Серое время

Узкое зарешеченное окошко приотворилось, и в нем показалось заспанное лицо. — Открывай дверь, это я. — Давос чувствовал себя неуютно. Вокруг на полмили простирался пустырь с выжженной для надежности травой. Железобетонная махина базы вырастала прямо из земли, никаких лестниц или внешних пристроек не было. Даже стоя вполоборота, нельзя было разглядеть, что творилось за спиной. А внимательность — жизненно необходимый навык, это Давос усвоил давно. — Мистер Сиворт, — промямлил мальчишка, — вы не по расписанию, и комендантский час уже объявили. Я не могу открыть. — Разумеется, можешь, — Давос начинал злиться. Он торчал в открытом поле, ночью, с ужасным обзором, а этот олух не желал его впускать. — У меня приказ. — Открой чертову дверь, пока я ее не вынес, — прорычал Давос, для пущей убедительности ударив кулаком по решетке. На самом деле, если бы его захотели оставить на всю ночь под открытым небом, он ничего не смог бы сделать, дверь была рассчитана на ядерный удар. Спасал только уверенный вид. Почти весь гарнизон состоял из зеленых юнцов, в жизни не знавших, что такое настоящая война. На него, опытного, умелого, знающего если не все, то почти все, смотрели с неприкрытым восторгом. Надолго ли — трудно было сказать, но пока к нему относились, как к старшему по званию, которым он не являлся, грех было этим не воспользоваться. После короткой паузы внутри раздалось клацанье замка, и дверь открылась ровно настолько, чтобы впустить человека. Давос облегченно выдохнул и, подхватив рюкзак, проскользнул внутрь. Дежурный явно боялся, хоть и видел, что Давос один, и, как только тот пересек порог, захлопнул дверь, едва не прищемив плащ. — Вы не можете уходить и приходить, когда вам вздумается, — проворчал мальчишка, поворачивая ключ в замке и задвигая железные засовы. — Еще как могу, — ответил Давос. Как ни странно, оказавшись внутри, он не почувствовал себя уверенней. Слишком хорошо знал, как трудно бывало выбраться из четырех стен. И сколько бы ни твердили о безопасности базы, давящее чувство запертой клетки не отпускало ни на секунду. — Я доложу капитану Сноу, — дежурный захлопнул окошко. — Докладывай, — Давос пожал плечами: последнее, что его сейчас волновало, это гнев капитана Сноу. — И вы опять натоптали, — фраза догнала его уже в конце лестницы, и как показалось, была куда искренней предыдущих. Давос посмотрел на тяжелый кусок грязи, отвалившийся от его сапога. Все эти нарушения режима, самовольные отлучки, — со всем этим стал бы разбираться начальник, а вот убираться за ночным гостем пришлось бы одному маленькому дежурному. — Извини, — виновато произнес Давос, тщательно отряхнул обувь и направился вглубь бункера. *** Было уже далеко за полночь, и все население базы, не считая дежурных, мирно спало. Давосу тоже ужасно хотелось спать, примерно также сильно, как и есть, но он направился не к казармам и даже не к кухне, а в лабораторию. В ночное время горела едва ли каждая пятая лампочка, а там, где не ходили дежурные, освещения не было вообще. Коридор лабораторного корпуса принадлежал как раз к таким помещениям. Единственный свет поступал из открытой двери в самом конце. Давос со вздохом направился к ней. Внутри было светло, пожалуй, даже слишком светло по сравнению с общей темнотой ночной базы. Жужжали приборы, шуршали страницы, тихо попискивали в клетках подопытные мыши. Станнис сидел, ссутулившись над микроскопом, то и дело записывая что-то то в толстую тетрадь, то в маленький блокнот. Давос замер у двери и некоторое время просто наблюдал. Ему всегда нравилось смотреть, как Станнис работал. Может потому, что тот с легкостью разбирался в таких вещах, которые сам Давос не смог бы понять при всем желании. А может потому, что в такие моменты в Станнисе просыпался почти фанатичный огонь. Он не просто любил свое дело, он им жил. В очередной раз оторвавшись от микроскопа, Станнис устало потер глаза и замер. Скорее почувствовав чужое присутствие, чем услышав, он обернулся и несколько секунд неотрывно смотрел на Давоса. А затем произнес: — Все достал? Давос не