Голодные глаза

- Томми? Легкий шум прибоя уносил звук слабого голоса женщины. - Томми! Гарольд! Истеричные интонации были похожи на одни из многочисленных криков чаек, носившихся над разбитым самолетом. Маленький частный лайнер валялся на песке, его крылья полыхали из-за горючего, а один из моторов продолжал мелькать лопастями, издавая ужасные скрежещущие звуки. Везде были раскиданы вещи, которыми был забит самолет — миссис Харрис любила ходить по магазинам, когда они с семьей выбирались в Большой Город. Ее муж и сын были вечно недовольны тем, что она забрасывает весь салон пакетами дорогих бутиков, но кто интересуется их мнением? - Гарольд! - Плачущий женский крик потонул в грохочущем звуке падающего хвоста самолета. Тонна железа будто ждала, пока женщина совсем потеряет голову от паники, и решила отвалиться от основной части самолета. Она выбрала поистине верный момент, как раз в то мгновение Сара смогла перевернуться на живот, и приподняться на отчаянно дрожащих руках. Ее грудь и руки были все в крови, но боли женщина пока не чувствовала. Ее никогда не чувствуешь, когда происходит что-то внезапное, например, авиакатастрофа. Прямые темные волосы, прежде доходившие ей до груди, теперь были опалены, и едва доставали шеи. Большой клок был попросту выдран одним из обломков фюзеляжа. Сара со стоном, перешедшим в крик боли, смогла опереться на ноги и встать. Ее колени дрожали, она чувствовала холодный пот по всему телу. Полы длинной юбки задирались из-за сильного прибрежного ветра, но сейчас миссис Харрис не волновало, что кто-то может увидеть ее белье. Прямо перед ней, на песке, лежала рука его мужа. Самого мистера Харриса рядом не наблюдалось, но вот его рука, оторванная по локоть, была протянута прямо к ней в приглашающем жесте. Словно ее супруг лежал тут же, зарытый в песок, а из-под него высовывалась лишь рука. Но как объяснить торчащую белую кость, и мерно капающую на песок кровь? Красные капли медленно срывались с разорванной кожи, и пропитывали песок, засыхая на нем грязной коричневой массой. На безымянном пальце блестело обручальное кольцо, которое он всегда забывал надевать после того, как утром вылезал из ванной. Возможно, он забывал его надевать, потому что часто снимал, оказываясь вне поле зрения жены, но она отгоняла прочь эти мысли. Просто каждый раз заходила в ванную сразу после него, брала кольцо с хрустального блюдечка, и относила супругу. Чтобы он помнил, к кому вечером лечь в постель. Теперь же кольцо навсегда останется на его руке, можно даже не сомневаться. Сара открывала и закрывала рот в беззвучном крике, не в состоянии кричать, или плакать. Ее словно кинули в горную реку — все тело сковал холод, и не было ни малейшей возможности пошевелиться. Позади послышался легкий грохочущий звук. Он все нарастал, делая перекаты громче и громче. Краем сознания женщина подумала, что это гром, но все небо было сплошь чистым, ни одного облачка, если не считать огромного столба черного дыма, идущего от разбитого самолета. Грохот резко исчез, потому что вдалеке послышался крик. Сара вскинула голову, как ищейка, услышавшая вопль дичи. Крик повторился. К своему облегчению (все из-за руки, конечно, все из-за руки, и кольца, и крови), она поняла, что это ее сын. Не ее муж без руки. Ее сын. Он жив. Он жив, так же как она. - Томми! - Сара снова обрела способность кричать, и, перепрыгнув через руку Гарольда, побежала в сторону криков. Мимо проносились раскуроченное брюхо самолета, несколько сидений, куча коробок и пакетов. Среди всего этого хлама нужно было найти наиболее ценный — своего ребенка. Когда Сара завернула за поваленную пальму, то крики стали гораздо громче. Прямо за пальмой, прижатый к песку куском кресла, лежал Том. Его вечно бледное лицо было красным от натуги и слез. Темные прямые волосы (Сара всегда радовалась, что сын пошел в нее, а не в кудрявого отца) всклокочены, и прилипли к потному лицу. - Томми! - Сара подбежала к сыну, и, упав на колени возле него, начала гладить его по волосам и лицу. - Все хорошо, мой милый, все в порядке, ты жив, ты жив! - Ма...