Найти север

У Белой Башни было не отнять той простой красоты, которой не обладало больше ни одно здание в городе. Ее наружные стены потемнели от ветра и дождя, но внутри она была все такой же белой — как снег, который еще не начал таять. Мебель в башне была проста, хотя все равно оставалась намного более роскошной, чем та, к которой Джон привык на Стене. Комната лорда-командующего, занимавшая целый этаж, оказалась просторной и комфортной. Джон все еще не мог думать об этой комнате как о своей, даже через неделю после взятия Королевской Гавани. Станнис только бросил на него раздраженный взгляд, когда Джон выразил удивление, что ему предоставлены такие покои - ведь он не более, чем рыцарь на королевской службе. Не более, чем дезертир, которому даровано прощение. Солнце еще не встало, хотя небо уже начало светлеть, превращаясь из угольно-черного в тускло-серое. Дождь шел с того самого дня перед атакой Королевской Гавани и все еще не прекращался. Зима на юге длилась меньше, чем на севере, снег вскоре превратился в постоянный дождь. Перед битвой Джон почти ожидал, что подскользнется в грязи и сломает шею еще до того, как к нему приблизится хоть один вражеский солдат. Он подтянул ремни доспехов, тех самых доспехов, которые он носил на Стене и за ней, когда все еще называл себя братом Ночного Дозора. В походе на юг пришлось добавить к ним новые нарукавники и более качественный шлем, но большая часть обмундирования была все еще из простой темной стали, совсем непохожая на богато украшенные белые доспехи Королевской Гвардии, запомнившиеся Джону еще с приезда короля Роберта в Винтерфелл. Для переодеваний не было времени, как и для официальных назначений на те или иные должности при короле — у Станниса после захвата Королевской Гавани хватало других забот. Но сейчас на кровати Джона лежал новый плащ, длинный, тяжелый и такой же белый, как шерсть Призрака. Эта вещь была прислана в Белую Башню прошлым вечером, когда Джон уже спал. Ее не успели бы изготовить за эти несколько дней после того, как Станнис взял город — поэтому Джон полагал, что ее просто нашли в крепости. Хотя плащ выглядел новым, неношеным. Джон лениво размышлял, кто из рыцарей бывшей Королевской Гвардии повелел изготовить себе обнову — и умер еще до того, как получил возможность ее примерить. С самого момента пробуждения Джон разглядывал плащ, продолжал смотреть на него и за скромным завтраком — казалось, хотел, чтобы этот предмет попросту растворился в воздухе. Однако, конечно же, проклятый плащ оставался там же, где и был. Джон все еще не мог заставить себя это примерить, когда грубый стук в дверь прервал утреннюю тишину. Призрак навострил уши, но выглядел расслабленным, несомненно, его не встревожил тот, кто стоял сейчас за дверью. — Войдите. Джон поднял брови, когда зашел король, выглядевший, как обычно, раздраженным, — и даже, пожалуй, больше чем обычно: пришлось стучать в эту дверь, хотя, несомненно, были более важные дела. Станнис не приходил к Джону, а только вызывал его к себе, с того момента, как много месяцев назад они покинули Стену. — Ваше Величество, — Джон поклонился. Если он не выглядел, как настоящий королевский гвардеец, Станнис меньше того выглядел, как настоящий король. Как и Джон, он все еще носил доспехи, такие изношенные и покрытые вмятинами потому, что ему за один год довелось побывать в большем количестве битв, чем любому другому человеку за всю жизнь. Возможно, трон и был завоеван, но в городе все еще царил хаос, слишком много лордов и рыцарей до сих пор пытались понять, какой станет их жизнь при Станнисе Баратеоне и не стоит ли им предпринять последнюю попытку избавиться от него. Война закончилась, но мир еще не наступил. — Сир Джон, — взгляд Станниса едва скользнул по Джону и остановился на белом плаще. Призрак позволил королю пройти к кровати и коснуться пальцами ткани, раздражение