Пламенная ночь

Отчего некоторые человеческие законы прижились в Вечном лесу? Эльфам еще со школы вдалбливали в их светлые головы, что у людей нет ничего хорошего и не стоит даже обращать свое высокое внимание на грязных короткоживущих. Но думаю, что знаю ответ на этот вопрос. Светлые эльфы падки на новизну и ничто человеческое нам не чуждо, а даже интересно. Тем более что живем мы долго, и порой становится ужасно скучно. А вспомнил я об этом, когда совершенно неожиданно старый слуга, помогавший мне снять боевые доспехи, шепнул, что во дворец привели невесту. Я поначалу даже и не понял: какую такую невесту? Мысли заскакали как те разбойники, которых я с отборным своим отрядом выслеживал в горах несколько дней. Я разве кому-то обещал жениться? Сколько же я выпил? А потом слуга показал портрет. Милашка, ничего не могу сказать, очень даже товарный вид. Но я никогда… Ах, да! Я едва не заехал в свой тупой лоб кольчужной перчаткой. Когда-то мой дед перенял у людей ряд законов, в том числе и один весьма странный. Он, закон этот, гласил, что князь эльфов имеет право провести с любой эльфийской невестой первую брачную ночь и никто не может отказать ему. Собственно, было понятно, откуда у людей появилось право первой брачной ночи. Нередко в деревнях, что принадлежали человеческим вожакам, почти все смерды были хоть какими-то, но родственниками. И зачастую ребенок, уж буде он родился после потери невестой девственности под аристократом, становился той «свежей кровью», что разбавляла близкородственные связи. Да и человеческие рыцари или бароны, как бы они ни назывались, не были глупы. Бастардам давалось образование, некоторые становились старостами, управляющими или получали еще какой-то значительный пост. Иногда входили в дружину и могли дослужиться и до высоких чинов. Поэтому далеко не все молодожены были против, тем более что невеста обязательно получала какой-то подарок от хозяина – ткани, серебряную вещицу или породистую корову и несколько тонкорунных овец. Да и в помятой фате оказывалась пара монет. И уж если жениху совсем было влом делиться, никто не отнимал права откупиться, выплатив небольшую виру за свою зазнобу. Дед мой, большой охотник до дам, законом этим пользовался направо и налево, но отменил выкуп за невесту, уж очень злоебучим был. А потом взял, да и скоропостижно скончался во время такой жаркой ночи. Злые языки поговаривали, что тут не последнюю роль сыграла моя бабушка, с юности блиставшая знаниями трав и алхимии, но лично подтвердить это обвинение никто не мог. Связываться с бабушкой дураков не было. Кроме деда, конечно. Отец мой продолжил эту человеческую традицию более осторожно, выбирая только эльфиек, за которыми не стоял сильный и обидчивый род. Да и предохранялся умело, чтобы не плодить бастардов. Хотя думаю, что это бабушка его, так сказать, предохраняла. Заодно верные слуги распустили слух, что ночь девственницы с великим князем принесет удачу как для всей ее родни, так и для будущей семьи. А чтобы это хоть немного походило на правду, после страстного свидания эльфийка возвращалась к жениху с солидным подарком в виде золота и драгоценных камней, так что особо никто не возражал. Отцу это, правда, один раз не помогло. Год назад на охоте он случайно получил в сердце не любовную стрелу, а предназначенную вроде как для оленя, и пришлось ему безвременно отправиться в Священный лес вслед за папашей, пожинать плоды своих страстей. Почти сразу после его смерти венец князя надел я, его единственный сын и наследник, объявив в стране годовой траур. И принялся разгребать тот бардак, что оставили по себе мои родственнички, чтоб им икалось на том свете! Налаживал контакты с орками, оборотнями, людьми и прочими тварями. Гонял со своей территории разбойников и душегубов. Некоторые вроде неплохими оказались, таким давал кусок земли, корову, лошадь – пусть трудятся, а там посмотрим. В это время никто никаких свадеб не играл, так что я благополучно забыл об этом законе, пока мне о нем вдруг сегодня не напомнили. Сказать, что я был