— Роби, солнце, дашь мне свою погремушку?
Он поднял свои огромные серые глаза. Это была его любимая игрушка — хлебом не корми, но дай поиграть! Мог хоть целыми днями неустанно размахивать ею.
Еще немного и будет годик. Взрослый уже. У него был лучистый и понимающий взгляд. Всегда считаешь своих детей самыми умными и развитыми, даже если они еще ничего не понимающие младенцы. Но сейчас, смотря в эти серые глаза, нельзя сказать, что он ничего не понимает. Погремушка без колебаний была отдана. Даже не заплакал, а просто внимательно смотрел. Другим никогда не давал и выл так, что уши закладывало, если отбирали.
— Давай покажем отцу, как мы научились ходить?
Услышав любимое слово «отец», он тут же радостно замахал руками, захлопал в ладоши, стал несколько неуклюже подниматься. Порадовать отца, просто подержаться за его руку — это было для него очень важным. Он сам стоял, никто его не держал. Один осторожный шажок…
— Нет, я занят, поэтому потом посмотрю.
— Хорошо, работай, но пообещай, что обязательно… — ушел, даже не дослушав. Немного больно и обидно.
А он смотрит вслед уходящему отцу и спешит его догнать. Правда, таких сил пока нет в его ногах. Да и потом он не сможет угнаться за отцом, пусть и будет бегать быстрее всех в садике. Но это все потом, потом…
Такой маленький, он всегда поднимал настроение и радовал. Смеялся. Замечательно, громко смеялся. Неуклюже, но мило копировал действия — лучше всего ему удавалось чмокать в щеку, нос. Он лепетал что-то на своем детском языке, вытирал слезы с лица родителя и закрывал ему глаза, дабы тот не плакал. Крошечными пальчиками давил на уголки его губ и тянул их вверх, при этом грозно что-то произнося, заставляя улыбнуться.
Он был самым нежным и ласковым из троих детей. Дэни был малышом чересчур серьезным, Дами — жутко капризным и плаксивым.
А теперь…
«Все будет хорошо, папочка!»
Люц распахнул глаза. Он заснул на жутко неудобном стуле прямо возле дверей в операционную. Туда его так и не пустили, как бы он ни просил. Омега взглянул на часы — уже дело к ночи идет. События всего этого дня напоминали ему какой-то жуткий фильм.
Он добрался сюда чудом. По дороге Люц чуть не сбил парочку людей и сам чуть было не попал в аварию.
Дан никак не хотел отпускать омегу. Он умолял, даже приказывал оставаться на месте, говоря, что в таком состоянии Люц не способен нормально водить. Но едва только альфа перестал его держать и куда-то отлучился на минуту, как омега тут же рванул вниз, к машине.
В больнице он сразу же столкнулся с Дамианом. На лице, руках и ногах у среднего сына были ссадины и синяки, но более серьёзных ран, благо, не было. Дамиан постоянно говорил что-то несвязное, цеплялся за Люца и шмыгал носом. Хотелось успокоить сына, но омега никак не мог придумать, что ему сказать. Из всего, что говорил Дамиан, Люц понял, что это его хотели сбить и на месте Роберта должен быть он, Дамиан. Юный омега пытался сказать, что они просто хотели прогуляться…
Совсем скоро явился Дэни, который увез младшего брата домой. Люц хотел поинтересоваться, откуда старший сын узнал, куда именно надо ехать, но тут к нему подошел врач и стало уже неважно.
— Вы папа маленького мальчика, которого машина сбила?
— Да, я! — закивал омега и с замершим сердцем заметил, как мужчина нахмурился. — Чего вы молчите? Что с ним?
Врач потер руки и вздохнул:
— У него множественные переломы, повреждены органы, но есть кое-что, что беспокоит меня сильнее. Он сильно ударился головой и… Вы вообще знали, что у вашего сына есть опухоль мозга?
Стоять стало тяжело. Слова врача с трудом доходили до сознания Люца.
— Что у него? — слабым голосом переспросил омега.
— Опухоль. — Терпеливо повторил врач. — Не замечали ничего странного в его поведении? Не жаловался никогда на боли, тошноту?
— Жаловался, но… Я водил его к врачу и мне сказали, что всё в порядке!
— Ладно, — вздохнул доктор и усадил Люца на стул. — Сидите тут и ждите. Мы сделаем всё, что в наших силах.