в глазах Станниса сменилось задумчивостью. — Полагаю, это вы мне прислали? — спросил Джон. Станнис не удостоил его ответом. — Я еще не рыцарь Королевской гвардии, Ваше Величество. Еще не было официального распоряжения о роспуске старого состава гвардии, назначении нового, еще не было церемонии… Станнис прервал его нетерпеливым жестом. — Я устал считать, сколько раз ты спасал мою жизнь, и я уже сделал тебя гвардейцем, когда забрал с этой проклятой Стены, где ты собирался гнить. Церемонии — это только представление для публики, они могут подождать. — А плащи не могут? Станнис перевел взгляд на Джона, суровые синие глаза сузились, но после стольких месяцев знакомства Джон уже знал, что этот взгляд таит в себе не только недовольство, но и уважение. — Могут, равно как и белые доспехи и золотые короны. Но я устал от вопросов, почему я советуюсь обо всем с простым рыцарем, и не меньше я устал от бесполезных юнцов, старающихся втереться ко мне в доверие ради белого плаща, которого они добиваются, как даму своего сердца. Джон едва сдержал улыбку, пытаясь это представить, но его веселье угасло, едва король взял в руки плащ и подошел ближе. — Мои доспехи в грязи, — неуверенно запротестовал Джон, но послушно развернулся, когда Станнис ткнул его в плечо. — Покажи мне хоть одну вещь в этом городе, которая была бы чистой. Джон закрыл глаза, когда король накинул плащ ему на плечи, и не открывал до тех пор, пока не прекратились прикосновения Станниса, едва ощутимые сквозь доспехи. Однако Джон по-прежнему чувствовал дыхание короля на своей шее. Джон не делил со Станнисом постель с тех пор, как они покинули Стену, — к этому не располагали беспрестанные сражения, поход на юг с целью завоевать трон. Далеко не сразу этот поход стал напоминать войну с настоящей целью больше, чем бесконечную битву в снегу, обещавшую верную смерть. Только одной ночью перед битвой за Королевскую Гавань рука Станниса почти отчаянно зарылась в волосы Джона, глаза короля расширились, будто он не мог поверить, что так близок ко всему, за что сражался. В ту минуту Джон хотел поцелуя почти так же сильно, как победы Станниса в этой войне. Но вместо этого Станнис отпрянул, будто обжегся, и быстро покинул шатер. Джон медленно обернулся, стоя так близко, что его нос почти задевал подбородок Станниса, и Станнис не отпрянул. Король никогда не смотрел с нежностью, но Джону нравилось думать, что взгляд Станниса становится менее суровым, встречаясь с его. — Вы же знаете, я не заслужил того, что вы предлагаете. — Опять? — спросил Станнис. Его челюсти сжались. — Ты сделал свой выбор месяцы назад, когда покинул со мной Стену. Собираешься повторять мне, как ты об этом жалеешь, до конца жизни? Джон ссутулился, доспехи казались тяжелее, чем обычно так рано по утрам. Это не слишком-то походило на выбор, когда Станнис приказал ему преклонить колени на вершине Стены и коснулся мечом его плеча раньше, чем Джон осознал, что случилось. Это не слишком-то походило на выбор, когда Станнис сказал, что ему нужен Джон для похода на юг — и если из уст другого человека Джон счел бы эти слова лестью, то Станнис не льстил, не лгал, не умолял. Тогда это даже казалось благородным — поддержать короля, который победил Иных, в его битве против предателей и трусов, которые убили отца и Робба, погрузили страну в хаос и начали войну. Теперь, когда война была выиграна, Джону так уже не казалось — шум битв больше не заглушал насмешливый голос в его голове, твердящий, что Джон нарушил свои клятвы, покинул своих братьев и обесчестил себя, как никогда прежде. — Мне приходится жить с теми решениями, которые я принял, — сказал Джон, глядя на простую, без украшений застежку на золотом плаще короля, — но это не делает их менее бесчестными. Я отказал вам в первый раз, когда вы предлагали то, чего я хотел, но согласился во второй. Эти плащи шьются не для