расстроен – ничего не сказать. Начну с того, что я, вообще-то, предпочитаю юношей, а не девушек, а от девственниц вовсе шарахаюсь – плавали, знаем! С ними возни больше, чем удовольствия. Кроме того, я вообще против подобной практики, да и разбазаривать казну, значительно обедневшую с папиных щедрот, ой, как не хотелось. Простите, за один трах дарить изумруды? Мне бы кто подарил! Но отказать, когда невеста уже во дворце – значит нанести оскорбление ее роду и нарваться на очередной заговор или еще что похуже. А мне хотелось спокойной жизни, я был не против и поскучать, ведь если жизнь нормальная, то в ней не должно быть ни подвигов, ни жертвенности. — И так нехорошо, и этак скверно, — бормотал я, торопливо принимая ванну. — Как же от нее избавиться? О! — осенило меня, а ведь можно обратно ввести выкуп за невесту! Небольшой, чтобы не очень уж жалко было. И мне хорошо, и невесте, и казне. Воодушевившись будущей прибылью в казну и убылью из моей спальни – я, вообще-то, спать очень хотел, попробовали бы сами неделю шариться по болотам и буеракам, – завязывая потуже шелковый халат, медленно брел по коридору к своей спальне, как вдруг услышал торопливый шепот. Навострив ушки на макушке, замер. Да не подслушивал, просто с мыслями собирался! — Задержи его, задержи, сколько сможешь, — мужской голос явственно дрожал. Да неужто жених? Ого, сам свою кралю под меня пришел подкладывать? Может, еще и посмотреть останется? До чего измельчал народ! Наверное, не стоит с него требовать выкуп, пусть так забирает свою диву. Лишь бы мне приплачивать не пришлось… — Постарайся до утра задержать, мы успеем… А что жених-то так волнуется? Думает, меня надолго не хватит? Я еще тот огурец-молодец, могу и его заодно оприходовать, раз жених у нас такой щедрый, да законопослушный. Тьфу, что-то не в тот лес мысли мои поскакали. Тихий ответ заставил меня даже дыхание затаить. — Я убью этого монстра! Этого урода, этого… — С ума сошел! Тебе зачем снотворное дали? Надеюсь, ты ничего другого с собой не притащил? Этот князь куда лучше всех предыдущих! Хмм… приятно, черт, что я лучше. Я приосанился и вдруг мысленно запнулся, что-то меня зацепило в этом коротком диалоге. Догадавшись, я невольно издал какой-то смешной удивленный звук и в комнате совершенно беззвучно засуетились и замерли. Ну, ладно, мой выход, брачующиеся! Невеста, разряженная в белое, расшитое серебром платье до пола, и в фате, закрывавшей лицо, столбом застыла посреди комнаты. Я с трудом удержался от смеха, уж очень она напоминала еще один человеческий обычай – украшенную орехами и леденцами новогоднюю елку. Я разглядел светлую косу, перекинутую через плечо, да длинные пальцы в перстнях, что теребили ее кончик. Стоило мне показаться на пороге, как соискательница места в моей кровати сделала несколько торопливых шагов назад, пока не уперлась спиной в подоконник. Зато сопровождающий ее молодой эльф – несколько шагов мне навстречу. Он низко поклонился: — Великий князь… — он обернулся к этому кульку парчи и кружев. — Моя невеста и я… кхм… мы почтем за честь, если вы… — Жених? — Я хотя и предполагал такое, но все-таки несколько опешил. Сам суженый-ряженый? Неужели я настолько хорош? Интересно, интересно, что они там затеяли? Мне стало вдруг весело и любопытно. — Жених, — явственно сглатывая, не стал отказываться эльф. — Ага, — глубокомысленно сказал я. — Спасибо. Ну, иди тогда, мы тут сами уж как-нибудь… Утречком забегай. — Слушаюсь. И жених тихонько свалил в светлую даль. — Надеюсь, красавица, из окна ты прыгать не будешь? – насмешливо фыркнул я. Скрючившаяся невеста гордо выпрямилась, давая понять, что она ничего не боится. Ну-ну, сделаю вид, что поверил. — Вот и ладно, тогда, может, вина? – Я прошел к камину, возле которого стояли два кресла, накрытые покрывалами, расшитые изящными цветочными узорами. Говорят, их еще моя прабабка вышивала, хотя, это не имеет никакого значения в данной ситуации. Главное, что между креслами находился небольшой резной столик, на котором расторопные слуги поставили закуски и бутылку