Омега невидящим взглядом уставился в пол. Странно, в такой момент он не мог ни о чем думать. Хотелось просто закрыть глаза и надеяться, что это сон. Ведь в реальности не может быть всё так…
В голове стояли слова врача, и раз за разом звучала фраза, которую Роби так уверено и доверительно говорил еще вчера.
Если всё так ужасно, то на лечение нужны деньги. Если его спасут вообще…
Люц тряхнул головой. Спасут. Иначе быть не может.
У омеги был свой счет, но… Там не хватит оплатить и половину. Люц достал телефон и онемевшими пальцами принялся набирать нужный номер. Вдруг омега остановился. А станет ли он помогать? Он ведь так уверен, что Роберт — не его ребенок. Но другого выхода нет.
Джаспер не отвечал и сбрасывал все вызовы. Люц позвонил в саму компанию. Ответил Эклиз.
— Немедленно позови своего босса.
— Не надо со мной так разговаривать, — надменно сказал секретарь на том конце провода. — У него важное совещание. Просил не беспокоить.
— Это срочно и очень серьёзно!
— Нет. Я не могу. У меня приказ босса. Ваше слово против его — ничто.
— Хорошо. — Бесцветным голосом сказал Люц. — Тогда передай ему, что Роберт в больнице и нужно платить за операцию и лечение. А у меня просто нет таких денег. Пусть твой босс хотя бы часть суммы переведет на мой счет и решает свои дела дальше.
— А что случилось? — Люц бы удивился обеспокоенному тону Эклиза, но на это не было сил.
Дальше всё было словно в тумане, и он просто провалился в беспокойный сон.
«Не входить. Идет операция» — табло над операционной до сих пор не погасло. Люц обессиленно уткнулся лицом в свои ладони. Этот кошмар не может продолжаться так долго. Тревога за сына нахлынула с утроенной силой. Если он не выживет, то… Нет, даже думать об этом было невыносимо. Лучше бы его сбила машина. И переехала пару раз напоследок — это было бы по крайней мере справедливо. За то, что разрушил чужую семью и приводит к краху собственную. За то, что был плохим родителем и не уследил. За измену. За то, что так использует людей…
— Милый, пойдем.
Люц тут же вскинул голову. Он не верил своим глазам — перед ним стоял Джаспер! Муж тяжело дышал, был ужасно бледен. Альфа закатил правый рукав рубашки и прижимал к себе согнутую в локте руку.
— Джаспер, ты приехал, — прошептал омега, хлопая глазами. Но он тут же усмирил себя и уперто заявил: — Я никуда не пойду.
Муж посмотрел в сторону операционной.
— Мне сказали, что скоро конец, — заметив насмерть перепуганный и отчаянный взгляд Люца, он поспешно добавил: — Операции. Идем, я выбил лучшую палату. Даже разрешили там сидеть. Там и подождем.
Омега совсем не хотел уходить отсюда. Ему казалось, если он хоть сдвинется с этого места, с Роби произойдет что-то ужасное.
— Сидя тут ты ничем не поможешь, Люц. — Заметил Джаспер и развел руками. — Давай. Я бы тебя отнес, но, боюсь, уроню.
Только сейчас омега обратил внимание на странный вид мужа.
— Я кровь сдавал для Роберта. Тут практически нет нужной группы. — Объяснил альфа. Взгляд его внезапно стал несколько смущенным, озадаченным и даже изумленным. — А ты знал, что у нас с ним одна и та же группа крови?
— Четвертая отрицательная, — пробормотал омега. И, не глядя на Джаспера, встал. — Да, знал. Но ты мне никогда не верил и не хотел слушать, если дело касалось Роберта.
Люц даже не успел осмотреть палату толком, как снова провалился в дрему. Проснувшись, омега сразу же заметил маленькую фигуру, лежащую на кровати.
— Роби! — воскликнул Люц, вскакивая с места и бросаясь к кровати.
— Тссс!
Омега даже не заметил рядом сидящего Джаспера. Альфа прижимал палец к губам, призывая к тишине. Люц ожидал, что муж уйдет — это было бы на него похоже. Оставит одного. Но Джаспер, видимо, даже никуда не уезжал: одежда была та же, что и раньше.
— Он не приходит в себя пока, но все равно лучше не кричать, — мягко сказал альфа.
