Грехопадение

      Он почувствовал их приближение еще издалека. Аура старшего из братьев доходила до него, окутывая, вызывая отголоски волнения. Люцифер встрепенулся, Михаилу проявление эмоций было чуждо. Значит, он несет плохую весть; а присутствие остальных братьев лишь подтверждало догадку. Случилось непоправимое. — Отец? Ты меня слышишь? — любимец создателя всего живого оглянулся по сторонам в надежде на появление своего Господа. Ангел преклонил колено и обреченно опустил голову. — Ты больше не желаешь говорить со мной?! — голос дрогнул. — Отец!        Торопливые шаги оповестили Люцифера о прибывших братьях. Твердая и уверенная рука опустилась на плечо ангела, немного сжимая его. — Брат, что ты натворил? — шепотом спросил Михаил. — Ты не смог обуздать свою ненависть. — Ненависть? Ненависть?! — Люцифер сбросил руку брата и приподнялся. — Я всего лишь хотел, чтобы Отец любил нас так же, как когда-то. Но на смену пришли люди, теперь он боготворит их. А мы всего-навсего его дети, которые должны подчиняться, должны направлять этих мелких, недостойных, неблагодарных людишек! — он сорвался на крик. — Прекрати, брат, — Михаил отступил на шаг назад от разгневанного ангела. — Непокорность воле нашего Отца…       Глаза Люцифера округлились. Он медленно обвел взглядом всех присутствующих, собравшихся возле него. Они создали пентаграмму, где являлись остриями восходящей зари*. Слова Михаила отошли на второй план, мысли роем стали копошиться в голове, пытаясь донести мысль. Но сознание упорно отталкивало ее. Нет, нет, нет, они ведь не посмеют. Для этого нужно разрешение Отца. — Брат… Стой… Он видел, как Михаил поднял свои руки и стал складывать печати. Остальные братья повторяли действия. — Стойте! Рафаил! — Люцифер обратился к младшему брату, но тот лишь в повиновении опустил голову. — Гавриил! Не нужно… Я ведь просто хотел, чтобы он нас любил… Яркая вспышка озарила небеса, неся за собой гром, неведомый до сих пор.  Позвякивание стальных цепей, скрежет закрываемых замков, грохот вбитых в землю печатей. Ангел пытался сбросить, освободить свою шею от тяжести металла, но в ту же секунду его поглотил огонь.  Он извивался, кричал, звал на помощь. Люцифер понимал, что попал в немилость Отца и кары ему не избежать. Среди безумной агонии он четко услышал слова любимого старшего брата:

Когда праведник прольёт кровь в Аду, и будет сорвана первая печать.

В этот день небеса плакали.

***

      Негнущимися пальцами он больно себя царапал, пытаясь содрать ангельское одеяние. Жар Преисподней медленно превращал его крылья в пепел, который невесомыми серыми хлопьями окутывал все вокруг. Упав на колени, один из небесныx братьев стал раскачиваться из стороны в сторону, обхватив руками себя за плечи, создавая объятия, такие необходимые в данную минуту. Но разум не обманешь, он это понимал. Теперь ему никогда не ощутить прикосновений любимого Отца. Отныне он один. Он предан. — Предан… Я предан… Слова срывались с уст, словно молитва. Падший ангел уже не помнил, сколько времени сидел среди адской грязи. Его кожа потрескалась от жара, открывая взору красноватую плоть, а легкое дуновение горячего воздуха, покрывая тело прахом грешников, более не приносило мучительной боли.       Безликие создания, учуяв невероятную ауру, собирались в стаи и мчались со всех углов ада к месту падения непокоренного сына. Они толпились возле обугленного существа, пытаясь понять, кто это. Его невероятная сила пугала, заставляя сильнее жаться друг к другу, страх сковывал их сознания, не давая возможности броситься прочь от этого места. Они шипели и извергали огонь, чувствуя свою слабость. — Больше всего на свете, после этих людишек, я ненавижу вас, мерзкие грешники, — пробормотал падший, облизывая потрескавшиеся губы. — Сбежались, словно шакалы, учуяв запах крови.       Ангел медленно стал подниматься с колен. Подсохшая, потресканная кожа начала лопаться, причиняя острую боль, которая возвращала к реальности. Кровь, вытекающая с ран, вмиг высыхала, оставляя забавные узоры. Его одеяние горкой пепла лежало у ног. Он гордо расправил медленно восстанавливающиеся белые крылья и нагим прошествовал сквозь толпу испуганных существ.  — Я — сын Божий. Вы не достойны лицезреть мой облик, — он протянул руку к грешникам, у которых читалось в глазах безумие. — Вы — великолепное сырье. Я сотворю тех, кто будет подчиняться мне. Озаряя божественным светом проклятых тварей, новоприбывший непокоренный сын стал создателем собственных детей.        Грешники, ослепленные своим страхом, в надежде на милость ангела начали пожирать рядом стоящих. Вонь от гнившей плоти вперемешку с кровью забивала легкие, не давая возможности вдохнуть, но Люцифер сквозь силу втягивал желанный воздух, опаляя горло. Он должен жить. Должен бороться за свое существование. Он должен доказать Отцу собственную правоту, все остальное не имеет значения.  Теперь это место — его дом. Огонь и жар заменят объятия любимого Отца, а созданные им демоны — братьев, пошедших на предательство.        Среди кучи кровавого месива, что осталась от грешников, обгладывая кость, сидела окровавленная девушка. Аккуратно переступая через полусгнившие остатки мяса, Люцифер приблизился к ней. Она от испуга вжалась в адову трясину, не смея поднять глаза на ангела. — Посмотри на меня, — Падший сын дождался, когда та выполнит приказ, и положил руку ей на голову. — Я нарекаю тебя Лилит.