белого вина, с очень многозначительным названием «Пламенная ночь». Секрет изготовления этого вина свято хранит одна из эльфийских семей. По слухам оно поддерживает мужскую потенцию, поэтому стоит просто баснословных денег. Я бы, конечно, предпочел видеть вино попроще, но… традиция. Предыдущий князь именно это вино заказывал в подобных случаях, вот слуги и расстарались. — Не бойся, набрасываться на тебя я не буду, — обратился я к невесте. – Давай спокойно выпьем, ты успокоишься, потом мы немного поговорим, да и решим нашу общую проблему. Я демонстративно медленно разлил вино по бокалам, один из которых пододвинул ближе к свободному пока креслу, а потом откинулся на спинку, вдохнул божественный цветочно-фруктовый аромат и, блаженно жмурясь, сделал первый глоток. Да, вот это, доложу я вам, вкууус. Клубника, капелька лайма и тягучая нежность белого винограда. Пока я медленно смаковал, невеста, постукивая каблучками, нерешительно подошла к креслу и примостилась на самый краешек, словно готова была в любую секунду сорваться в бега. Я старался не пялиться в упор, а рассматривать незаметно. Так все-таки она, или… или мне почудилось? А девица храбро, буквально в пару глотков, выхлебала драгоценное вино. Я мысленно только крякнул и моментально налил еще. Поразмыслив, улыбнулся, демонстрируя радушие, но, кажется, только еще больше напугал бедняжку. Бокал вина дрогнул, и немного розовой жидкости плеснуло на ее руку. — Позволь исправить это досадное происшествие, — галантно предложил я, отбирая ее бокал. Причем отбирать пришлось в прямом смысле этого слова, так дева отчаянно вцепилась в ножку серебряного кубка. Затем, не вставая с кресла, я медленно поднес ее пальчики к своим губам. Насколько я помнил из курса этикета, который мне ни разу не удалось прогулять, несмотря на все мои ухищрения, дамы любят подобные знаки внимания. Ладонь оказалась сильной и крепкой, в отличие от множества дамских ручек, с утра до вечера отмокавших во всевозможных растительных эликсирах и натираемых самыми разнообразными кремами для мягкости и нежности кожи. Так-так… а я молодец! Мозоли! Этакие твердые участки на внутренней стороне ладони, там, где касается рукоять меча или ложе большого эльфийского лука. У меня самого такие же. — Не дергайся так, красавица, я же не насильник, — ласково сказал я, когда "невеста" попыталась отнять руку. — Давай, я отведу тебя к родителям, они же в курсе, что ты здесь? И разойдемся красиво. Красотка что-то пискнула, я понятливо кивнул и встал, всем своим видом показывая, что готов вести ее в родные пенаты. — Не надо, — вдруг прошелестело из-под фаты. Я мысленно сам себе поаплодировал. Родители, конечно, в курсе, где сейчас их дочурка. Но что будет, если я сейчас приведу к ним не невесту, а… собственно, кого? Это же брат, наверное. Или невесты, или жениха. Ну, или друг хороший. Пока я стоял в раздумье, невеста, шурша и звеня, елозила в кресле, вздыхала так, что тонкая ткань фаты надувалась пузырем, трагически заламывала пальцы, в общем, активно что-то думала. — Я… я вам не нравлюсь, светлый князь? — замогильным голосом проныла невеста. — Мне только удавиться останется от такого позора, не надо к родителям… — Ну, я даже и не знаю, как быть-то? — я сокрушенно всплеснул руками. — Ты же вроде не хочешь терять девственность со мной? Не хочешь? — А? Не хочу! Точно! — торопливо закивала невеста. — Ну, так что делать-то? Никого ведь мы не обманем тем, что всю ночь просто так просидим. — Знаю я… — горестно вздохнул комок кружев. — Девственные и не девственные пахнут по-другому… Это все чувствуют сразу, кто… того… Я сочувственно молчал, изо всех сил сочувственно! А потом меня осенило! Вот совершенно неожиданно! — А ведь можно и по-другому! — радостно вскричал я, присаживаясь на подлокотник кресла, подхватывая крепкую ручку и обцеловывая пальчики. Заодно избавил их от перстней со всякими шипами и тайниками со снотворным. А может, не только снотворным. — Как это? — насторожилась невеста. Я ласково провел по ее спине, попутно избавляя от небольших