удержался и улыбнулся, вот только смешно ему не было. Ничего другого от Станниса ожидать и не стоило. — Я тоже рад тебя видеть, — он прошел внутрь, оставил громоздкий рюкзак на ближайшем столе и устроился на кушетке. Усталость навалилась неожиданно, как будто организм почувствовал, что выполнил установку и получил возможность спокойно отдохнуть. Станнис принялся разбирать рюкзак, вынимая многочисленные коробочки, колбочки и мелкие предметы, завернутые в десятки слоев ткани и полиэтилена. На деле добыча оказалась скуднее, чем казалось изначально. — Здесь едва ли половина, — недовольно произнес Станнис, рассматривая небогатый улов и уже сортируя его по одному ему известному принципу. — А ты скажи это зомбям, — начал было Давос, но осекся, поймав гневный взгляд. Станнис ненавидел это слово. Давос сам всегда одергивал солдат, говоривших так, но во время рейдов ему доводилось видеть много доказательств тому, что бояться стоило не самого слова. *** — Ты не можешь ее пустить, она заразит всю базу, — прокричала красивая полногрудая девушка с капральскими погонами. Дуло ее автомата смотрело прямо в грудь Давоса. Как и десяток других. Его собственный револьвер был нацелен в голову парня, представившегося капитаном. Левой рукой Давос прижимал к себе дрожащую девочку. — Почему я должен вас слушать? — холодно спросил командир, он настойчиво игнорировал и крики, и оружие. — Потому что ты заражен, — так же холодно ответил Станнис, и мальчишка ощутимо вздрогнул, — и я заражен. Каждый человек на этой планете заражен. И никто не сможет сказать точно, когда болезнь вступит в активную фазу. Но это все же болезнь, и ее можно вылечить. Нужно только найти лекарство. Мы начали исследования, но сможем ли их закончить, зависит только от тебя, Сноу. *** Игла проколола вену, и темная кровь заструилась по пробирке. — Она уже зомби? — спросила все та же девушка-капрал, левой рукой она нервно теребила толстую светлую косу, правая так и оставалась на прикладе автомата. — Зомби — это фольклорный персонаж, представляющий собой мертвого человека, магически возвращенного к жизни, — Мелисандра говорила мягко, не отрывая взгляда от наполняющейся пробирки. — В реальной жизни не существует ни магии, ни воскрешения. Мертвый человек остается мертвым, — она подняла глаза, но посмотрела не на задавшую вопрос девушку, а на капитана Сноу. — То, что вы привыкли называть «зомби» — живой человек в терминальной стадии заболевания, вызываемого вирусом. Он схож с вирусом бешенства, но с несколько иными симптомами. У Ширен, — она провела пальцами по темным пятнам на лице девочки, — очень нетипичная форма. Застывшая. Мы надеемся на основе ее крови создать вакцину. Она, наконец, вынула иглу. Все это время Ширен сидела неподвижно, ее лицо ни разу не дернулось. За несколько лет постоянных исследований, она привыкла. — Она будет жить отдельно, — уверенно, словно отдавая приказ, произнес Сноу, — извините, но я не хочу рисковать. Мелисандра кивнула. *** — Слишком мало, — вздохнул Станнис, рассматривая принесенное Давосом. — Здесь далеко не все, что мне нужно. Хотя это и вот это, несомненно, пригодится. Он подхватил пару баночек и направился к следующему столу, почти полностью заставленному стеклом и фарфором. Давос смотрел на его дерганые движения, на сложенный на краю кушетки плед, на кофейную чашку, затерявшуюся между книг. — Когда ты в последний раз спал? — спросил он. Станнис только пожал плечами, он уже выставлял перед собой ряд пробирок. Давос резко встал и перехватил его руку, готовую натянуть перчатку. — Ты не можешь работать круглые сутки, — он посмотрел Станнису прямо в глаза. — Если не я, то кто? — Станнис отвел взгляд. Действительно, кто. — Мелисандра, — предположил Давос. — Флорент. Еще пара десятков дармоедов, жрущих казенный пай. — Станнис поморщился, но все же позволил довести себя до кушетки. Он лег, не сняв ни обуви, ни лабораторного халата, и устало закрыл глаза. Давос укрыл его пледом. — Гробить себя будешь, когда я уйду в очередной рейд. А чувствую, это случится скоро. *** Сноу предложил медицинский