Омега, показательно игнорируя Джаспера, придвинул стул с кровати Роберта. Сердце сжалось от боли. Он не мог поверить, что перед ним его вечно веселый и беззаботный сын. Роберт казался еще меньше на этой кровати, подключенный к разным аппаратам. На лице были синяки и ссадины, голова плотно перемотана бинтом. Люцу казалось, что он даже не дышит. Омега осторожно сжал маленькую ладошку.
— Прости меня, сынок…
Увы, голоса Роберта он так и не услышал — ответом ему был мерный пикающий звук аппаратов. Омега прижал к губам безвольную ладонь мальчика. Рука Джаспера легла на плечо Люца, но он сбросил её.
— Почему ты не ушел?
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
Омега ненадолго замолчал, но затем едва слышно проговорил:
— Нет, просто… Я не ожидал.
Если альфа его и услышал, то так ничего и не сказал. Только спокойно сел в кресло и принялся что-то искать в телефоне. Через некоторое время Люц с уколом вины вспомнил, что дома у него осталось двое детей. За Дэниэля он не особо волновался, взрослый ведь, а вот Дамиан… Он хоть и меньше, но тоже пострадал. А Люц всё свое внимание обратил на Роберта.
Омега пытался дозвониться до Дамиана, потом до Дэниэля, но всё безуспешно. Волнение нарастало с каждой секундой. Хотелось разбить этот чертов телефон, на глаза навернулись слезы.
— Милый, ты Дэниэлю и Дамиану звонишь? — поинтересовался альфа.
— Да, но они не берут трубку! А если что-то случилось? Я больше не вынесу…
— Не разводи панику, прошу! — раздражение и нервозность Джасперу скрыть не удалось.
Альфа встал и вышел из палаты. В голове омеги возникали самые разнообразны картинки. Ведь сбивали намеренно, а значит, могут попытаться «добить». Могут ворваться в дом, застрелить, зарезать… Всё это так ярко рисовалось перед глазами, что от ужаса и безысходности сдавливало грудь, становилось трудно дышать. Люц услышал, как заговорил Джаспер. Говорил он громким шепотом, наивно полагая, что омега ничего не услышит:
— Дэниэль, я тебе голову откручу, честное слово! Ты почему трубку не берешь сразу, когда звонят?! — в голосе его была слышна суровость и крайнее недовольство. Старший сын побаивался отца в принципе, а когда тот начинал говорить таким голосом… Впрочем, сейчас Люц бы и не стал на защиту Дэни. — Мне неинтересно, понимаешь? Совершенно. Хоть к руке телефон привяжи и так ходи, но отвечать ты должен. Ты его, — это, видимо, как раз про Люца, — в могилу загонишь. Или в психбольницу. Не хочешь? Какой заботливый сын. Тогда отвечай как собачка, по первому зову, Дэни. И Дамиана попроси телефон держать рядом. Не строй идиота, то же самое говорить ему не надо.
Через минуту Джаспер зашел в палату. Люц сделал вид, что ничего не слышал, и все так же продолжал смотреть на маленькую руку сына — смотреть ему в лицо было слишком больно.
— Дэни и Дами у моих родителей сейчас. Им ничего не грозит. Они телефоны оставили на втором этаже, а сами на первом сидели, поэтому не слышали и не отвечали, — будто зачитывая отчет, произнес Джаспер.
— Ясно, — сухо бросил Люц.
Они так бы и сидели в гробовом молчании и дальше, если бы не явился врач. Как оказалось, лечащим врачом Роби был сам главврач. Люц бы обязательно спросил, с чего Джаспер так расщедрился и разошелся, — и кровь свою сдал, и палату снял, и с главврачом договорился, даже не уехал на свою драгоценную работу! — но узнать состояние Роберта было намного важнее.
Врач долго осматривал мальчика. Люц не мог спокойно усидеть нервно гнул пальцы, а затем вовсе встал и начал ходить по палате. Джаспер переводил хмурый взгляд с врача на омегу.
— Ну, что могу сказать, — наконец-то заговорил доктор. Люц тут же остановился, внимательно слушая. — Состояние у него крайне тяжелое. Пока ещё рано что-либо прогнозировать. Остается надеяться, что мальчик ваш справится. Сейчас главное, чтобы он пришел в себя. Тогда можно будет о чём-то говорить.