заплечных кинжалов: — Ну, у тебя же не одна дырочка имеется… Даже сквозь метры ткани я почувствовал, как полыхнуло горячим от напружиненной спины. Ушки наверняка покраснели. И шейка… — Ндааа… — проблеяла невеста. — Есть, дааа… — Ну, тогда и не будем зря время терять! — бодро подхватился я. — Открой личико-то! Раздевайся, детка! Раньше начнем, раньше кончим! Мне было ужасно любопытно, кто же там под фатой-то? Представьте мое удивление, когда под ней оказалась смущенная и распаренная мордашка, та самая, что была и на портрете! Что за черт? Ведь это должен быть парень! Близнецы, что ли? Я, хоть и несколько ошалел от такого зигзага, внимательно рассматривал милаху, отмечая немного растерянное выражение лица, смятение в глазах, опушенных длинными серебристыми ресницами, и чуть подрагивающие алые губы, и ничего не понимал. А ну-ка, поплыли дальше. Я решительно повел по утянутому в жесткий корсет животу и моментально мои ладони были перехвачены суровым захватом. — Руки! — рявкнула невеста. — Ой, хи-хи, я хотела сказать. Простите, но не так быстро. Я веселился. Мало того что снимая фату, незаметно выкинул десяток вполне себе боевых шпилек из гномьей стали, так и с талии распустил тонкую цепочку-гарроту. Мне это уже нравилось. Что за милого убийцу мне подсунули? Ну, мальчик же, эльфенок, никаких сомнений. Хоть и быстрый, ты, дорогой, как ласка, но я успел почувствовать прижатый к животу специальной накладкой вполне себе мужской член. Самому такой штукой в бою приходилось иногда пользоваться. А почему же рожица-то девчачья? Да и похож один в один… О! Неужели мне так повезло, поверить не могу! Да ведь это редкость редкая, диковина просто – цветочный эльф! Их же почти и не осталось. Цветочные эльфы запросто могли принять внешность любого эльфа, да не только эльфа, а любого разумного существа, хоть нага! Только не могли менять свой рост, вес и… и пол! Я наклонился и, незаметно вдыхая тонкий аромат цветущего апельсина, прикоснулся, не поцеловал, а именно прикоснулся к дрожащим губам. Нежно погладил пламенеющие остроконечные ушки, не забыв аккуратно отстегнуть жесткие тонкие клипсы из горного хрусталя, такими глаз проткнуть – плевое дело. — Ну, давайте уж… — тяжко вздохнуло это чудо. — Раз надо… Меня просто корежило любопытство: а как же милый, ты ухитришься подставиться так, чтобы я, князек лопоухий, не понял, что ты не совсем девушка? То есть от слова совсем. А? Но я зря сомневался, умничка ж ты мой! Заманчиво похлопав и подрожав ресницами, эротично облизнув губы и сложив их бантиком – сразу видно, что заранее репетировал! – эльфенок, подобрав жеманно пальчиками летящие юбки, медленно встал, повернулся ко мне спиной и вдруг склонился над креслом, упираясь руками в его подлокотники, при этом изящно оттопырил попку! Я хотя и несколько обалдел от такого представления, в грязь лицом не ударил. Поминутно извиняясь, что вот уж чем приходится заниматься благородным сэрам, то бишь эльфам, но обычаи, такие обычаи… и традиции, куда же без них! – принялся перекидывать юбки одну за другой на спину эльфенка. Погоди-ка! — А сколько же тебе лет, прелестное дитя? — путаясь в рюшах, спохватился я. — Двадцать шесть, — невнятно ответило дитя. Я мысленно облизнулся, предвкушая горячую ночь. Назови он возраст хотя бы на два года меньше, то ушел бы из замка нетронутым, я детей не соблазняю, но возраст первого совершеннолетия (двадцать пять лет) уже миновал, а значит, никто из его рода не предъявит мне претензий за сорванный цветок невинности, хе-хе… цветочного эльфа. — Прекрасный возраст. Магия уже проснулась? Ого! А за резинками белых чулочков обнаружились метательные звездочки. Я досадливо покачал головой, так и порезаться недолго! — Нет еще, — сдавленный голос был полон смущения. — А что вы там делаете? Хороший вопрос. Я разглядывал. Все-таки человеческие штучки-дрючки как-то проникают в любую глушь. Эльфенок оказался еще более пикантным, чем я предполагал, на нем были надеты стринги! Из белой кожи! — У меня магия впервые проявила себя в тридцать два, так что