изолятор. На военной базе оказалось не так много мест, куда можно было поместить больную девочку. Если бы он предложил карцер, Давос бы пристрелил его на месте. Здесь было тихо всегда, независимо от времени суток. То, что Ширен не спала ночью, как и отец, Давос знал точно. А вот толстый дежурный, который вроде бы должен был нести вахту, уютно сопел в кресле. Где только раздобыл? Правда, услышав приближающиеся шаги, он подтянулся и даже попытался отдать честь, но вовремя заметил, что посетитель не из гарнизона. — Добрый вечер, мистер Сиворт. Рад, что вы вернулись, — «живым» — беззвучно повисло в воздухе. Поначалу парень не нравился Давосу: толстый, неуклюжий, приставленный сюда только потому, что не годился для другой работы. Давос удивлялся, как тот вообще попал в армию. Однако Сэм Тарли оказался едва ли не единственным человеком на базе, который хорошо относился к Ширен. Да, он трусил надолго заходить к ней и делал это только чтобы оставить еду или забрать объедки. Но они подолгу разговаривали через громкую связь, которой был оборудован изолятор. Он перетаскал ей все книги на базе, какие только нашел. И если представлялась такая возможность, носил сладости с кухни. Давос приветливо махнул рукой. — Запиши, что ты там обычно пишешь, и открывай дверь. Все посещения фиксировались в специальном журнале. Давос, правда, сомневался, что сюда заходил кто-то кроме него и редких ученых с их иголками и пробирками, но таков был порядок. Он терпеливо подождал, пока Тарли сделал все необходимые записи, поставил росчерк под точно таким же, оставшимся с прошлого посещения, и направился в изолятор. Ширен сидела, забравшись с ногами на узкую койку, и напевала под нос песенку. Она читала толстый журнал с непроизносимым названием. Когда Давос вошел, на ее лице медленно расцвела улыбка. Секунду Давос колебался, свежи еще были воспоминания о бешеной толпе, готовой мгновенно разорвать любого, но лишь секунду. Он потянулся вперед и подхватил ее на руки, крепко сжав в объятиях. — Сэм сказал, ты ушел наверх. И даже не зашел попрощаться, — Давос никогда не прощался: дурная примета. И каждый раз его в этом упрекали. — Твоему отцу срочно понадобились… — Он присел на стул. — Ну то, что ему обычно надо. Не спрашивай, я все равно не смогу это правильно произнести. Зато смотри, что я для тебя припас. Он вытащил из кармана потрепанную книгу. — «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», — прочла она название,— я уже читала. — Прочитаешь еще раз, все равно интересней, чем это, — Давос кивнул на журнал. Ширен принялась перелистывать книгу. Кое-где даже попадались иллюстрации, на взгляд Давоса странные и не отражающие содержание, но если предоставлялся выбор, он всегда брал книжки с картинками. — Ты надолго останешься? — спросила она, рассматривая один из таких рисунков, нечеткий, серый и весьма отдаленно напоминающий человеческий силуэт. — Не думаю, — честно сказал Давос, — твоему отцу и Мелисандре для работы нужна масса всего. А капитан Сноу, хоть и устраивает регулярные рейды, заботится о еде, воде и медикаментах, а не о каких-то там реактивах. — А ты уже видел отца? — конечно, это был главный вопрос, волновавший ее. — Он давно не заходил. — Он много работает, — Давос заметил, как задрожали ее губы. Он повернул ее лицо к себе. — Твой отец — странный человек. Он нелюдимый и необщительный. И он может за работой забыть о дочери. Он не навещает тебя, потому что у него слишком много важных дел, или дел, которые он считает слишком важными, но никак не из-за того, что боится тебя. Я в жизни не встречал настолько бесстрашного человека. Порой даже слишком бесстрашного. *** — Держите крепче! — руки Станниса ходили ходуном, силясь попасть иглой в вену. Четыре санитара пытались удержать женщину. На человека она мало походила. Скелет, обтянутый кожей, без намека на мышцы, седые редкие волосы сбились в колтун, а из глаз и ушей сочилась кровь. Она билась всем телом, выворачивая суставы, открывая в крике рот с неровно обломанными зубами. На губах пузырилась пена, словно у бешеного животного. Станнис