дезертиров. — Принимая во внимание, кем были члены предыдущей Королевской гвардии, я бы сказал, что этот был сшит для кого-то похуже, — сухо ответил король, и Джон не был уверен, счесть ли это шуткой. — Если бы ты оказался трусом или слабаком, я бы не держал тебя рядом с собой. Я предлагал Винтерфелл бастарду Неда Старка, но Королевскую гвардию я предлагаю Джону Сноу. — Тогда вы более высокого мнения о Джоне Сноу, чем следовало бы. Я произнес клятву… — В пекло вас, Старков, и ваши клятвы, — отрывисто произнес Станнис. — Ты трясешься над своей честью, как Ланнистеры над своим золотом. Исполнять свой долг не так уж и сложно, такие, как я и ты, неплохо с этим справляются. Сложно понять, в чем состоит твой долг. Джон взглянул на него. Станнис не отодвинулся, он все еще был так близко, что Джон почти чувствовал, как раздражение Станниса сочится сквозь кожу. — Я бы сказал, что моим долгом было следовать клятве, — сказал Джон. — Хотели бы вы, чтобы я нарушил клятвы, данные вам, так же легко, как и клятвы, данные Дозору? — Ты поклялся защищать королевство. И я хочу, чтобы ты продолжал заниматься именно этим. — Вы обычно куда более внимательны к букве закона и не толкуете его так… общо. Лицевые мускулы Станниса подрагивали в дюймах от глаз Джона, и та часть сознания, которая так хотела забыть клятвы и следовать за Станнисом, не желала ничего более, чем коснуться пальцами щеки короля. Не то чтобы это могло помочь — Станниса и Джона могло сближать многое, но ничто не заставило бы их меньше спорить. — Закон служит цели. Если он предписывает оставлять такого человека, как ты, гнить на Стене — он не выполняет свою функцию, — Станнис стиснул зубы, как будто не хотел произносить следующую фразу. — Я был неправ, когда предложил тебе Винтерфелл и вместе с этим все то, от чего ты отказался, — земли, титулы, жену. И я предложил тебе Винтерфелл по неправильной причине. — Да, — согласился Джон с тенью улыбки. — Но и я принял предложение вступить в Королевскую гвардию по неправильной причине. Я хотел пойти с вами. Станнис усмехнулся, и в этом было не только неверие, что кто-то может действительно хотеть находиться с ним рядом. Он за плечо развернул Джона к большому окну, встал за его спиной, вынуждая смотреть на город. — Ты, кажется, думаешь, что я оказал тебе большую услугу, сделав тебя рыцарем, и что ты проявил слабость, покинув холодную Стену для великолепия Королевской гавани, — его голос был насмешлив. — Что ты видишь за окном, великую столицу? Честно говоря, Королевская гавань стала для Джона разочарованием. Великий город Эйегона Завоевателя, столица Семи Королевств, был грязным и убогим, красота, которой он, возможно, когда-то обладал, была уничтожена зимой, осадой и войной, великие ворота были сломаны в день, когда Станнис взял город. И Джон не был удивлен — король Роберт оказался толстым пьяницей вместо великого воина, Ночной Дозор оказался жалким сборищем насильников и воров вместо братства благородных рыцарей, поэтому не было ничего странного, что Королевская Гавань оказалась мерзким гадюшником вместо красивого и мирного города. — Это, — Станнис сгреб в кулак белую ткань, — не награда, Джон. Я знаю, что ты был бы счастливее на этой твоей ледяной стене, на Севере, ближе к Винтерфеллу и тому, что осталось от твоей семьи. Джон опустил взгляд. Это всегда заставляло его чувствовать себя отвратительно юным, когда Станнис обращался к нему просто «Джон», без титула, который сам же ему и даровал, и без титула, который был у Джона раньше. Король не был неправ — Джон бы не принял королевское предложение из чистого эгоизма, и все-таки ему до сих пор казалось, что он предал себя и своих братьев, когда отправился на юг. И разве его отец не говорил, что Старки должны быть на Севере, что Старкам не место среди южан с их играми и интригами? Он снова повернулся к королю. С тех пор, как они взяли