Запрещенные истории

Солнечный, жаркий день августа. Дети играют на улице, а их родители болтаПодростки сидят за столиками на улице кафешки и рассказывают о том, как провели свое лето. А студенты пьют кофе и читают какие-то книги. Готовятся к новому учебному году в университетах, колледжах. А я лежу в больнице перевязанная бинтами на шее, груди, руках и ногах. Эти бинты скрывали мои страшные раны. Царапины, синяки и ссадины по всему телу. В одной палате со мной лежат мои пострадавшие одногруппники. Те даже сильнее меня пострадали. Одни в коме, другие... погибли страшной смертью. Вспоминая тот день, мое тело бросает в дрожь, становится холодно и, как-будто, я до сих пор чувствую металический привкус крови у себя во рту, чую ядовитый запах тех окровавленных цветов и гнилой запах трупов, слышу рычание диких зверей... Не дай Бог кому-то пережить то, что пережили мы. *** Я практически не выхожу из палаты, я считаю, что это единственное безопасное место во всей Вселенной. Она чистая, и настолько белоснежная, что иногда рябит в глазах. Белая холодная плитка иногда помогала убрать остатки сна утром. Белые стены, на которых висели красивые картины, успокаивающие пейзажи, портреты известных личностей, а на полочке стояло радио на котором всегда играла спокойная музыка. Рядом с каждой койкой стояла небольшая тумбочка с одной стороны и шкафчик с другой. В шкафчике лежало несколько книг, чистая обувь и одежда, а на тумбочке бутылка минеральной воды, стакан, успокоительное и тарелка с фруктами. На койках лежали мои одногруппники. Нас было семеро. Двое в коме, трое все еще в отключке, только я и Лили, моя младшая сестра не спим и иногда о чем-то болтаем. Но не вспоминаем о происшествиях. Я так жалею, что взяла её с собой... Единственное, на что я любила смотреть, это потолок. На его белом фоне нарисованы какие-то абстрактные узоры в виде цветов, фигур. Даже сейчас я лежу на спине и смотрю в потолок, и слушаю музыку. Уже тошнит от нее, если честно. Меня тошнит и от этой светло-голубой одежды, что сейчас на мне, большая для меня футболка и штаны, от противной еды, успокаивающих таблеток, бинтов, которыми обмотали мои раны. Чуть ли не от всего... Я не помню сколько я уже тут лежу. Может уже неделю, две. Но те события, как-будто произошли только вчера. - Мисс Котермарк? Как вы себя чувствуете? И от этого голоса меня уже тошнит. Мерзкий, хриплый, грубый голос нашего психиатра, Джона Миртона. Он пытается казаться милым и заботливым, но по его глазам видно, что такие пациенты, как мы, его раздражаем. - Я в порядке, доктор, - огрызнулась я, - Что вас привело в нашу палату? - Я хочу еще раз послушать вашу историю, - мило улыбнулся доктор. - Опять? Сколько можно?! - взбесилась я, - Вы уже десятый раз её слушаете и что с того? Какой результат? Зачем вы меня мучаете?! - с моих глаз полились слезы. - Прошу вас, успокойтесь, - он подал мне стакан воды и, приподнявшись, я выхватила у него стакан и жадно выпила, - Вы должны понять. Если я выслушаю вашу историю несколько раз, я пойму, как вас лечить... - От чего? - перебила его я, - Шизофрении? Вы считаете что моя история выдумка? Вы считаете меня психопаткой?! Да вы ничего не понимаете! Другие мои одногруппники пережили тоже самое и вы никому не верите! Доктор нахмурился, но ничего не ответил. Наступило долгое молчание. Тишину нарушала лишь музыка. - Вам станет легче, мисс Котермарк. Прошу вас, пройдемте в мой кабинет и расскажете еще раз историю. "Мне, почему-то, легче вообще не стало с тех пор". Лили внимательно наблюдала за мной. Когда я умоляющим взглядом посмотрела на неё и в голове крутилась одна мысль: "Я не хочу, не могу... Лили, нужно ли мне это?" Будто услышав мой вопрос, она кивнула. Выбора не было. Доктор от меня не отстанет, хоть мне очень тяжело вспоминать. Я тяжело вздохнула и попыталась встать с кровати. Боль в ногах резко усилилась и я сцепила зубы. Мистер Миртон помог мне осторожно подняться. Когда я уже твердо стояла на ногах, доктор положил свою руку на мои плечи, таким образом поддерживая меня, и повел в свой кабинет. К счастью, наша палата расположена недалеко от его кабинета и через две минуты я уже сидела в мягком кожаном кресле. Стены и пол кабинета были из темного дерева. На стенах висели картины Пикассо, полки с книгами о человеческой психологии, а на полу лежал зеленый, мягкий ковер. Доктор сел в свое кресло за своим столом. Он открыл блокнот, в котором он записывал не только мою историю несколько раз, но и историю моих одногруппников, взял ручку и положил передо мной диктофон. "Чтобы ничего не пропустить" - как объяснял мистер Миртон. - И так, Люси Котермарк, начинайте свою историю. Расскажите мне всё, каждую мелочь, ничего не пропускайте. Он всегда так говорил, а я лишь глубоко вздыхала и начинала свой рассказ.