День нашего свидания

Свежее летнее утро. Даже не верится, что сегодня, наконец, удалось выбраться из сада королевского замка в такой привычный лес. Не то чтобы я не любил прекрасные, ровно стриженные кусты и обед по расписанию, просто иногда так хочется вернуться к былому, это, вроде, зовётся ностальгией. Пробегая по дорожке, вымощенной тусклым, стёртым от подошв множества людей, кирпичом, я вдруг обратил внимание на некоторые перемены: листья будто стали шире, а яблоки, висевшие на той самой яблоне, да, я точно уверен, вдруг куда-то пропали. И это были не единственные вещи, что запечатлелись в моей памяти в совершенно ином роде – дорожка резко оборвалась, уходя куда-то в глубину кустов, которые, будто совершенно не имея никакого понятия меры, простилались от самых мелких кирпичиков до извивающихся веток высоких деревьев. Кое-как глядя на это, я еле слышно вздыхал. Всё же это были родные края, и даже подобные перемены не могли испортить моё впечатление. Вопреки всем моим устоям меньше бывать в незнакомых местах, я решил сделать исключение и отправиться на обрыв, с которого открывается отличный вид на хрустальную гору. Когда мои лапы примяли тонкую и мокрую от росы траву, и я смог полной грудью вдохнуть утренний воздух, мои глаза раскрылись, а взгляд упал на то, что скрывалось меж скал. Они будто специально находились там, чтобы загородить собой нечто прекрасное и такое родное моей памяти – замок, издалека сверкающий словно изумруд, да, именно таким я его помню. Улыбка мелькнула на моей лисьей мордочке, когда я вспомнил, как там жил. Да, может показаться странным тот факт, что до этого момента я находился в лесу и питался одними лишь только фруктами и овощами, которые был способен найти, а не жил в замке, как подобает герцогу. Вы удивлены? Почему же? Неужели мои высокородные манеры и грация не указывают на то, что я особа голубых кровей? В любом случае, я бы ни за что не променял ту жизнь, что у меня была, и ту красоту, что меня окружала. Однако… Поток моих бурных воспоминаний о молодости прервал шорох. Обычно я очень чуток к таким вещам, в особенности близ обрывов, посему моя природная ловкость иной раз выручила – я нырнул под куст, скрывая даже яркие торчащие уши. Спустя несколько мгновений я обратил свой взор вперёд, поверх колыхающихся листьев. И тогда, признаться честно, я даже не поверил своим собственным глазам. Там была она. Словно изящный, нежный цветок, склонилась она над редкими кустами каких-то колких трав. Её тонкий стан, чуть подрагивающие плечи при каждом вздохе, прядь, заложенная за ухо и старающаяся плавно сползти и пощекотать щёку – всё это по сей день жило в моей памяти. Без сомнений, это была она. Даже несмотря на то, что старое розовое платье, сравнимое с большим лепестком розы, обрамлённым белой ажурной стружкой, было заменено на светло-лиловое, подобное нежным тонам неба во время рассвета, я был ничуть не расстроен. Кажется, ей оно шло даже больше. Озорник-взгляд, рассмотрев её с ног до головы, наконец перешёл к лицу. Оно чуть вытянулось, однако родной пухленький нос и румяные щёки всё ещё задержались в чертах её милого лица. — Рейнард, неужели это ты? — Анна поднялась с колен, а лицо её озарилось такой же нежной улыбкой, которую я так хорошо запомнил. Смысла прятаться более не было, да и я не имел совершенно никакого желания. Что может быть лучше встречи со старой подругой спустя пару лет? — Твои ясные очи тебя не подводят, это и вправду я. Только чуть постарел, кажется, даже седые волоски в моей прекрасной рыжей шевелюре начинают проглядывать. — Да ладно тебе, ты прекрасно выглядишь! — по-детски хихикнула она, подходя ближе и садясь на колени рядом со мной. Теперь, когда она подросла, стоя разговаривать со мной было гораздо неудобнее. Анна внимательно рассматривала меня всего, будто пытаясь найти какие-то отличия с прошлой нашей встречи, однако я прекрасно знал, из-за редкой возможности подсматривать в зеркало принцессы, что таковых не имелось. — Как же мы давно не виделись! Сколько лет… — Сколько зим, — закончил за неё я, необычайно хитро улыбаясь. — Я-то понятно что делаю в лесу, а вот тебя сюда каким ветром занесло, милочка? Мне показалось, она смущённо улыбнулась после последнего слова. Однако, что в этом было необычного? Я ведь и раньше изрекался так же, а она словно пропускала сей нежный лепет мимо ушей. — Я пришла травы нарвать для отвара. Знаю, что она растёт только здесь. — Анна поднялась, видимо, мысленно приглашая меня пройтись. Я не отказался, ибо был бодр и полон сил, к тому же, во время ходьбы разговор удавался как-то легче, ведь необязательно было смотреть собеседнику в глаза, а можно куда угодно – на выбор хоть лес, хоть небо. Однако смотреть в её