— А когда он придет в себя?
— Этого я не знаю. Ждите и молитесь, — сказал врач и уже тише добавил: — Только если он не придет в себя в течение недели, боюсь, придется готовиться к худшему.
Люц зажмурился. Он слышал, как закрылась дверь за врачом. Эхом в голове отдавались звуки работающих аппаратов. Омега на негнущихся ногах подошел к своему стулу и, словно сломанная кукла, неловко сел. Люц сложил руки на кровати и уткнулся в них лицом.
— Джаспер, уйди, пожалуйста, — едва ворочая языком, попросил омега.
— Никуда я не пойду! — твердо сказал альфа.
В течение недели. Раньше казалось, что неделя — это долго. Сейчас же время уходило как песок сквозь пальцы. Омега так и не смог пересилить себя и взглянуть на Роберта.
Люцу всегда говорили, что нужно быть сильным и не сдаваться. Слезами горю не поможешь — это действительно так, но… Когда омега осознал, что всем телом сотрясается от рыданий, было поздно. Как бы он ни пытался остановить слезы, ничего не выходило. Люц пытался подавить рвущиеся наружу всхлипы. Ему не хотелось, чтобы это видел Джаспер, но глупо было надеяться, что муж и правда ничего не заметит. Словно почувствовав его приближение, Люц крикнул ломающимся и дрожащим голосом:
— Не подходи ко мне.
— Перестань, не говори так, Люц.
— Не перестану. Не перестану, Джаспер! — омега поднял лицо на мужа. — Дамиан сам сказал, что собирались сбить его, а не Роберта! А ты, отец, даже ухом не повел! Почему ты не нашел того, кто следил за ним? Этого бы не случилось, я уверен! Неужели тебе теперь на всех плевать, кроме себя самого? Дамиан ведь так тебя любит, а ты… И Роби…
Слова превратились в неразборчивый поток. Джаспер стоял молча. Вдруг его рука легла на затылок Люца. Он нежно погладил омегу по волосам и притянул его голову к себе. Омега слабо ударил Джаспера кулаком в бок, ибо на большее способен не был. Впрочем, альфа на это не отреагировал, только сильнее прижал к себе.
Когда омега в конце концов успокоился, то голова его буквально раскалывалась. Наверняка он сейчас имеет ужасный вид. Люц неловко вытер нос. За свои слезы ему будет стыдно, но время вспять не повернешь. От Джаспера исходило тепло, от которого омега невольно расслаблялся. Рука альфы, глядящая его по волосам, будто смахивала всё напряжение.
— Я его найду. Он пожалеет, обещаю.
***
Джаспер своё обещание исполнил — на следующий день виновника нашли. Люц не ошибся в своих догадках. Тот, кто следил за Дамианом и тот, кто сбил юного омегу и Роберта — один и тот же человек. Если бы младший сын не лежал в больнице, прикованный к постели и аппаратам, Люц бы самолично приехал в участок полиции и убил ублюдка.
Мотив у этого извращенца был странный: раз Дамиан не мог быть с ним и боялся его, то омега не должен достаться никому. Он говорил, что не хотел сбивать Роберта. Так вышло.
Люц осмотрелся — коридор был пуст. Омега открыл окно и достал сигареты. Скоро будет неделя, как Роби провели операцию. И он не пришел в себя. С каждой минутой шансы выжить у его маленького мальчика были всё меньше и меньше.
На улице становилось холоднее. Весной у Роберта должен быть день рождения.
Раздавшийся шум отвлек омегу от мрачных мыслей. На улице было так темно, что Люц не смог ничего увидеть.
«Может, показалось?», — подумал омега.
Вдруг прямо перед ним возникло чье-то лицо. От испуга Люц отпрянул от окна и чуть было не закричал, но рассмотрел, кто перед ним.
— Дан? Что ты тут делаешь? — с изумлением прошептал омега, подходя ближе.
Альфа ухмыльнулся.
— Пришел вас навестить.
— Через окно?!
— Иначе я не могу, меня заметят те, кто ни в коем случае не должны меня увидеть, — уклончиво ответил Дан.
Люц отвел взгляд и выкинул недокуренную сигарету. И чего он пришел? Омега надеялся, что альфа, затаив на него смертную обиду, и говорить с ним не будет. Но Дан пришел в больницу. Хотя нет, прилез. Омеге даже стало интересно, как сюда забрался альфа и на чем он сейчас стоял.