все еще у тебя будет. — Я спохватился, что отвечать чего-то надо. — По крайней мере, до пятидесяти точно успеешь и магией обзавестись и любов… любой желанной вещью. Розовые ягодицы были жестко разделены довольно толстым крученым ремешком, затем он сильно расширялся, сплющивая плотной вроде даже тисненой кожей, бедненькие яички всмятку. Причем они так завлекательно выступали за края трусиков, образуя как бы две толстенькие половые губы, как у женщин. Ну, затейник! А дальше мне не было видно, но я не сомневался, что разнесчастное мальчишеское достоинство также размазало в лепешечку. Я чуть не прослезился, честное слово! Такое самопожертвование! Я бы в таком прикиде и стоять не смог бы, не то что ходить. И тут я немного пригорюнился, а как же мне припасть-то к дырочке и не порушить столь лелеемую и выстраданную эльфенком страшную тайну? Не хотелось бы его разочаровывать, пусть насладится своим геройством. Да и чем черт не шутит, вдруг, как только он поймет, что обман раскрыт, так и заартачится? Не даст? Но зря я подвис, у заиньки все было продумано! Наверное, всякие сценарии разыгрывал, стратег ты мой. Эльфенок протянул назад руку, поддел пальцем ремешок, и отодвинул его в сторону, зацепив за незамеченный мной крючочек на вычурной подвязке чулка. Я чуть из собственного халата не вывалился, настолько эротичным было это невинное движение. — А как тебя звать-то? — спохватился я, предварительно откашлявшись. — Эйтеринас, то есть, Эйтерина… — дрожащим голосом представился эльфенок. — Ну, вот, Рин, то есть Рина, и познакомились. — Я уже не мог удержать руки свои на месте, они сами по себе нежно скользили по слегка взмокшим ягодицам, нежно и жалостливо разглаживая красную натертость от шнурка. Изуверство какое! Рин завздыхал, завозился. — Что ты, милый, неудобно? — Жарко… вы бы не могли снять с меня хотя бы пару юбок? — Со всем удовольствием. Я не стал особо заморачиваться и подцепил одной из звездочек какие-то завязки, дернул, потянул и вот уже моя прелесть остался в чулочках, поясе и белоснежном корсете. И в туфельках размера примерно сорок четвертого. Но их я, почтительно встав на колено, тоже снял, знаю, что там: в каблуках парочка сюрикенов, и супинатор в виде стальной пластины. — Ой… как хорошо… — топочась как норовистая лошадка по белым облачкам пышных юбок, блаженно простонал Рин. Сзади это выглядело просто сногсшибательно. Ну, конечно, туфли эти на каблуках – ужас что такое! Но ему шли, ничего не могу сказать. — Переступи, — хрипло бросил я, и Рин повиновался, позволяя мне отбросить в сторону кружевной ворох. Он вновь наклонился вперед, опираясь грудью на кресло и уцепившись в обивку руками, словно ноги плохо держали его. Довольно сильные ноги, привычные к бегу и долгой ходьбе, а уж как они обовьются вокруг меня, сжимая и подталкивая к дальнейшим действиям… У меня в паху просто заломило. — Постой так, — я быстро открыл подкроватный тайник, извлекая небольшую резную шкатулку. Откинув крышку, достал небольшую баночку с жирной мазью, и… — Что это? — эльфенок повернул голову. — Для чего? — Это? — я протянул руку. — Разве не видно? Цветок. — Зачем? — Для тебя. Подготовить тебя. — Этим? — несмотря на явное волнение, эльфенок фыркнул. И, знаете, что сделал? Подсунул под себя руку и потрогал между ног – проверял, не сдвинулись ли стринги, прикрывают ли якобы девчачью девственность. Я умилился. А достал я из шкатулки плотный бутон крупного тюльпана, размером с мою ладонь, на сочном толстом стебле. Алые лепестки на самых кончиках сверкали теплым желтым светом. Я подтолкнул Рина, заставляя его прогнуться в пояснице, и тихонько пощекотал пальцем розовое тугое колечко ануса. — Вот так, малыш, расслабься. Сейчас я произнесу очищающее заклятие. От него в животе станет немного холодно и неприятно, но это быстро пройдет, так что не пугайся. Он кивнул, и я прошептал несколько слов. Рин тихо охнул, замер, прислушался к себе и тут же счастливо рассмеялся: — И, правда, прошло. Только внутри такое неприятное покалывание, от которого хочется ерзать. Словно