глаза я предпочёл бы всему перечисленному. Пока мы шли, я спросил про здоровье её дедушки, на что Анна ответила положительным кивком и пояснила, что отвар, который она собирается готовить из травы, легко зажатой между тонкими пальцами, как раз предназначался ему. Более того, она рассказала о некоторых проблемах на ферме, с которыми, однако, было справиться не так уж и сложно. Зимы переживать стало чуть труднее, но Анна умело заменила рабочую силу уже немолодого дедушки, с неким стыдом в голосе признаваясь, что использует свой телекинез в помощь. Что жe, у этой барышни сия пара лет прошла явно интереснее. Я уж не стал томить её скучными рассказами о безделье в королевском саду. Более того, я даже чуть не располнел – спасали лишь редкие вылазки на кухню за свежими овощами и утренние пробежки за белками, живущими в большом дереве. Мы долго шли, притом в неизвестном направлении. Кажется, ей просто не хотелось сейчас расставаться со мной, да и я не осмелился думать о подобной глупости. Мне было приятно смотреть на то, как изменилась Анна, в облике своём приблизившаяся к элегантной леди, но всё ещё сохраняющая ту детскую наивность и простую улыбку. Было интересно слушать о том, что с ней приключалось на ферме. Пусть это и были бытовые хлопоты, ведь после этого Анна больше не ввязывалась в какие-либо грандиозные приключения, они были по-своему особенными, да и барышней она была отнюдь не простой – к любому делу подходила с определённым вниманием. Чем больше Анна углублялась в рассказ о своей жизни, тем сильнее зрело моё желание вернуться к своим воспоминаниям – с сегодняшнего утра они были как никогда ярки. Посему я и решил – почему бы не предложить Анне прогуляться ещё кое-куда? — Это безусловно интересно, милочка — сказал я совершенно искренне. — Тем не менее, если тебя хоть чуть интересует моя персона, я хотел бы поделиться своим прошлым. Глаза Анны блеснули, и она закивала, всячески показывая мне, что будет рада пойти следом. Однако я не собирался тотчас вести её к замку, а для начала преобразился здесь, чтобы барышня впоследствии не была более ошеломлена. Я развернулся, начав быстро бегать за своим хвостом, насколько сильно бы мне не было стыдно признавать, как собака, после чего заискрился. Помнится, так было все предыдущие разы моих яростных попыток вернуть себе истинный облик. Когда голова перестала идти кругом, я взглянул на Анну, но уже сверху вниз, что было, мягко говоря, непривычно. Она глядела на меня, округлив глаза, однако, что и требовалось ожидать, и на что я надеялся очень сильно, её оцепенение не продлилось долго. Анна слишком привыкла к подобным вещам за то большое приключение в её юной жизни. Единственной её репликой было: — Ты умеешь такое, Рейнард? Почему же ты раньше так не превращался?! Я усмехнулся, чувствуя, как один из острых зубов царапает мою губу. — К сожалению, есть на то причины, милочка, и, если ты не против, я тебе их поведаю. Анна осматривала меня с ещё более неприкрытым интересом, чем пару минут назад, у того обрыва. Каждый сантиметр моей одежды, а также лицо и волосы, наверняка рыжие. Сам я не особо помнил свою внешность, а осматривать себя при даме воспитание не позволяло. Я сумел сориентироваться и найти тропинку, ведущую прямо к моему замку, заросшему пёстрыми розами. Ведь некому, к сожалению, уже там убираться, да и жить никто не горит желанием. Пока мы шли, я старался держать себя прямо и хладнокровно, что было очень сложно при яром желании Анны услышать всему объяснение. Её выдавал щенячий взгляд и подёргивания за моё плечо. Однако она почти сразу же одёргивала руку, словно смущаясь, однако я не злился. Мне казалось её поведение вполне естественным, оно нравилось мне, такое простое и искреннее. И вот, когда мы, наконец, достигли ступень высокой лестницы, ведущей к входу в замок, я сделал пару широких шагов вперёд, что было не трудно, учитывая мой рост, обгоняя Анну, а затем резко остановился, широко раскинув руки в стороны. Надо же было, в конце концов, представиться подобающе. — Замок герцога Рейнарда Фоксольского будет сегодня вашим вторым домом, прошу, развлекитесь на славу, мисс! – проурчал я, только сейчас осмелившись поднять взгляд на восхищённую и смущённую Анну, после моего короткого выступления оживлённо хлопающую в ладоши. Я позволил себе чуть покрасоваться, поклонившись пару раз, а затем спустился на ступень ниже, протягивая освобождённую от чёрной перчатки ладонь. Анна повременила, однако приняла моё безмолвное предложение войти, словно чувствуя, что до начала интересной истории осталось совсем немного. Однако моя история была отнюдь не интересна, даже чуть скучна и трагична. Теперь мне совершенно не хотелось спугнуть улыбку Анны, восхищённую