— Я сюда по лестнице забрался, — сказал парень, будто прочитав его мысли.
— Пожарная лестница не тут, — заметил Люц.
— А кто сказал, что я по пожарной залез?
Омега подошел к окну и выглянул на улицу. Внизу кто-то стоял и держал лестницу, на которой стоял Дан, дабы она не шаталась. Присмотревшись, Люц понял по буйной копне волос и недовольному бормотанию под завывание ветра, что это был Нил.
— Мой личный раб, — тихо хмыкнул Дан.
Будь у Люца настроение, он бы может и улыбнулся, но омега лишь пожал плечами. Альфа посерьёзнел и взял его руку в свои. Руки Дана были холодными, но Люц этого будто и не замечал.
— Зачем ты пришел?
— Я ведь уже сказал: навестить вас. Вы же меня тогда, естественно, не послушали и рванули прочь из университета. Глупая была идея оставлять вас одного. Я еле узнал, как вы. И то от Дэна. Он мне всё рассказал.
Люц попытался высвободить свою руку, но Дан не дал этого сделать.
— Я думал, ты обижен на меня.
Альфа нахмурился, в глазах его промелькнула злоба, но он тут же успокоился. Тряхнув головой, он сказал:
— Конечно. Обижен и очень зол до сих пор. Мне стоило больших усилий пересилить себя и смирить свою гордость. Я подумал, что вам и без моих обид плохо. Поэтому я здесь. — Дан подушечкой пальца провел по скуле омеги. В глазах его было столько сожаления и тревоги… Сердце неприятно кольнуло. — Вы вообще спите, едите? Вид у вас очень скверный. Как бы там ни было, но себя-то губить не стоит. Вы же не виноваты.
Впервые Люцу захотелось рассмеяться. Громко, отчаянно, ядовито. Видимо, что-то такое отразилось на его лице. Дан тяжело вздохнул и покачал головой.
— Я не могу видеть вас таким разбитым. Не надо себя винить. Не вы сидели за рулем! — проговорил альфа. — Может, нужно что-то особенное вашему сыну?
— А ты бы мог хоть чем-то помочь? — с горечью спросил Люц.
— Вы недооцениваете меня.
Вдруг омега вспомнил про слова Барнаба.
«Не тот, за кого себя выдает…»
— Дан, я хотел у тебя спросить…
Раздались шаги и омега тут же замолчал. Кто-то шел сюда. Дан бросил быстрый взгляд куда-то в сторону и торопливо полез в карман. Он что-то извлек оттуда и вложил в ладонь Люца.
— Говорят, он символизирует храбрость, силу, бесстрашие, красоту. И удачу. Я не очень-то верю в это, но… Всё может быть, — быстро заговорил Дан и, легко коснувшись губами запястья Люца и тепло улыбнувшись напоследок, буквально съехал вниз по лестнице.
Люц быстро закрыл окно. На другом конце коридора из-за угла показался Джаспер. Он всё время бродил по больнице, словно привидение.
— Чего ты тут стоишь? — альфа подошел ближе и косо взглянул на окно. — Курил опять?
— Курил, — согласно кивнул Люц. По крайней мере, сначала да.
Джаспер состроил недовольную мину, но ничего не сказал по этому поводу. Хотя омега знал, как его раздражало курение.
— Я пойду к Роберту, — скорее самому себе, нежели кому-то, сообщил Люц и решительно двинулся в сторону палаты. Джаспер молча кивнул.
Только убедившись, что муж за ним не идет, омега разжал кулак.
На его ладони лежала небольшая подвеска в виде сокола. Сам сокол был белым, глаза его были сделаны из зеленого камня. Края крыльев были усеяны мелкой россыпью синих камней. Прелестная вещица. Но почему он принял этот подарок? От Дана… Чёрт.
«Говорят, он символизирует храбрость, силу, бесстрашие, красоту»
Люц сжал в руке сокола.
***
Омега гладил руку сына. Сегодня последняя ночь. Если он не очнется, то его борьба окончена. Люц уже не мог ни кричать, ни рыдать — на это не было сил. Даже все переживания куда-то исчезли. Осталась только черная пустота. Омега не мог слышать отчаянные просьбы не сдаваться. Симон и Эш твердили, что всё будет хорошо, главное не накручивать себя и верить в лучшее. Люц только безучастно кивал головой. Он верил в лучшее, хоть с каждой минутой вера утихала. Стыдно, конечно…
Подарок Дана Люц спрятал в кармане и не доставал во избежание ненужных вопросов.