ма! Помо...ги! - Лицо мальчика уже становилось синим от удушения. Женщина спохватилась, что стоит все же спасти сына, а то из живого он вполне может стать мертвым. Она ухватилась за спинку кресла, и потянула на себя. Та легко поддалась, и Сара, приложив слишком много усилий, отлетела вместе с креслом назад. Как парень не смог поднять такой легкий вес — крайне удивительно. Избавившись от преграды, тот тут же вскочил, и бросился к матери, обнимая ее за шею так сильно, что, казалось, в состоянии задушить. - Мама! Мама! Мама! - В истерике кричал мальчик, не давая женщине встать и стискивая ее шею руками. - Томми, хватит, все хорошо. - Сара наконец смогла собрать все силы, чтобы подняться с песка, оттолкнуть злополучное кресло в сторону, и обнять сына. - Успокойся, мама с тобой. Восьмилетний мальчик рыдал навзрыд, не желая успокаиваться. Миссис Харрис не имела понятия, как общаться с сыном. Из джунглей послышались давешний гром. Теперь он стал чуть громче, и стало ясно, что это вовсе не гром, а барабаны. - Ты слышишь? - Спросила она совсем не с той интонацией, с какой должна мать успокаивать сына. - Что? - Размазывая слезы по лицу, спросил Томми. - Этот звук, этот... - Она подняла палец, качая им в такт ударов барабанов. - Я ничего не слышу. Мама, мне страшно! Что случилось? Где папа?! - Папа... - Сара вспомнила руку на песке. С кольцом, которое теперь никто не снимет. - Он, наверное, на соседнем острове. Мы его найдем. Потом. А сейчас — нужно, чтобы ты успокоился. Ты же храбрый и большой мальчик! Томми в последний раз всхлипнул и рукавом вытер нос. - Вот так. А сейчас нам нужно посмотреть, куда мы попали, хорошо? Пойдем гулять! - Сара попыталась улыбнуться, но поняла, что все мышцы лица будто сведены судорогой. Выдавив из себя жалкое подобие улыбки, женщина потянула сына за собой. - Давай зайдем в магазин, я проголодался. - Заявил мальчик. Сара вздохнула. - Боюсь, милый, тут нет магазинов. - Но я хочу есть! - Я что-нибудь придумаю. Томми продолжал что-то говорить, но мысли Сары были заняты другим. Она осматривалась, ловя взглядом растения и птиц, названия которых были давно выкинуты из памяти и заменены на дорогие бренды и сложные названия косметических процедур для лица. На первый взгляд остров казался небольшим. Женщина могла отчетливо видеть, как за маленькой рощицей джунглей возвышается гора, а за ней — снова море. Миссис Харрис, оглядывая растущие поблизости деревья, вместе с сыном углубилась в джунгли. На первый взгляд вокруг не было плодоносящих деревьев. Изучая окрестности, женщина посмотрела на гору. - Там есть движение. - Сара выпрямилась, и побежала к горе. - Мама, мама, подожди, мама, тут есть ягодки! - Голос Тома куда-то отдалился, и Сара в беспокойстве оглянулась, разрывая зрительный контакт со своей целью. Оказалось, сын всего лишь нагнулся над каким-то кустом, но когда Сара повернулась обратно к горе, серая точка уже исчезла. Из леса послышались первые удары барабанов. - Том, иди рядом со мной! - Женщина схватила мальчика за руку и потащила следом за собой. Она подумала, что ей придется лезть на гору, чтобы найти следы того, что на ней двигалось. И ей придется либо тащить сына вместе с собой на скользкие опасные уступы, либо оставить в джунглях с неизвестной опасностью. И Бог знает, что из этого хуже. Но, Дух Джунглей распорядился так, что позволил женщине избежать сложного выбора. Когда они подбегали к подножью горы, то увидели вдалеке пасущихся горных козлов. Самый ближний, серый молодой козленок, повернулся к ним узкой мордой с маленькими рожками. - Мама! Это козлик! - Закричал Том прежде, чем Сара успела зажать ему рот. Стадо, услышав возглас, сорвалось с места, и, подняв небольшой клубок пыли, скрылось с полянки. Женщина едва сдержала стон злости. Мальчик продолжал прыгать, дергать ее за руку и кричать. - Прекрати. - Сказала она, но, когда поняла, что он не успокаивается, прикрикнула громче: - Прекрати!! Из-за тебя они убежали! - Не из-за меня! Не из-за меня! - Закричал Томми и сорвался на визг, начиная выкручивать матери руки и топать ногами. Сара