старой постройкой, кое-где потрескавшимися стенами и лиловыми вересковыми кустами, пробивающимися сквозь разбитые окна прямо в коридор, по которому мы шли, но я дал обещание поведать о своём прошлом. Она аккуратно шла по ковру, переступая складки в некоторых местах, словно боясь всё осквернить, желая оставить всё, как есть, не тревожить мои слабые воспоминания. Однако я шёл уверенно, надеясь, что таким образом дам ей понять, что она может вести себя так, как сама пожелает. Мы проходили мимо портретов. Кажется, многие поколения моей семьи. Но вот на мне род прервался. Я поведал об этом Анне, а она сразу заимела сосредоточенное выражение лица, приготовившись слушать. Я решил продолжить с фразы, заранее готовившей даму к истории, которая не будет особо радостной: — Всё это, однако, весьма трагично, несмотря на безоблачное начало. Я, как и подобает всем герцогам, помимо забот о земле и разных отношений с другими немаловажными людьми, ещё и являлся ценителем прекрасного, о, да. Я устраивал балы, приглашал много красивых дам, любил развлечения и вкусные угощения. Мои интересы заключались буквально во всём. В общем их можно описать как «исследование мира». Однако, милочка, как сама знаешь, настали эти времена, когда колдовство, доселе о котором было лишь слышно, начало захватывать умы народа и их жизни. Коридор сменился ещё одним, в котором на этот раз находилось разбитое зеркало, плохой знак, как известно, однако не смертельный, учитывая то, что в замке более никого не было. Я смог разглядеть себя даже сквозь слой тёмной пыли, и воспоминания вспыхнули ярко, словно вчерашние. Я был тем ещё озорником, теперь же мои манеры явно стали более заметны, поднялись на новый уровень, на данный момент проявляющиеся только в том, что я аккуратно держал дрожащую руку Анны, ожидающей продолжения рассказа. — Мой замок не был исключением. На него было наложено проклятие. Вернее сказать, только на меня. Остальные же были подвержены скоропостижной смерти. Меня прокляли, щедро наградив бессмертием и новым обликом, куда более привычным тебе – лисьим. Ладонь Анны сползла с моей, а сама барышня уставилась на меня понимающим взглядом. — То есть, ты как Бен, заключённый в тело животного-покровителя? — Почти, милочка, только меня не защитили, а прокляли. Анна опустила взгляд, словно сожалея о сказанном, однако я не мог просто наблюдать за таким грустным выражением лица. Предупредил же, что история будет не из весёлых. Я развернулся к ней всем телом, поднося к её лицу руку без перчатки, касаясь пальцами подбородка и слегка приподнимая его на себя, так, чтоб наши взгляды встретились. Свет, льющийся через стекло потрескавшихся окон, ясно озарял её лицо, а ветер чуть колыхал удлинившиеся за несколько лет кончики светло-каштановых волос. Она глядела на меня печально, будто жалея, однако я не желал к себе подобного отношения дорогой, простодушной и радостной Анны, посему сразу же решился приободрить её, неважно каким путём. — Однако грустить изволю запретить, мисс, сегодня же такой важный день! Анна, показалось, тотчас заинтересовалась, потому, нешироко открыв рот, произнесла: — Какой же? Этот вопрос и был тем, который я ожидал. Я элегантно убрал руку, делая шаг назад и срывая веточку вереска, чудом не уколов пальцы об острые шипы, находящиеся рядом, и спрятал её в карман плаща. — День нашего свидания, конечно же. Я произнёс это так уверенно и легко, что улыбка вновь озарила лицо Анны, и она пошла следом за мной прямо в тронный зал, который выглядел особенно хорошо из-за большого количества окон, через которые в комнату проникал свет, некстати выставляя напоказ пыль давности не одного десятка лет. Я сделал ещё шаг вперёд, зазывая за собой доверчивую и радостную Анну, уже затеяв с ней игру, легко позволяющую высказать всё, что копилось в моём сердце, вырывающееся наружу от одного её вида и взгляда. И этот замок оказался отличным местом. Я могу снова принимать человеческий облик отнюдь не надолго, а это красивое место, мои прошлые воспоминания, нечто сокровенное, я хотел бы разделить со своей дорогой Анной. Мы кружились в танце под музыку стука наших сердец, касаясь кончиками пальцев друг друга. Доносилось лишь тихое шарканье шагов и звонкий смех Анны. Мы остановились подле трона, тяжело дыша от выплеска энергии, вызванного танцем, и я опустился перед ней на одно колено, ловко доставая сорванную веточку вереска, а другой рукой нежно подтягиваю руку Анны к губам, целуя тыльную сторону ладони, после чего, по-настоящему искренне улыбаясь через хитрую полоску губ, произнёс: — Дорогая Анна, ты выйдешь за меня? Она рассмеялась, подыгрывая, однако некое смущение и неприкрытое счастье блеснуло на её лице. — С радостью, сэр Рейнард.