Спал омега отрывками и только тогда, когда глаза уж сами закрывались и противиться не было сил. И в этот раз Люц и не заметил, как погрузился в дрёму. Осознал он это лишь тогда, когда подпрыгнул на стуле от громкого и яростного разговора в коридоре. Прислушавшись, Люц понял, что ругался Джаспер.
Омега представить не мог, с кем муж может так яростно ругаться и кого может обзывать такими словами, что уши вянут. Люц тоскливо взглянул на Роберта и решительно поднялся со своего стула. Не дело, что Джаспер ходит и ругается с кем-то, причём так выражаясь. Омега поймал себя на том, что хотел было заявить альфе, что при Роберте ругаться нельзя, ведь он нахватается этих плохих слов. Люц прикусил губу, сдержав судорожный выдох. Он с силой толкнул дверь, но она обо что-то стукнулась. Раздался вскрик, что-то шумно упало на пол.
— Люц, осторожней! — прижимая ладонь ко лбу, сказал Джаспер, болезненно морщась.
— Прости, — без особого сожаления извинился омега.
Упавшей вещью оказался телефон. Люц поднял его, но увидеть, с кем говорил муж, омега не смог: по экрану пошли трещины, полосы и рябь. Разбился. Ну, ничего, купит себе новый. Гораздо больше омегу заинтересовали бумажки, который альфа тоже уронил.
— Нет, постой! — Джаспер нагнулся за ними, но Люц оказался быстрее.
Омега пробежался глазами. Обе бумажки оказались результатами анализа ДНК. Единственное, что радовало, так это число напротив графы «вероятность отцовства»: 99,9%.
— О, а ты как обычно, — ядовито прошипел омега, комкая результаты. — А может я попросил подделать, а? Наверняка ты так подумал.
— Нет, — сипло сказал Джаспер. Вид у него был до того подавленный и виноватый, что сердце сжималось от жалости. Но Люц отбросил это чувство — оно сейчас лишнее.
— Да? Удивительно! Сразу два сделал… И когда только успел образец у Роби взять?
— Пока ты спал.
— Молодец, — омега едва удержался, дабы не кинуть эти листочки прямо ему в лицо. — Можешь порадоваться. А можешь погрустить. Как хочешь, Джаспер.
Люц собрался зайти обратно, как альфа схватил его за руку и вдруг грохнулся на колени. Омега замер в изумлении. Муж становился перед ним на колени только несколько раз в жизни — когда делал предложение, когда слушал, как шевелится в утробе Дэниэль и когда обувал Люца. В остальное время альфа был слишком горд.
Сейчас он виновато опустил голову и крепко держался за руку Люца.
— Ты что творишь? Встань немедленно! — воскликнул омега, хватая Джаспера за плечи.
Поднять его, естественно, у Люца не было ни единого шанса. Альфа даже не сдвинулся с места, застыв, как каменное изваяние.
— Не встану, — уперто сказал он.
— А если это кто-то увидит? — Люц с опаской лихорадочно осматривался по сторонам. — Это же позор! Встань!
— Я уже опозорился. Перед тобой, детьми. И этот позор волнует меня намного больше, чем то, что меня кто-то увидит.
— Джаспер, я тебя умоляю… — Люц сжал плечи альфы.
— Нет, тут должен умолять я, — Джаспер накрыл своей ладонью ладонь омеги. — Умолять меня простить.
— Что-то случилось? — к ним торопливо приближался медбрат, но Люц жестом попросил его остановиться.
— Нет, нет, все в порядке. Телефон разбился, симка куда-то делась. Вот муж и ищет, — попытавшись придать своему голосу непосредственность, сказал медбрату омега и тем же тоном обратился к альфе: — Брось, новую купишь. Давай зайдем в палату.
Джаспер, поколебавшись, все же встал и зашел в палату. Люц едва успел остановить его, пока альфа опять не стал на колени.
— Сядь на стул и говори, что хотел. — Омега сел на свое место и привычным движением взял холодную руку Роби в свою.