пытался взять кровь. Станнис не смотрел в безумные глаза. Станнис не заметил, как порвался жгут и двое крепких парней отлетели к стене. Станнис не видел острых зубов, устремленных к его шее. У Давоса не было никакого образования, тем более медицинского. Когда Станнис спрашивал, зачем тот присутствовал на всех процедурах, Давос лишь пожимал плечами. Теперь понял. Давос никогда не думал, что может двигаться так быстро. Он налетел на женщину всем телом, оттолкнув Станниса, и почувствовал, как зубы впились в его пальцы. Ему показалось, что часть их осталась во рту безумной пациентки, но когда ее оттащили, пальцы все еще оставались на месте. Кожа была содрана и виднелись борозды от зубов, пальцы посинели и распухли. Станнис очень аккуратно ощупывал костяшки, надавливал, двигал. Пальцы гнулись в тех местах, где не должны были, но Давос не чувствовал боли. Ему уже что-то вкололи, и было почти хорошо. — Тебе не стоит быть рядом, — тихо сказал он. Станнис только фыркнул. — На переход в активную фазу нужно время. Месяцы. «Месяцы», — мысленно повторил Давос. — До терминальной может пройти несколько лет, — Станнис снова ощупал пальцы и скривил губы, — надо ампутировать. — Надо, — кивнул Давос, то ли от обезболивающего, то ли от адреналина он чувствовал себя пьяным. — Не только в вирусе дело, — Станнис будто пытался убедить самого себя. — Кости, похоже, раздроблены, и бактериальное заражение… — Ампутируй, — уже твердо произнес Давос. — Я скажу Мелисандре и велю подготовить операционную. — Нет, — Давос посмотрел ему в глаза, — оперируй сам. Станнис молча кивнул. *** Давос доедал холодную картошку, когда появился Сноу. Он выглядел уставшим, но не заспанным. Работал ночью, как и Станнис? Давос бы не удивился. При всей своей угрюмости и необщительности, капитан Сноу был хорошим командиром. Он ставил благополучие людей на первое место и не щадил себя ради этого. — Вы опоздали на три дня, — вместо приветствия сказал Сноу. В этом они со Станнисом были похожи: всегда начинали с главного. — Не припомню, что бы я вам что-то обещал, — Давос равнодушно продолжил жевать. — Вы сказали «в течение четырех дней», а прошла неделя. Они вышли в дозор вместе, отряд Сноу и он. Сделали бросок до города и осмотрели пару кварталов. Для дозорных приоритет имели еда и медикаменты, но и остальные полезные вещи не обделялись вниманием: одежда, бытовые принадлежности, батарейки. Давоса интересовало совсем другое, то, чего не находилось в обычных заброшенных магазинах. Приходилось обшаривать больницы, лаборатории и научные центры. На вопрос, когда Давос вернется, тот ответил «четыре дня». Естественно, если бы он сказал «не знаю, как получится, смотря, насколько опасно это будет», его бы просто не отпустили. Сноу и так с недовольством смотрел на его вылазки. — Вы уже были у мисс Асшай? — не дождавшись объяснений, спросил капитан. Давос кинул вилку в недоеденную картошку, поднялся из-за стола и принялся стягивать футболку. — Что вы делаете? — настороженно сказал Сноу. — Показываю, что меня не покусали и не поцарапали, — и Давос перешел к джинсам. — Вы издеваетесь? — в голос Сноу зазвенел металл. — Нет, — просто и совершенно искренне ответил Давос. Он действительно не пытался смеяться или оскорбить, просто он очень устал и хотел поскорей покончить со всеми формальностями. И не хотел идти к Мелисандре. К счастью, Сноу это понял и кивнул. — Я вам верю, но к мисс Асшай все-таки зайдите. Он сел напротив и устало потер лицо. — Вы поймите, — из его голоса вдруг исчезли командирские интонации, сейчас перед Давосом был просто уставший юноша, — у меня люди. Гражданские. С каждым днем их все больше. А ваши вылазки… Они думают, если вам можно, то и им тоже. А это опасно, и … — он поднял на Давоса глаза и снова стал капитаном Сноу. — И нарушает законы базы. А с нарушителями мы не церемонимся. Военная база, построенная еще в середине прошлого века, была огромной, даже расконсервированная лишь на треть. Ее стены могли выдержать атомный удар, природные катаклизмы и мировую эпидемию. С последним она успешно справлялась вот уже