Королевскую Гавань, Станнис стал бриться тщательнее, поэтому короткой бороды, которую он отрастил за войну, уже не было, но он все еще имел суровый вид, такой неподходящий к великолепию Красного Замка. Несмотря на то, что Станнис был рожден даже южнее столицы, здесь он смотрелся еще более неуместно, чем на севере. Король грубо взял Джона за подбородок, заставляя его снова поднять голову. — Вся та вина, которую ты чувствуешь за то, что сделал, и то, чего сделать не сумел… — Станнис запнулся, в его глазах промелькнула тень, и Джон задумался обо всем том, что грызло самого короля. Как Станнис все еще просыпался в холодном поту, шепча имя младшего брата, как он вспоминал восстание Роберта, когда пришлось выбирать между братом и верностью королю, как он до сих пор слегка вздрагивал каждый раз, касаясь трона, который стоил ему так много и еще будет стоить ему остатка его жизни. — Да? — переспросил Джон, когда Станнис не стал продолжать. — Что вы хотели об этом сказать? — Ничего, — просто ответил Станнис. — Исполняй свой долг. Джон хмыкнул, покачал головой, не веря, но когда Станнис собрался убрать руку, Джон удержал ее за запястье. — Это должно было утешить меня? — казалось почти забавным, на самом деле, как ужасно у Станниса получалось кого-либо утешать. — Нет, — Станнис насупился. — Но я верю, что несколько месяцев в Королевской Гавани убедят тебя, что ты здесь не из эгоистичных причин. Даю слово, ты возненавидишь этот город ничуть не меньше, чем Стену. Король еле заметно улыбнулся, сказав это — уголок его рта дернулся, что было так легко упустить из виду. Мягко усмехнувшись, Джон позволил себе придвинуться чуть ближе. Что бы ни говорил Станнис, по крайней мере, в Королевской Гавани будет не так одиноко, как было на Стене лорду-командующему Ночного Дозора. — Вы пришли затем, чтобы поднять мне настроение подобными обещаниями, Ваше Величество? — сказав это, Джон понял - прозвучавшие слова можно воспринять как приглашение, что вовсе не входило в его намерения... но он не пожалел о нечаянном намеке, когда Станнис сглотнул, на мгновение задержав взгляд на губах Джона. Рука Станниса сжала плечо Джона, скользнула к загривку. В этом прикосновении не было давления — но его и не требовалось, их лица были так близко, что легкого движения оказалось достаточно, чтобы их носы соприкоснулись. Джон приподнял голову, чтобы его губы могли дотянуться до губ Станниса. Это был короткий поцелуй, сухой и непохожий на те отчаянные поцелуи на Стене, но в этой простоте было что-то успокаивающе-знакомое: хотя бы одна вещь не изменилась. Джон едва заметно вздохнул, когда поцелуй прекратился и Станнис отступил на шаг, будто вспомнив, что они сейчас в Белой Башне в Королевской Гавани, прямо возле окна, а вовсе не в темной комнате Черного Замка. — Я думал, мы не собирались делать этого снова, — сказал Джон, стараясь скрыть улыбку. Возможно, Станнис не так уж и плохо умел утешать… — Да, — король вновь сглотнул, и Джон подумал, что на этом их разговор завершен, поскольку Станнис направился к двери. Призрак вскочил со своего места и подошел к королю, тыкаясь мордой в его руки. Станнис помедлил, и Джон не был уверен, в лютоволке ли дело или же в собственных мыслях короля. Сильные пальцы Станниса зарылись в мех Призрака, и, возможно, из-за нахлынувших воспоминаний прошлых ночей, Джону почудилось то же самое прикосновение на своих волосах. Казалось, прошла минута, а Станнис все так же стоял, повернувшись к Джону спиной, безмолвная фигура в черном и золотом с прижавшимся белым лютоволком. Потом он повернул голову, все еще не встречаясь взглядом с Джоном, и движения, которыми король чесал Призрака за ухом, стали как будто мягче, нежнее. — Но мы говорили так и раньше, верно? Он покинул комнату, не дожидаясь ответа, и Призрак побежал с ним рядом. Джон сомневался не дольше секунды, а потом поспешил следом.