с недоумением смотрела на него сверху вниз. Неужели это маленькое чудовище — ее сын? Тот, кто когда-то жил в ней, чье сердцебиение было созвучно ее собственному, и кого она держала на руках, маленького, кричащего и окровавленного? - Хватит, хватит. - Она опустилась перед ним на колени, заставляя прекратить прыгать. - В следующий раз не надо кричать, не надо спугивать их, понятно? - Я их не спугивал! - Завизжал ребенок, падая на землю и начиная молотить по ней руками. Сара поднялась, начиная осознавать, в какую передрягу попала. Беда была не в том, что ее муж умер. Не в том, что самолет упал, а она оказалась на Богом забытом острове. Ужас заключался в том, что она заперта в очень маленьком пространстве вместе с Принцем, которого избегала последние пять лет из-за его буйного нрава. Мальчик был предоставлен горстке нянек, которые ходили перед ним на цыпочках и только еще больше подстегнули его пороки. Сара все это время надеялась, что все изменится, что кто-то что-то скажет пареньку, и тот научится доброте. Но они не в сказке. Ничего не изменится. И теперь, на этом острове — тем более. Кое-как успокоив сына, Сара продолжила экскурсию по джунглям, но не нашла ничего, пригодного в пищу. Разумеется, и источника барабанного стука она тоже не нашла. Тот временно пропал, но над душой висело ощущение, что все далеко не кончено. Она собрала немного сухих веток, и они вернулись на пляж, где кое-где на песке еще горело горючее. Пока они гуляли, крылья самолета отвалились и упали в прибой. Теперь самолет напоминал сильно побитую временем подводную лодку, вступившую в неравный бой с танком. К ночи голод усилился, Томми начал кричать и пускать слюни, и Сара начала думать, где раздобыть еду. Козлы убежали, и, раз напугавшись людей, теперь не подойдут к ним и на километр. Птицы кружили только вокруг верхушки горы, на деревьях не было заметно гнезд, чтобы поживиться яйцами. На гору Сара лезть боялась, даже издалека птицы казались огромными. Если одна маленькая женщина посягнет на их драгоценные яйца — они просто-напросто выклюют ей глаза, и скинут со скалы. В лучшем случае она умрет, сломав себе шею. В худшем — она выживет, и будет слушать крики Томми до момента, пока не умрет от голода. Сара подумала о рыбе, тем более, что вокруг валялось множество одежды, которую можно было бы использовать в качестве сети, но все надежды пошли прахом, когда женщина подошла к воде. Крылья самолета, упавшие в прибой, извергли из себя целые потоки горючего, которое расползалось по воде непроходимой преградой. Теперь рыба и думать забудет об этом острове. Не решившись оставлять сына одного, Сара вновь подалась в джунгли, с не угасшей надеждой найти хоть что-то съестное. На самолет надеяться не приходилось, еду туда запрещал проносить Гарольд, с его граничащей с паранойей боязнью к грязи. Когда мать с сыном подходили к горе, то издалека вновь увидели козлов. Те привычно сорвались с места, но один молодой козлик, тот самый, что заметил их первый в прошлый раз, остался на месте, кося любопытным глазом. Сара, приложив палец ко рту, приказывая тем самым сыну молчать, начала медленно подступать к козлику. Тот склонил голову на бок, отчего его длинные уши задрожали. Сара уже почти видела мягкий, сочный, дымящийся шашлык из козлятины... Когда животное подпрыгнуло, и сорвалось с места, махнув на прощание куцым хвостиком. Женщина застыла в нелепой позе с вытянутыми вперед руками. - Козлик убежал! - Закричал Томми, подбегая к матери. Та вздохнула для успокоения. - Да, я заметила. - Мама, мама, мы же не будем есть козлика, если поймаем его? - А зачем же мы его ловим, как ты думаешь? - Немного раздраженно спросила Сара. - Чтобы он жил с нами? Мы будем его кормить и заботиться! - Завопил Том. - Ты уже взрослый мальчик. - Сара остановилась, чтобы перевести дыхание. Голод отбирал последние ее силы, а первые выпил Том, своими расспросами. - Ты должен понимать, что нам нужно что-то кушать. - Только не козлика! Сара подумала, что как только он захочет есть по-настоящему, козлик уже перестанет иметь для него значение.