полгода. Став командующим и объявив независимость базы, капитан Сноу не забаррикадировался внутри, а напротив открыл свои двери мирному населению. Любой человек без признаков активной болезни мог остаться на базе и получить совершенно безвозмездно надежное убежище, еду и медицинскую помощь. Единственным условием было соблюдение устава базы. Нарушители изгонялись без права на возвращение. Что же касалось зараженных, с ними дело обстояло сложнее. Не все имели вид живого трупа, многие сохраняли и рассудок, и почти здоровое тело. Какое-то время. Войдя в активную фазу, болезнь только прогрессировала. В этих случаях капитан Сноу сжимал зубы, но говорил «нет». Его позиция была неизменной: база служила только для здоровых. И если кто-то не желал отступать, в дело шло оружие. Давосу это не нравилось, но и осуждать Сноу он не мог. *** Давосу повезло, и в тот день он снова вышел в дозор с самим капитаном Сноу. Пятнистый камуфляж отряда смотрелся нелепо на фоне белоснежного поля. Ночью выпал снег, и Давосу ужасно хотелось пошутить на эту тему. Его собственный выцветший зеленый плащ превратился в белый при помощи куска мела, позаимствованного у Станниса. В кармане лежал длинный список непонятных слов, снабженный на всякий случай описаниями. — Я жду вас через три дня, — упрямо сказал Сноу, хоть и знал, что это бесполезно. Его отряд шел на юг, Давос направлялся в северо-восточный район, к складам. Они обменялись рукопожатиями, и Сноу, слегка помедлив, произнес на прощание: — Если вы найдете, — он запнулся, — что-то интересное… Давос кивнул. Провожая взглядом маленький отряд, так хорошо выделявшийся на белом снегу, он думал, что точно знал, почему капитан Сноу терпел и его самовольные отлучки, и нарушения устава. Мальчик надеялся. Надеялся, что в своих вылазках Давосу удалось бы найти не только колбы, реактивы и запчасти для центрифуги, но и то, что было дорого самому Джону. Сноу использовал свои отработанные и проверенные маршруты, Давос стремился туда, где не бывал прежде. Северо-восточный район располагался на окраине города и почти полностью был занят складскими помещениями. Он и раньше не считался благополучным, а с приходом эпидемии и всеобщей анархии стал откровенно опасным. Ботинки оставляли четкую цепочку следов, выдавая его, но и чужое присутствие заметить было проще. За пазухой прятался старый револьвер с четырьмя пулями. На поясе висел новенький армейский глок, выданный на базе, и комплект обойм к нему. Однако в случае опасности Давос предпочитал старую добрую бейсбольную биту или охотничий нож. Он не любил огнестрельное оружие, от него было слишком много шума и мало пользы. Давос хорошо знал эти места: когда-то давно, задолго и до вируса, и даже до знакомства со Станнисом, он часто здесь бывал. Он никогда не считал себя преступником: мелкая контрабанда — сигареты, алкоголь — это не оружие или наркотики. Вреда они приносили не больше лицензионных, разве что правительство не получало свои налоги. Сейчас, когда не осталось ни правительства, ни налогов, исчезло и само понятия «преступление». Складские помещения, как ни странно, сохранились хорошо. Двери многих были сделаны из нержавеющей стали и оборудованы крепкими замками. Кому нужны телевизоры или, к примеру, гидравлические насосы, когда умираешь от голода, а кожа слазит с лица? Передвигаться Давос предпочитал по крышам контейнеров: так увеличивалась вероятность вовремя заметить опасность и при этом остаться незамеченным самому. Да и ориентироваться, в какую сторону идти, было проще. Некоторые стояли очень близко, так что удавалось просто перепрыгнуть. Через другие приходилось перебрасывать импровизированные мосты. Давос двигался осторожно, стараясь не шуметь и как можно ближе прижиматься к холодному металлу. В отдаление бесновалось несколько живых трупов, Мелисандра называла это терминальной стадией. Давос, прикрывшись плащом, отполз в противоположную сторону. Он спустился по двери почти до середины, перепрыгнул на соседний контейнер и замер. Рык и скрежет металла звучали все так же далеко и так же равномерно. Несколько