там нужно почесаться. Вот ведь! Сейчас почешем. Я провел бутоном между ягодиц, лаская нежными лепестками затененную ложбинку. Рин тихонько завздыхал, непроизвольно сжал ягодицы, закрываясь от меня. — Расслабься, я пока ничего такого делать не буду. Я тебе скажу когда. Выдавил на ладонь мазь, согрел ее и нежно принялся намазывать вздрагивающее колечко ануса. — Ой, ой… — забеспокоился Рин. — Ой, щекотно, ой, а вы уже пальцем, да? — Чуть-чуть, — что-то голос мой охрип. Я тихонько прокашлялся. — А это не палец сейчас, стой спокойно, это цветок. — Сломается же, не влез… оуу… Я приставил плотно скрученный бутон к закрытой еще дырочке и слегка нажал. Ну, драгоценный мой, я же все-таки не зря князь! Не только по праву рождения, но и по магической составляющей. Упругие лепестки, слегка сминаясь, медленно входили в блестевший от смазки анус. Я немного прокрутил цветок, вливая в него капельку силы, и он плавно заскользил в раздающееся под нежным напором отверстие. Бутон постепенно утолщался к своему основанию и эльфенок мой раскрывался все шире и шире. Шелковое движение гладких лепестков привело в смятение Рина, и он опять завертелся, заизгибался, пытаясь посмотреть, но добился только того, что бутон весь проскочил в попку, и даже часть стебля вошла в нее. Получилось забавно. Этакая ваза наоборот. — О-о-о… что это? Что вы сделали? Что теперь будет? — голос эльфенка дрогнул. — Ничего, — я отпустил стебель, который медленно закачался, подобно гладкому зеленому хвосту. — Распрямляйся. Не мешает? Это чтобы подготовить тебя. Ну как? Мне было ужасно любопытно, что сейчас чувствует невестушка, и я развернул Рина лицом к себе. Выражение лица его было просто неописуемым! Слегка расслабленные мышцы, глаза полуприкрыты, рот приоткрыт… Он словно прислушивался к себе, к тем изменениям, что происходили с его телом. — Хорошо? Нравится? Рин? — Не знаю… — он, наконец, посмотрел на меня несколько осоловелым взглядом. — Приятно вроде. Это ведь что-то специальное, да? Я усмехнулся: — Приятно? У людей это называется плаг, они бывают разной формы и размеров. Ну а вот у эльфов такой… Хочешь еще приятнее? — Еще? Конечно, хочу, — он совершенно серьезно кивнул, заторможено повернулся и медленно пошел по комнате. Зеленый хвостик извивался между ягодиц, а я тихонько пощелкал пальцами, призывая тюльпан слегка оживиться. Рин замер, даже дышать перестал. — Он что, растет? Там? — Да. Не бойся, больно не будет. — Я и не боюсь, с чего вы взяли? Вот храбрец какой! Я подошел сзади, перекинул его слегка растрепавшуюся косу на плечо и принялся выцеловывать шею и между лопаток. И куда только вся моя сонливость и усталость делись! Я прижал ладонью свой вздыбленный член и подумал о том, каково же приходится члену Рина, жестоко сжатому накладкой. Как бы мне от нее незаметно избавиться? Или Рин уже перестал изображать из себя томную девицу? Ан нет, Рин опять наклонился и повозил себе пальцами между ног, что-то там сосредоточенно поправляя. Ты еще соображаешь и воображаешь? Я тоже опустил руку и подхватил стебель. Он заметно стал толще почти в два моих пальца, а сам цветок, внутри тела Рина, пожалуй, побольше трех. Я представлял, как бутон внутри пружинит в стороны, раскрывается, растягивая и поглаживая стеночки. Давай, расцветай, я сжал пальцы и бутон мелко завибрировал. Рина тряхнуло от неожиданности вперед, но я поймал его, крепко обнимая поперек груди, то есть корсета. И дышать ему трудно, и за его член я беспокоился, поэтому подхватил напрягшееся тело на руки и отнес на кровать. Уложил на бок, немного ослабил, но не снял корсет. Так ему дышать будет легче, судя по видневшимся на коже красным полосам, затянули его довольно сильно. Закончив со шнуровкой, помог лечь на спину, подложив под попу небольшую подушку. Скинуть халат – секундное дело. Прилег рядом, любуясь на затянутого в белую кожу корсета и чулочки эльфенка. Как же он был хорош с плывущим взглядом, раскрасневшимся лицом и слегка растрепавшейся косой. А уж как эффектно он смотрелся на темно-вишневом покрывале… — Согни ноги, — прошептал я в острое ушко, чуть прихватывая мочку зубами. Рин послушно согнул ноги и развел их в стороны. Я принялся оглаживать очаровательную попу, щекоча кончиками пальцев натянутую вокруг стебля темно-розовую кожу. — Я… — вдруг выдохнул Рин. — Я… — Что? Говори? — Я… что-то хочу, — Рин вдруг стал ритмично сжимать и разжимать ягодицы, то ли стараясь протолкнуть бутон глубже, то ли провоцируя меня на какие-то действия. — Сделайте что-нибудь. — Что? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Что-нибудь сделайте! Наверное, меня пора уже… — и он слепо потянулся ко мне, а я припал к нему в глубоком и жадном поцелуе. — Готовься, сейчас… — Как мне лечь? Или надо встать? – он посмотрел на меня мутным взглядом потемневших от желания глаз, завозился, готовый подчиниться любому моему приказу. — Повернись, — выдавил я. — На четвереньки, руки вот так, на локти опирайся. Я сел на колени сзади него, немного полюбовался на раскрытые половинки и потянул бутон на себя. Неохотно, мне даже пришлось приложить некоторое усилие, прямая кишка Рина рассталась со своим украшением. Тихий «чпок» заставил эльфенка покраснеть так, что даже попа приятно зарозовела. А я не мог глаз отвести от раскрытого отверстия. Осторожно засунув туда указательные пальцы, развел края еще шире, немного выворачивая нежную кожу. Ох, как хорошо он готов… Я больше не медлил. Приподнялся, приставил головку своего смазанного члена и одним движением вошел на всю длину. Рин заверещал зайчонком, дернулся вперед, запрокидывая голову, напрягаясь всем телом. Но я крепко держал его, не давая вырваться, но и сам не шевелился. — Оххх… Князззь! — пару раз шумно выдохнув, прошипел Рин. — Вы не могли бы там поосторожнее, что ли, постепенно как-то… — Нет, поверь, я все сделал правильно. Если медленно входить, постоянно останавливаясь, ты только сжиматься будешь при каждом движении. Ведь не больно было, правда? — Я просунул пальцы под край корсета и погладил взмокшую спинку. — Ну, да… неожиданно, как будто… палкой там шуруете. — Да? А вот так… — Я слегка подался назад. — М? Лучше? — Не знаю… продолжайте… Ой, как больно… Больно? Я уже готов был выйти из него, но тут сообразил, что не во мне дело. Не обращая больше внимания на весь его театр, я потянулся вбок, схватил с прикроватного столика небольшой серебряный нож для фруктов и двумя взмахами перерезал все кожаные шнурки стрингов и более толстую оплетку накладки. Мы больше не будем рисковать тем, чего и нет. Умученный, перетянутый и сплющенный член эльфенка радостно выпрыгнул на свежий воздух. — Ой, ура, спасибо! Я поначалу думал, что у меня уже от недотраха глюки начались и со мной свободный и гордый член разговаривает, но понял, что это Рин счастливо голосит, и чуть не рассмеялся, потешаясь над собственным бредом. Сделав несколько плавных движений, услышал короткие частые стоны и выдохи и сорвался на быстрый, неглубокий темп. Когда Рин начал встречать каждое мое проникновение встречным движением бедер, я понял, что долго не продержусь. Обхватив его член ладонью, я задвигал в такт рукой. Рин вдруг задрожал. Я буквально ощущал рукой, как его член каменеет от подступающего оргазма. Стенки его прямой кишки судорожно запульсировали, и я не сдержал крика, кончая в него. И, хотя в глазах у меня сверкал фейерверк, остатков сознания хватило на то, чтобы не дать эльфенку кончить. Я довольно больно сжал его яички и пару раз дернул, хотя самого меня буквально выгибало на нем. Возмущенный вопль был мне наградой. — Погоди, погоди… — я задыхался. Я поначалу планировал сам закончить начатое, но сил у меня уже не было и я, осторожно выйдя из него, рухнул рядом. Рин резко перевернулся на спину и уставился на меня заплаканными зелеными глазищами: — Ты!.. Ты!.. Козел! Отчаяние его можно было черпать горстями. — Тихо, тихо… сейчас… Я нашарил в складках покрывала теплый и трепещущий цветок и снова приставил его к измученной и неудовлетворенной дырочке. Бутон, увеличиваясь еще во время движения, легко скользнул вовнутрь, и сразу же мелко задрожал. У Рина