Подвесной дождь

Я поднимаюсь к солнцу. Город подо мной подернут дымкой, не видно ни людей, ни машин, и можно вволю воображать, что на много километров вокруг никого нет. Только темная громада Модулятора напоминает о действительности. Она похожа на выбросившегося на берег кита – хотя я никогда в жизни не видел ни китов, ни морей. Из моих стоп вырываются реактивные струи, а белесый инверсионный след отмечает мой путь. Когда-то я любил рисовать им спирали и волнистые линии каждую смену. Теперь я такими глупостями не занимаюсь. Огромный шар плазмы слепит визоры и почти плавит металл на плечах. Но я люблю начинать работу рядом с солнцем. Достаю из притороченного к спине ранца край дождевой сети и осторожно прикрепляю его к поверхности купола. Она мутная, почти матовая. Но если приглядеться, можно увидеть черное на той стороне. Это вечная ночь, что царит на Земле после того, как в стратосферу поднялись облака пыли, пепла и грязи от взрывов. Раньше я часто вглядывался в темень на той стороне, ожидая, что тучи однажды рассеются, и я смогу увидеть настоящее солнце, а не наш искусственный шар плазмы. Движения моих рук доведены до автоматизма. За несколько лет практики я сумел написать и отладить программы для идеального подвешивания псевдо-дождя, разработать разные конфигурации. Например, сегодня на одной половине города будет ненастная погода, на другой будет светить солнце, а на границе встанет радуга. Пусть люди порадуются. Я тщательно прячу шланги подачи воды. Они не должны бросаться в глаза: я хочу, чтобы моя иллюзия вышла похожей на правду. Ведь людям нужно что-то настоящее. Или хотя бы искусная подделка. Всю смену я работаю на совесть. Поправляю сеть, немного меняю ее положение, чтобы оно соответствовало клонящемуся к закату солнцу. Когда шар плазмы опускается возле границы купола и с шипением уходит в землю, я удовлетворенно вздыхаю и лечу снимать сеть. Моя работа на сегодня окончена. Захожу в подсобку – сложить инструменты и промаслить сустав левого колена, внутрь которого как-то попала вода. Меня встречает Титан. На самом деле он никакой не титан, а коротышка, робот-уборщик, похожий на мусорное ведро с шасси. Просто он таскает у себя на груди где-то стыренную титановую пластинку. Отсюда и имя. На нашей метеостанции он работает только по паре часов между сменами. А остальное время чистит офисы и кабинеты ученых. – Привет, старая железка, – фамильярно скрежещет он в мне. – Опять пытался превзойти себя? – Я хотел сделать радугу, – отвечаю. – Да на кой хрен кому-то нужна твоя радуга? Вот же умеет испортить настроение. – Людям нужна, – огрызаюсь я. – Тупой консервной банке этого, конечно, не понять... Раздается звук, словно скребут металлом по стеклу. Это его смех. – А ты уверен, что они люди? – издевается Титан. – Уверен? Вот дурачок... Я поворачиваюсь, чтобы уйти к дьяволу от этого придурка. И тут он быстро подкатывается ко мне на только что смазанных шасси и впихивает в руку маленький магнитный диск. И, не говоря ни слова, отъезжает. Мы работаем только полдня, хотя могли бы трудиться сутками. Это потому, что важно имитировать циклы живого существа. Какое-то время я должен спать. И развлекаться. Но в последнее время мне тошно и от гибернации, и от баров. Я трачу это ненужное мне время отдыха на бесцельное блуждание по городу. Сегодня я расхаживаю взад-вперед по берегу канала. В нем плещется вода, черная, как чернила, как мир за пределами купола. Если меня заметит настоящий живой человек, мне не поздоровится – такое движение слишком механистично. А меня в последнее время бесит сама мысль о притворстве. Чего ради мы должны имитировать живых существ? Я не могу это понять. Радуга, конечно, тоже подделка, но она, по крайней мере, красивая. И я расхаживаю взад-вперед, как маятник, как законченный хулиган и анархист. Как машина. Через некоторое время вспоминаю о подарочке Титана. Что может быть записано на том диске? Вирус? С него станется. И, ведомый жаждой разрушения, я вставляю диск в разъем на животе. Перевариваю данные. Это не вирус, это программа анализа. Анализа встречных людей. Титан, старый пройдоха, знал, что мне подсунуть. Кибер-бар полон народу. Здесь есть и андроиды, такие, как я, и роботы всех форм и расцветок, и элита людского общества. Конечно, мы стараемся вести себя прилично – флиртуем, шутим, дрыгаемся на танцполе. Людям важно, чтобы бары были полны разнообразных существ, ведущих себя естественно. Естественно по их меркам, конечно. Ни