минут он просто стоял и прислушивался, выжидая и приводя в порядок дыхание. Окончательно решив, что его не заметили, Давос забрался на крышу и тут же упал на колени, хватаясь за нож. Прямо посередине металлического прямоугольника сидел, подвернув под себя ноги, мальчишка лет восьми. Давос постарался пригнуться сильнее и отползти назад, но его все же увидели. Мальчик обернулся. Его кожа была неестественно серой, под глазами залегли глубокие впадины, а рот был испачкан красным. Он ел. Заметив Давоса, мальчишка оскалился, показывая почти черные зубы, и глухо зарычал. Давос сжал пальцы на рукоятке ножа, но лицо мальчика показалось ему знакомым. Более того, он вспомнил имя. — Рикон… *** Фотография была яркая, цветная и сделана недавно. На ней — весна, цветущий сад и счастливая семья. Красивая женщина держала на руках ребенка, мужчина, явно отец семейства, приобнимал старшего сына. Еще две девочки и мальчик стояли рядом с матерью. Самого Сноу на снимке не было, но сходство со старшим мужчиной было неоспоримо: те же глаза, то же выражение лица. Давос подумал, что незаконнорожденный сын походил на отца куда больше кудрявого рыжего наследника. — И ты не пытался их искать? — Мелисандра тронула пальцем фотографию, обвела контур растрепанной девочки. Ее манера постоянно касаться всего и всех Давоса раздражала. Сноу поджал губы и покачал головой. — Я дал присягу, я поклялся защищать доверившихся мне людей. У меня нет права потакать своим слабостям. — Что ж, — Мелисандра вернула фото, — находит лишь тот, кто ищет. *** — Рикон Старк, — не веря собственным словам, произнес Давос. Мальчишка вытянулся, зарос рыжими волосами, похудел, но это, несомненно, был тот самый ребенок с фотографии, брат капитана Сноу. И он был заражен. Услышав свое имя, он выронил кусок изо рта, но быстро подобрал и прожевал. В руках у него оказался гамбургер, самый обыкновенный гамбургер с вытекающим кетчупом. Он ел быстро, но аккуратно, и не собирался нападать. — Рикон, — снова позвал Давос и попытался встать на ноги, но неожиданно почувствовал, как основания шеи коснулось что-то острое, похоже, обточенное дерево. — Откуда ты его знаешь? — Произнес грубый женский голос. Мальчик расплылся в радостной улыбке. С соседнего контейнера, громко клацая когтями по металлу, перепрыгнул огромный черный пес. Это что-то вроде семейной традиции Старков, награждать каждого ребенка подобным питомцем. У Сноу тоже такой был, бесшумный, белый, с яркими красными глазами. Давос подозревал, что Сноу держался на своем посту и поддерживал дисциплину во много благодаря псу. — Я знаю его брата, — Давос снова попытался приподняться, но копье только сильнее уперлось в шею. — Держи руки так, чтобы я их видела. Ты знаешь Брана? — Джона, — уточнил Давос. — Джона Сноу. — Сноу, — ему почудилось, в это слово женщина вложила немало презрения, но копье все же убрала. *** — Сноу не берет больных, — женщина представилась как Оша, просто Оша. Она была крепкой, сильной и совершенно здоровой. По крайней мере, Давос не заметил ни малейшего следа болезни, а за последние месяцы он хорошо научился их определять. — Он его родной брат. — Когда и кому это мешало, — она нежно потрепала мальчишку по голове. Тот вцепился зубами в кость и пытался отобрать ее у пса. Пес рычал и упирался, но было видно, что всего лишь играл: начни он бороться по-настоящему, мальчишка не протянул бы и минуты. Мальчик вел себя как зверь — рычал, скалил зубы, пытался кусаться, но при этом не походил на то, что Мелисандра называет терминальной стадией, а обычные люди просто — «зомби». Он напоминал скорее одичавшего ребенка, слишком рано оставшегося без воспитания. Этакого Маугли современного мира. — Почему ты с ним возишься? — Давос видел, какие забота и ласка просыпались в этой жесткой женщине, когда та общалась с полудиким мальчиком. Оша подняла на Давоса глаза, и блаженная улыбка, еще секунду назад сиявшая на лице, сменилась каменной маской. — У тебя есть дети? — тихо спросила она. — Есть, — так же тихо ответил Давос. — У меня тоже были сыновья. «У меня тоже были