*

Голод стал постоянным состоянием миссис Харрис и ее сына. Они засыпали с голодом и просыпались с ним. Томми постоянно кричал и плакал, потому что у него начал болеть живот. Раньше он никогда не делал таких больших перерывов в еде. Прежде, на их вилле, ему были доступны любые конфеты, фрукты и булочки, какие только может пожелать восьмилетний мальчик. Стоило ему захотеть есть, он звонил в свой серебряный колокольчик, и нянечка Марта приносила поднос со сладким чаем и целое блюдо сластей. Сейчас, на этом дурацком острове, с дурацкой мамой, у него не было серебряного колокольчика, не было Марты, и не было сластей. Не было даже противных овощей, которые его раньше заставляли съедать за ужином. Мама не могла достать еды, хотя она была взрослой. Раньше он видел ее очень редко, обычно раз в неделю, по выходным, когда она отдыхала в их саду перед бассейном. Сидя там, под легким пледом, в соломенной шляпке, она всегда выглядела доброй, милой и красивой. Сейчас же, вся встрепанная, в грязной одежде, с выпученными пустыми глазами, которые только и искали хоть что-то съестное, она уже не казалась такой уж милой. Томми бы даже назвал ее страшной, если бы не опасался получить оплеуху, какие ему отвешивала Марта, когда он называл ее толстой. Глупый козлик будто специально маячил перед глазами, каждый день он выскакивал перед ними, носился туда-сюда, как угорелый. Томми он не нравился, зато мама каждый раз улыбалась, когда видела его. Томми она так не улыбалась. Чем этот дурацкий козел лучше него? Теперь мальчику хотелось, чтобы животное навсегда пропало, и никогда больше не появлялось.

*

Сара сидела на коленях, и мастерила элементарную ловушку. Они уже целых три дня находились на острове, и за все это время съели только пару кислых донельзя ягод и листья. Они с Томми пытались лазать на гору и бросаться камнями в птиц, но те действительно оказались гигантских размеров, и едва не скинули мать с сыном с головокружительной высоты, спикировав на них сверху. Поймать рыбу не представлялось возможным, из-за горючего к пляжу никто не подплывал, теперь рыбы обитала в каменистой части острова, сразу за горой. Волны в этой части с огромной силой бились о скалу, и разбивались на мельчайшие капли, сдобренные толстым слоем пены. Должно быть, заплыви сюда миссис Харрис, ее разбило бы об скалу на тысячу маленьких миссис Харрис. Женщина даже пыталась ковыряться в земле и искать жуков и червей, но Томми устроил истерику, отказываясь даже прикасаться к насекомым. Он теперь постоянно кричал на нее. Повод мальчику был совсем не нужен. Сара уже не могла смотреть на его лицо. Бледное, исхудавшее. Несмотря на 3 дня без еды, его взгляд совсем не казался голодными, в нем теперь постоянно плескалась ярость и необъяснимая злоба. Именно поэтому сейчас Сара сидела, и резала руки в кровь, пытаясь сплести из колючей травы жалкое подобие веревки. - Мама, я хочу есть! Хочу есть! Хочу есть! - Голос над ухом напоминал писк комара, настолько надоедливого, что его звуки уже слились в однообразное мычание. Он мешал ей, он пил ее кровь, он висел над душой вечной угрозой (душе или телу?). - Я знаю, милый, я тоже хочу. По глазам мальчика было видно, что ему абсолютно плевать, что она хочет. Волновало только то, что хочет Принц. А как же иначе? Для кого же еще встает солнце, дует ветер, и работает весь мир? Томми начал дергать мать за плечо. - Мама! Есть! - Я знаю, Том. - На автомате ответила женщина, думая о том, что если она все же вы берется отсюда, ее терпение будет натренировано до невиданных высот. Почти как у буддистов. Сара завязала последний узелок, и осмотрела ловушку. Та выглядела, как и должна была, но вдруг не сработает? Женщина подумала, нужно испытать ее на ком-то. Ком-то, похожем на козленка. Ее взгляд остановился на сыне. Нет, нет, не сходи с ума, Сара. Это твой сын. Твоя кровь и плоть. Все его недостатки — твоя вина. Ты за ним не смотрела. Ты бросила на няньку, ты сделала Принцем. Хочешь испытывать — испытывай на себе. Ловушку испытывать не стали. Томми начал кричать, что слишком голоден, чтобы уснуть, но к счастью теперь барабаны звучали повсюду, и наполовину заглушали его крики. Ночью женщина лежала без сна, наблюдая за кустами, в которых пару раз обозначалось шевеление. Она искренне желала, чтобы это был хищник, который отважился бы напасть на них. Ей нужен был повод умереть, но к самоубийству не допускала ответственность за сына и его голод. Следующей ночью козленок попался в ловушку. Томми с громкими воплями прыгал вокруг него, осыпая ударами палки, пока Сара не заметила это, и не оттащила ребенка, который начал визжать и давиться, молотя конечностями по воздуху. Сара отправила его к костру, следить, чтобы тот не погас, а сама, положив козленку травы, пошла собирать хворост и найти кусок металла поострее.