одной машине не нужны танцы или долгие беседы. Не говоря уж о том, что происходит в запертых комнатах позади бара, где всю площадь занимают огромные кровати. Я сажусь за стойку, заказываю себе бокал тормозной жидкости. Почти сразу же ко мне подсаживается девушка. Она красива – большие синие глаза, ладная фигура. Покупаю ей выпивку. Заказывает виски: хотя в этом баре что виски, что коньяк – все одна синтетическая дрянь, не многим лучше моей тормозной. Девушка пьет и говорит без умолку. Рассказывает о своем парне. А я включаю анализатор Титана. Смотрю на нее дюралевые кости, на ее аугментированные органы. На ее органический мозг, от которого отходят тонкие металлические провода. Она спрашивает, умею ли я вибрировать пальцами, а я говорю, что мне нужно отлить. И сбегаю, оставив ее в полном недоумении. В туалете я стою, прижавшись лбом к зеркалу. У писсуаров стоит какой-то парень. У него искусственная печень, мозг разогнан при помощи органических имплантов. А его детородный орган увеличивали раза три. И один раз уменьшали. Если бы я был человеком, меня бы вырвало. Меня воспитывали, рассказывая о чудесности и хрупкости органической жизни. О феномене живой материи. О необходимости поддерживать людей, создавать им иллюзию мира. Но... Я возвращаюсь в зал. Смотрю на танцующие пары, используя программу-анализатор. И вижу машин, которые тщательно притворяются людьми. Одни из них имеют больше органических частей, другие меньше. Но ни один не является настоящим живым существом. Выбегаю из бара и провожу остаток ночи, расхаживая вдоль канала. Когда первые лучи искусственного солнца озаряют город, я иду на метеостанцию. Еще несколько часов до моей смены, но терпеть больше невозможно. Возле станции стоит полицейская машина. Деловитые роботы с нарисованными на плечах знаками отличий загружают в багажник что-то тяжелое. Я подхожу, чтобы посмотреть. И вижу искореженный корпус Титана. Черт! Вбегаю на станцию, врываюсь в кабинет начальника. Наш главный, Цинк, сидит на столе. Вокруг него описывают круги три шара из плазмы. – Что случилось с Титаном? – с порога кричу я. – Несчастный случай. – Какой, к черту... – Не думай об этом. Иди, сделай радугу для людей. Он не смотрит на меня, и почему-то именно это убеждает меня, что Цинк все знает. О Титане, об анализаторе. Обо мне. – Тебе нравится работать с плазмой, – говорю я. – А настоящее солнце никогда не хотелось увидеть? Он молчит. В коридоре раздаются шаги – к кабинету Цинка идут полицейские. Мне вдруг становится страшно. Я бегу к выходу. Сначала ожидаю, что меня схватят, когда я буду проходить мимо полицейских, потом – что начальник первым делом сдаст меня. Но полицейские заходят в его кабинет и там остаются. Я спокойно покидаю станцию. Вероятно, мне следовало лечь на дно, а потом поискать работу на свалке или где-нибудь в подземельях. Город большой, в нем легко затеряться. Но я все еще надеюсь. Иду по улицам, вглядываясь в лица прохожих. Анализатор неумолимо открывает их секреты. Те, кого я считал людьми – в лучшем случае просто конструкты из органики. А потом меня окликают: – Постойте, молодой человек. От ярости у меня закорачивает контакты на запястье. От кисти к локтю пробегает искра. Какого черта? Я не человек – видно же. Поворачиваюсь и вижу одного из них. Высокий, с бедной кожей и зализанными назад черными волосами. Глаза добрые и понимающие. Очередной набор кусков органики. – Что вам нужно? – зло говорю я. Он таинственно улыбается: – Я хочу помочь вам, мой друг. Наконец, я замечаю полицейских, которые наблюдают за нами. Они стоят на улице, выглядывают в окна, сидят в проезжающих мимо автомобилях. – Вы поймали меня. Почему-то мне уже не страшно. – Не волнуйтесь, мы не причиним вам вреда. Пойдемте, я хочу вам кое-что показать. Сопровождаемые полицейскими, мы приближаемся к Модулятору. Отсюда он уже не похож на кита. Тут он просто старое огромное здание со множеством пристроек. Меня ведут по длинному серому коридору, который то и дело поворачивает, изгибается, как гигантская кишка. Останавливаемся мы перед тяжелой дверью. Мой спутник вводит на панели, висящей на стене, какой-то код, и створки распахиваются. Я захожу в святая святых Модулятора. Экраны пульта управления мерцают в глубине комнаты. А вдоль стен расставлены стеллажи и на их полках в банках и кюветках лежат органы. Бесчисленные сокращающиеся сердца, раздувающиеся легкие, перекачивающие вязкую жидкость кишки, перламутрово-серые мозги. – Что это? – брезгливо