Альфа приставил стул к кровати мальчика и теперь сидел напротив Люца. В тишине, нарушаемой лишь звуками работающих аппаратов, было слышно, как нервно сглотнул Джаспер.
— Ещё до рождения Роберта, — начал альфа. Голос его слегка подрагивал, — мне стало буквально крышу сносить от ревности. Ты же моложе меня и всегда выглядел не на свои года, а я… Я ведь старел. На тебя всегда обращали внимание, хоть ты этого и не замечал. Это начало меня раздражать. К тому же, я всё время был в разъездах, оставлял тебя одного на длительное время. Одиночество — не лучший товарищ. Я тебе доверял, но… Не знаю, я страшно боялся, что ты уйдешь от меня к кому-нибудь моложе. Когда ты сказал, что забеременел в третий раз, я испугался. Ведь тогда меня не было дома уже как месяца два, даже больше. И наш последний раз был перед моим отъездом, но тогда у тебя не было течки. Нет, я знал, что всегда есть маленький шанс залететь и не во время течки, но тогда я мог думать только о плохом. Ты ещё и отказался от всех нанятых мною врачей, сам пошел в какую-то клинику, ничего не рассказывал. Это было подозрительно, хотя ты всегда вёл себя странно во время беременности. Со временем я немного успокоился и убедил себя, что это мой ребенок. А когда Роберт родился, всё посыпалось. Рыжий, с серыми глазами. У меня в семье таких никогда не было. Я, по случаю, познакомился со всеми твоими братьями — среди них таких как Роберт не было. Твой отец тоже не рыжий. И ты говорил, что очень похож на своего папу. Люц, я тогда чуть с ума не сошел. Тест сделал. А там было написано, что я Роберту не отец. Понимаешь? Столько лет я пытался смириться, понять тебя, научиться любить «чужого» сына. Я не мог спать с тобой — всякий раз думал о том, что кто-то к тебе уже прикасался кроме меня. Даже собирался тебя отпустить, но потом понял, что этого сделать просто не могу. Я не хочу, я не могу тебя ни с кем делить! А теперь… Узнал, что Роби все-таки мой сын. Это…
— Кто твой любовник? — вопрос сам слетел с губ.
— Лаборант из той клиники, куда ты ходил. Его Тоби зовут. Он как раз тогда и делал тест на отцовство. Боже, я был таким идиотом! Только сейчас понял, что он специально подделал тест, дабы я с тобой развелся. Тоби мне столько лет говорил, что Роберт не мой, а ты мне изменил и продолжаешь изменять… Кстати, я как раз с ним и ругался по телефону.
Я боялся поговорить с тобой, хотя видел, как тебе плохо. Боялся услышать, что ты от меня уходишь. Люц, прости меня. Я готов сколько угодно вымаливать прощение, я принес тебе столько страданий своей трусостью и глупостью! Люц…
Омега внимательно смотрел на Джаспера. Он и не ожидал такого признания. Сначала Люц был уверен, что прогонит альфу, скажет, что ему не нужны его извинения. Скажет, что он ему не нужен. Но теперь, выслушав всё, что рассказал альфа, смотря на его искаженное болью лицо... Омега не мог так поступить.
Столько лет мучений из-за недопонимая, невысказанных слов, ревности.
Сейчас всё может прекратиться.
— Джаспер, — альфа поднял глаза, — давай забудем это. Я тебя прощаю.
Улыбка, возникшая на усталом и изможденном лице мужчины, говорила лучше любых слов.
— В глубине души я знал, что ты мне никогда не изменишь! Я такой дурак…
В груди что-то оборвалось. Губы онемели, к горлу подкатил ком.
«Я тебе изменил»
Изменил.
Предал.
— Люц?..
— А? Да, да… — хрипло произнес омега. Трус. Жалкий трус. — Никогда…
Никогда.
Лгун.
— Папа?..
Слабый голос вывел Люца из оцепенения. Роберт приоткрыл один глаз и смотрел мутным и затуманенным взором в потолок. От радости и облегчения дышать стало легче и с души будто камень свалился.
— Роби! Роби, я здесь! — омега даже не осознавал, что кричит от переполнявших его чувств. — Сынок…
Таким счастливым Люц себя давно не ощущал.
Хотя что-то, лежащее в кармане, неприятно жгло.
И с каждой секундой, казалось, всё сильнее и сильнее.
