Arctic Monkeys — Old Yellow Bricks
— Что за ересь здесь творится? — я вопрошающе смотрела на синеволосого и рычащую машину для убийств. Оба они были, мягко сказать, не в лучшем состоянии, потрепаны и напуганы, а боялись именно друг друга. Я глубоко вздохнула, потёрла лоб, стараясь унять вновь усилившуюся головную боль и подошла к Спектру. — Эй, псина-киллер, уйми свой пыл, это наш гость, не стоит его пугать. И я очень надеюсь, что ты не покусал его, — собака на мгновение перестала рычать и как-то непонятно на меня посмотрела. Во взгляде Спектра было… осуждение? Странное животное, он, конечно, всегда таким был, но сейчас он казался мне особенно странным. Оптимус все так же сидел на подоконнике и смотрел то на меня, то на Спектра испуганным и непонимающим взглядом. Я взяла за ошейник Спектра и оттащила через всю гостиную в туалет, где и закрыла собаку на ключ. Вернувшись к Прайму, я оглядела его. Укусов и царапин нет, значит, обошёлся легким испугом. Его глаза словно светились в вечернем полумраке, и это будоражило и восхищало одновременно. Иссиня-черные волосы были взъерошены так, будто его шибануло током под триста вольт, но он остался жив, а вот его волосы, увы, нет. Я непроизвольно улыбнулась, на что мужчина вопросительно наклонил голову. Так, Марс, прекращай пялиться, это же неприлично! Я усмехнулась собственной мысли и отвела взгляд от Прайма. — Что произошло? Нет, для тебя, конечно же, странно, что эта непонятная штука на четырёх лапах рычала и, скорее всего, кусалась, но мне больше интересно, почему не гавкала. Обычно Спектр рычит на все двигающееся и не двигающееся, — я встала рядом с Праймом и осмотрела масштабы разрушения папиного любимого цветка, который он обожал больше, чем меня, наверное. Не стану скрывать, частью себя внутри я была просто нереально рада. Давно хотела его в окно выкинуть. — Я сидел в той комнате и появился этот странный питомец. Я не был испуган, скорее, был удивлён. Он внезапно начал рычать, и я был вынужден отступить, — мужчина встал и подошёл ко мне. На самом деле, по нему было видно, что он напугался - руки тряслись, хоть он и пытался это скрыть, но меня ведь не проведёшь. Когда он подошёл ко мне, я почувствовала странную «ауру», исходящую от него. Словно мы были двумя магнитами и нас отталкивало друг от друга. Странности продолжаются. — Боже, да долбанул бы его по башке пару раз, ему хуже не будет. Может, отучится рычать на всех подряд,. — сказала я и наклонилась к жертве битвы двух идиотов. — Однако же зачем было ронять цветок? Он этой участи не заслужил. — Прости, не понимаю, как так вышло. Этот цветок ведь поставщик кислорода в вашем доме? — печально сказал он, поглядывая на рассыпанную землю и торчащие из неё корни. — Ну, как бы тебе объяснить, кислород нам «поставляют» такие растения, как деревья, а пальма просто для красоты. Ну или я не знаю, что там у отца в голове. Весь дом этими сорняками заставил, — я взглянула на Прайма и заметила на его одежде пару масляных пятен. Ну да, майка ведь отцовская, вся в машинном масле и металлической стружке. Надо бы отдать ему одежду. А то мне даже как-то стыдно. — Кстати да, сходи в гостиную, там тебя ждут твои новые вещички. Когда он ушёл, я невольно вздохнула. Воздух был как будто очень тяжелый, я, наверное, просто перенервничала. Столько всего навалилось, конечно. Нормальный человек уже давно бы лежал в комнате психиатрической клиники в смирительной рубашке, не то, что я. Когда я закончила размышлять и смотреть в одну точку, прошло уже минут двадцать, а значит Прайм уже, как-никак, но все же разобрался со шмотьем. Привстав с пола, на котором я все это время сидела на корточках, я размяла ноги и направилась в соседнюю комнату. Придя в гостиную, я застала Прайма, пытающегося надеть на себя майку. Ну как пытающегося, он, скорее, в ней запутался. Это выглядело очень… мило. Хотелось достать свой старый фотоаппарат и заснять это. Но его не было рядом, так что я просто несколько минут тихо смеялась и лицезрела это двухметровое «чудо». — Боже, давай я помогу. Ты точно не разберёшься в этом сам, — я подошла к нему почти вплотную и помогла просунуть руки в рукава. Какой же он чудик всё-таки. — Я не понимаю, зачем вообще носить эту одежду. Вы, люди, усложняете себе этим жизнь, — он поправил края майки, которые задрались на спине. — Ну, понимаешь, на свете существуют некоторые правила приличия, которые следовало бы соблюдать, находясь в обществе, и если ты голым выйдешь на улицу, полную