остановилось дыхание, он замер, мучительно изогнувшись, и я звонко шлепнул его по попе. — Оу, а!.. — закричал Рин, и потянулся к своему члену. Я не позволил, перехватил его руки, второй растолкал ему ноги шире и не смог взгляда отвести от содрогающегося тела. От основания стебля вдруг побежали зеленые вьюны, оплетая член эльфенка и плотненькие яички. Один усик, самый тоненький, неглубоко проник в дырочку уретры, тихонько пощипывая и поддразнивая. — Что… это? Что? – залепетал Рин, непроизвольно двигая попой, то сжимая колени, то, наоборот, разводя их пошире, словно приглашая войти глубже и сильнее. – Что? Зачем? — Давай, милый… — И смотреть на него хотелось, и одновременно целовать. Эх, насмотрюсь еще и нацелуюсь, все впереди. Я склонился над ним и лизнул, пробуя на вкус головку, а затем взял в рот его прелестный член, лаская языком и посасывая. Умный стебелек деликатно выскользнул, самым кончиком, шаловливо растянув мне на прощание уголок рта. Едва не рассмеявшись, я непроизвольно сглотнул. Рин выгнулся, и я, почувствовав содрогание во рту, тут же замедлил движение головой, только слегка подталкивая и потирая пульсирующий член языком. Жаль, что вы не слышали, какой стон облегчения издал Рин через некоторое время. А вкус… сладость дикого меда и легкая нотка сладко-кислого апельсина просто завораживали, заставляя терять голову от удовольствия. Я медленно дал выскользнуть обмякающему члену, влажно поцеловал жаркие яички и откинулся на подушку. Рин обнял меня и руками и ногами, прижался всем телом и тихо пробормотал: — Это была сказка. Спасибо, князь. Он переплел свои пальцы с моими, интимность и доверчивость этого жеста, едва не заставили меня прослезиться. Но я все-таки взрослый уже эльф, не к лицу мне слезы лить от колкого и светлого счастья. Пока Рин пытался прийти в себя, я подтащил к кровати столик с вином и закусками, чтобы он мог подкрепиться. Тихо вздохнув, Рин повернул голову и взглянул на меня, удивленно моргнув несколько раз: — Это… всегда так? — Это еще лучше, — усмехнувшись, я приласкал ладонью плечо, а затем повел пальцами вниз, чуть задевая темно-розовые соски, гордо выступающие над корсетом. От моего прикосновения они еще больше напряглись, и Рин вздрогнул. Корсет был женским, с небольшими выпуклостями там, где у дам начиналась грудь, чтобы поддерживать ее в пикантно-приподнятом состоянии, так что обзору, как и ласкам, ничего не мешало. А вообще-то, надо будет подарить ему более подходящий корсет. Поймав себя на том, что я уже мысленно прикидываю покупки для эльфенка, улыбнулся. Он мне действительно нравился, так что следовало подумать, не последуют ли за этой ночью другие, а может, и не только ночи. — Мой князь, я… извиниться хотел… — начал было Рин, усаживаясь, но я не дал ему подняться. Мягко, но настойчиво, уложил обратно и прикрыл удивленно дрогнувшие губы пальцами. — Не надо… я все давно уже понял. Брат? — Да. Сестра моя… — А какой ты на самом деле? — Мне все-таки было любопытно. Нет, я не сомневался, что Рин красивый, собственно, среди цветочных эльфов других и не бывает, но интересно же посмотреть, какой он настоящий. Рин повернулся, лукаво посмотрел на меня из-под растрепанной челки: — Такой и есть. — М? — Вы, князь, портрет видели? — Ну да… премиленькая у тебя сестра, просто красотка. Рин опять хмыкнул: — Ох, князь, это мой портрет и есть, просто со всякими шпильками и цветочками нарисован. Шутка просто такая. — Что ты говоришь? — Я уставился на него во все глаза. — А тебе идет. Надо будет попробовать… — Но-но… вы, князь, не обольщайтесь, что я… — Что ты? — Что я часто буду такое надевать, — и он вытянул вверх ногу в белом чулке. Я подхватил ее и поцеловал острую коленку, оставляя на чулке влажный след от губ. — И не надо часто, но ведь иногда-то можно? — Ну, если иногда… — Рин широко зевнул и прикрыл глаза. Умаялся. Я провел ладонью по волосам Рина, сожалея только об одном: что не могу прямо сейчас сделать ему интересное предложение, эльфенок уже дремал. Ну, ничего, пусть спит. У нас еще вся жизнь впереди.