается в немом рыдании, жадно хватая вместе с воздухом обрывки воспоминаний. Потускневшие медовые глаза останавливаются на треснутом стекле, разглядывая знакомое личико девушки. Иллюзия со звоном разбивается сильным ударом кулака, белоснежная перчатка окрашивается в алый цвет. Хрустальная капелька слезы падает и разлетается последним звоном прекрасной истории с трагическим концом... Даже сама смерть умеет плакать, просто мало кто видит жалкие отголоски слабости, хрупкой человечности в таком устрашающем существе... Темноволосый парень мысленно окрашивает тоскливую серость беседки радостными воспоминаниями, обрывками прошлого. Вот они танцуют плавный танец под хрустальную мелодию дождя... Чёрно-белые одежды мелькают мягкими переливами движения. Тёмная фигура в плаще не выдерживает и пускается в такт мыслям, прижимая незримую партнёршу к себе, но в его движениях уже нет той привычной лёгости, изящности движений... Ловкость стала скованностью под тяжестью бремени утраты, шаги неминуемым отчаянием отбивают ритмы собственного сердца. Белоснежная рубашка из воспоминаний, теперь окрасилась алым цветом, скрывая тело кровавой тканью плаща. Ему так хочется взвыть раненым волком, а потом сбросится с высокой скалы вслед за ней, но три белые полосы на волосах давят ответственностью и не дают шанс на необдуманные поступки. Та, что зажгла его сердце мягким пламенем чувств, подарившая мгновение счастья перестала дышать тёплым ясным днём, окрашивая его чернотой боли... Она ушла, забрав часть тепла, но огонь его сердца не погас, искра любви всё ещё теплится в израненной душе...