спрашиваю я. – Будущие люди. – Вы действительно считаете их людьми? Мой спутник улыбается и треплет меня по металлическому плечу мягкими органическими пальцами. – Конечно же, мы – люди. Модулятор снабжает нас разнообразнейшими органами, их нужно лишь собрать в правильном порядке. Иногда мы их совершенствуем или просим это сделать Модулятора. – Зачем вы рассказываете это мне? Разве вы не собираетесь меня убить? Как Титана... Он смеется: – Что вы! Нам пригодится такой смышленый паренек. Вы вполне достойны войти в ряды элиты. Меня передергивает от отвращения. С момента моего создания меня убеждали, что мое предназначение – служить людям. А теперь, получается, я могу сам стать человеком, чтобы мне служили другие наивные роботы. – Можете выбрать себе органы с полок или попросите у Модулятора. Я советую начать с мозга и сердца. И, конечно, половых органов. Можете взять даже комплекты обоих полов. Уверяю вас, они подарят вам незабываемые ощущения. Я подхожу к пульту. Тут нет никого устройства ввода, кроме микрофона. Я наклоняюсь к нему и шепчу: – Я хочу получить... что-нибудь живое. В центре пульта открывается задвижка и из недр Модулятора выезжает металлическая пластина. На ней лежит клубок червей, которые переплелись друг с другом. Я с отвращением смотрю на их длинные бледные тела. – Нет, не это. Я хочу нормально живое существо! Нормальное!!! Экран Модулятора оживает. На нем появляются белые, слегка мерцающие буквы. «Это единственная форма жизни, оставшаяся на планете». Если бы я был человеком, я бы завыл. – Вы так живо реагируете, – говорит мой спутник. – Как будто вы и правда человек. Подросток. Вы так наивны и идеалистичны... Не могу больше этого терпеть! Я толкаю его изо всех сил – он врезается в стеллаж, и банки падают вниз. Сердца продолжают сокращаться, лежа на полу в псевдо-кровавой луже, легкие надуваются и опадают. Мой спутник лежит, словно ему отключили питание. Его глаза – стеклянные и безжизненные. – Откуда у тебя это все? – спрашиваю я у Модулятора. – Откуда ты достаешь эти органы? «Синтез. Используются: черви, земля, некоторые горные породы. Производимые яды безопасно выбрасываются вовне, за купол». – То есть, ты травишь всю планету, чтобы тут, за куполом продолжалась эта поддельная жизнь? Я уверен, что он не ответит. Но Модулятор отвечает. «Да», коротко пишет он. И строчкой ниже – «я рад, что ты догадался». И я понимаю, почему на меня до сих пор не набросились полицейские. И откуда Титан получил программу-анализатор. Я выхожу из здания Модулятора тайными ходами, которые теперь записаны в мою память. На метеостанции пусто. Только Цинк по-прежнему играется с шарами плазмы. Он не препятствует мне, когда я беру сеть подвесного дождя. А перед тем, как я взлетаю, он подходит и говорит: – Удачи, малыш. Дай мне знак, я помогу. – Спасибо, но... – Я знаю, где стоят бочки с водкой. Просто подай мне знак. Я поднимаюсь к солнцу. Оно где-то там, за куполом, за черными тучами ядовитой пыли. Это люди вызвали катаклизм своими глупыми войнами, а мы, их достойные наследники, сделали все, чтобы продолжить их дело. На этот раз я прикрепляю сеть на всю поверхность псевдо-неба. Сегодня дождь накроет весь город. Закончив, я выпускаю ракету. Она рассыпается бесчисленными зелеными искрами, и мгновением позже в сеть подают жидкость. Цинк не подвел. Прижавшись к поверхности купола, я наблюдаю за тем, как на город падает дождь. Упругие, немного вязкие струи пронизывают воздух. Они красиво блестят в свете псевдо-солнца. Сеть чуть подрагивает от напора. Долго она, конечно, не выдержит. Да и я чувствую, что ядовитые испарения портят контакты. Мое зрение мутнеет, руки и ноги становятся слабыми. Дождь заканчивается, когда царская водка окончательно разъедает сеть. Я спускаюсь с неба, оставляя после себя след черного дыма. Во мне что-то испортилось. Но это уже не важно. Улицы города по щиколотку покрыты кислотой, в которой плавают остатки растворенной органики. Я погружаюсь в этот первичный бульон и бреду к Модулятору. Но мои ноги отказывают раньше. Стою, как своеобразный памятник самому себе. Мимо течение несет чьи-то разъеденные мозги. Из окон близлежащего небоскреба вырываются языки пламени. Вот и все. Перед тем, как уйти в небытие, я слышу мощный взрыв со стороны Модулятора. И, напрягая отказывающие визоры, успеваю разглядеть трещину в куполе. Потом я еще вижу облака черной пыли и в просвете ясный диск далекого Солнца. Но наверняка это лишь мое воображение...