людей, то тебя посчитают либо сумасшедшим, либо эксгибиционистом, хотя это одинаковые вещи, по сути, — я кругом обошла его, чтобы понять, правильный ли я подобрала размер. Хм, вроде то, что нужно. Значит моим глазам можно доверять. — Это так странно. Быть такого крошечного роста, ходить в одежде, употреблять эту странную пищу, уходить в оффлайн как человек, — я улыбнулась его словам. — Хочешь сказать, что быть десятиметровым роботом не так странно? — поинтересовалась я. — Для тебя и всех людей мы большие. Но ведь на Кибертроне не было вас. Когда мы прибыли на Землю, мы были крайне удивлены вашему росту. Да и несмотря на все эти недостатки, я всегда восхищался людьми. Если бы не ложь и не поступки, которые вы совершаете под действием страха и ненависти, то вы действительно сильные. Сильнее, чем многие мои соратники, — Оптимус смотрел мне в глаза и словно не видел меня. Он был далеко от этого места, его полностью захватила ностальгия. — Ну, дорогой, тебе придётся побывать в нашей шкуре, пока мы не разберёмся, что с тобой делать, и исправимо ли это вообще. — Я потеребила его по плечу, стараясь привести в чувства, на что он негромко вздохнул, отвернувшись к окну. — Я воспользовался твоим компьютером, надеюсь, ты не против? — поинтересовался он, смотря куда-то вдаль. — Н-но откуда ты знаешь, как им пользоваться? — я была шокирована тем, что он не знает, как надеть на себя футболку, зато не забыл спросить, есть ли в доме компьютер. Однако потом до меня дошло, что он всё-таки робот, а это значит, что он склонен больше к технике, чем к человеческому быту. — Компьютеры это явно не то, что должно тебя удивлять. Я все-таки кибертронец. Был им, по крайней мере... — Сказал он, и как-то грустно посмотрел на меня. Его взгляд был полон боли и печали, и мне так сильно захотелось обнять его, хоть как-то поддержать. Я вдруг начала осознавать, как же ему сейчас хреново, он оказался в такой паршивой ситуации. Я было потянулась к нему, чтобы успокоить и сказать хоть что-то, но он внезапно вскочил с дивана, схватил меня за руку и помчался в прихожую, крепко держась за моё предплечье. — Марси, мы должны вернуться к месту моего приземления. Я должен кое-что проверить! — А? Что? Я не думаю, что там могло что-то уцелеть. ну, раз надо, то значит поехали,— я открыла дверь на улицу, и мы стремительно направились в сторону моего байка. .***
Мы довольно долго ехали до того кратера, потому что я была вынуждена останавливаться на каждом повороте, не помня дорогу, по которой буквально день назад мчалась домой с побитым и покалеченным пришельцем на руках, или, скорее, на спине. Сейчас же он был в полном здравии, так что я не беспокоилась за то, грохнется он с байка или нет. Он держался за сиденье, и, на мое удивление, ни разу не грохнулся. Думаю, он не глупый и догадывается, что если не будет крепко держаться, то на такой скорости от его «белковой формы» ничего не останется. Хотя черт его знает, этот парень непредсказуем. Наконец, мы подъехали к тому самому месту, где был кратер. Я была крайне удивлена, потому что кратер до сих пор дымился. Что ж, видимо, для подобной ситуации это абсолютно нормально. Мы вместе спустились вниз, в самую середину, и я огляделась. Ощущения были такие, словно я впервые здесь была. Стадо мурашек пробежало по спине, когда я пригляделась и поняла, что мы находимся на довольно-таки большой высоте. То есть края были расположены так, что по ним можно было подняться вверх без каких-либо крючков. Физика курит в сторонке, видимо. Я преодолела свой страх, и обошла весь кратер, который длиной был, наверное, метров двадцать. Я долго ходила и смотрела на стены, которые были словно обвешаны маленькими голубыми нитями. Они сияли точно так же, как глаза Прайма. Провалившись в собственные мысли, я неожиданно врезалась в спину Оптимуса, который как-то слишком ровно стоял, опустив лишь голову вниз. — Эй, ты чего? Что произошло? — я обошла его, моля всех святых, лишь бы он опять не впал в десятиминутное забвение, но он резко оградил меня рукой от чего-то, что лежало в полуметре от моих и его ног. Я недовольно убрала его руку и чуть опустилась, пытаясь разглядеть то, что привлекло внимание Оптимуса. То, что я увидела в небольшой шарообразной ямке, повергло меня в шок. Это была Матрица Лидерства. Та самая, что была у Прайма в сердце, или же в Искре. Только вот этот металлический блестящий «бумеранг» больше походил на серебряный кулон, отражающий вечернее небо в своих крохотных пластинках.