*

Чуть позже Сара пошла проведать козленка. Тот лежал, понурив голову, его тонкие сильные ножки были беспомощно подобраны под себя. Когда он заметил движение, то поднял узкую голову и посмотрел на женщину исподлобья. Он словно говорил ей: «Благодаря кому ты выживала все это время? Благодаря тому, кого сейчас хочешь убить.». Сара подошла к козленку и коснулась пальцами его холки. Волосы были жесткие и колючие, но гладить их было очень приятно. Она подумала, что сейчас находится рядом с тем существом, которое действительно поддерживало в ней жизнь все это время. Только эта беспрестанная гонка, только дикая жажда к жизни и животное желание победить разжигало ту искру, что являлась ее надеждой. Надеждой на жизнь, что не дает задушить сына шелковым платком, а самой пойти и спрыгнуть со скалы. Именно это маленькое существо, что сейчас смотрит на нее голодными глазами. Голодными? Она же положила перед ним целую охапку травы, когда привязывала тут. Женщина огляделась, и увидела, что кто-то оттащил траву в сторону, расположив ее так, чтобы животное совсем чуть-чуть не могло до него дотянуться. Сара, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, отошла к зарослям травы, и, нарвав целую охапку, принесла козленку. Тот тут же приподнялся на колени, и начал щипать траву, видимо, за время их гонки он не успел поесть, а потом был привязан слишком далеко от пищи. Сара отвернулась от него, не желая снова чувствовать ответственность за кого-то, желание накормить и при этом наесться самой. - Мама! Мама! - Послышалось позади нее, и женщина прикрыла глаза, желая оказаться в другом месте. - Зачем ты опять дала ему траву?! - А зачем ты убрал ее? - Мать повернулась к сыну. - Козлику ведь тоже хочется кушать, так же, как тебе. - Вот именно! Он убегал от нас постоянно! Почему он просто не остановился, чтобы мы могли его съесть?! Почему он может есть, а я нет?! Давай... давай убьем его! Сара медленно улыбнулась. - Ничего милый, беги подбрось в костер дров, принеси мне острый камень, и все мы будем сыты сегодня.

*

Сара положила в рот еще один кусочек мяса. Рядом валялась одежда Тома. Валялась точно так же, как бросают ее все мальчишки, когда бегут купаться в море. Майка скомкана, брюки словно машут штанинами Саре, ботинки наполовину зарыты в песок. Она ленивым взглядом попыталась отыскать его шляпу на берегу, но той не обнаружилось. Может быть, он потерял ее, бегая по джунглям, или ее унесло прибрежным ветром. Женщина отправила в рот последний кусочек мяса. Она посмотрела на свои испачканные руки, и вытерла их о подол юбки. Подумать только, даже сейчас она осталась все той же чистюлей, чем всегда гордилась ее мать. Глаза Сары, несмотря на то, что она наелась, все равно остались широко открытыми и бездумно глядящими перед собой. Рядом с костром стоял козленок и щипал травку с металлического куска обшивки самолета. Барабаны позади нее стихли. В сумерках костер освещал только окровавленный рот Сары и обглоданные кости ее сына на песке.