сыновья», — повторил он про себя. *** Мелисандра разливала жидкость по колбам, как заправская революционерка. Маттос пересчитывал патроны — слишком мало, Марик доставал все острое, что было в лаборатории. Деван пытался одновременно подавать одежду Ширен и бумаги Станнису. — Они всего лишь люди, — кричал Давос, пытаясь перекрыть шум за дверью, — больных среди них единицы. — Мы все уже больны, — спокойствию Мелисандры можно было только позавидовать. — А они не люди, они — толпа. И либо мы выберемся отсюда живыми, — она ловко распихала куски бинтов по заполненным колбам, — либо нет. — Мы же не на войне, скажи ей, — Давос повернулся к Станнису, тот выглядел растерянным и опустошенным. — Она права, — тихо ответил он, — либо мы, либо они. Я возьму записи — здесь не все, но самое важное, — а ты позаботься о Ширен. — Она твоя дочь, — попытался возразить Давос, но Станнис перебил. — Ты лучше справишься. *** Как бы они ни храбрились, но оставались всего лишь детьми и учеными. Как бы Давосу ни хотелось ввязываться в драку, он прошел войну и после не раз оказывался в опасных ситуациях из-за работы. Поэтому он бил без промедления, лишь завидев болезненно искривленное лицо зараженного. Он стрелял прежде, чем противник успевал повернуть оружие в его сторону. Мимо летели колбы, некоторые, разбиваясь, загорались, некоторые — нет. Он сам заметил, как оказался во главе маленькой команды. Он — и Мелисандра. Только выбежав во двор, они поняли, насколько огромная толпа здоровых, начавших болеть и уже обезумевших людей преследовала их. — Бензин, — скомандовала Мелисандра, и самые сильные побежали к бочкам, каким-то чудом оказавшимся в госпитальном дворе. Его старшие сыновья вместе с еще несколькими парнями опрокинули несколько бочек, и резкий запах бензина ударил в нос. Откуда появился огонь, Давос не видел. Может, кто-то из мальчишек неосторожно обронил импровизированный коктейль Молотова, может, факел долетел из толпы, а может, огонь тянулся за ними от здания, — он видел только, как пламя безумным зверем рванулось к небу. Взрыв оглушил и почти повалил с ног. В сумерках яркими пятнами мелькали силуэты горящих людей. Давос кричал, но в шуме огня не слышал собственного крика. Он рвался туда, где бесновалось пламя, и не сразу понял, что его держат. — Ты все равно ничем не поможешь, — в уши словно набилась вата, в глазах плыло, то ли от дыма, то ли от слез. Станнис, обхватив его за туловище, пытался тянуть за собой. Мелисандра вынырнула из дыма, словно огненное божество. — Либо мы, либо они, — произнесла она настолько спокойным голосом, что Давосу захотелось ее ударить. — Либо идешь с нами, либо остаешься. — В ее глазах отражалось пламя. *** Огонь горел в старом мусорном баке, дым стелился по земле, уходя в сторону города. Когда Давос бывал один, то не разводил костра, как бы холодно ни было. Это привлекало внимание и наводило воспоминания. Правда, у Давоса и не было двухметрового пса, чтобы чуять опасность за несколько миль. Рикон лежал, свернувшись калачиком и беззаботно зарывшись носом в густую шерсть. Оша точила копье. Это оружие было странным, но Давосу доводилось видеть, как странные и нелепые вещи служили своим хозяевам гораздо лучше и надежней обычных. Выбирая между мастером с обломком какой-нибудь железки и новичком с автоматической винтовкой, Давос бы поставил на первого. Почему ему в итоге удалось уговорить Ошу, он не знал. Возможно, она, как и он, чувствовала ответственность. Давос делал это не ради мальчика, и, тем более, не ради капитана Сноу, который, к слову сказать, мог вовсе не обрадоваться нашедшемуся брату. Он делал это ради своих погибших сыновей: их он не смог спасти, но надеялся дать шанс этому мальчику. *** — Вы снова оп… боги милостивые, зачем вы притащили сюда это? — В голосе дежурного звучал неподдельный ужас. Рикон оскалился и зарычал, едва не вызвав у дозорного обморок. Давос уже успел понять: Рикон делал так не из злости или неконтролируемой агрессии, что бывала на последней стадии болезни. Просто мальчик привык, что таких, как он, более здоровые люди боялись. И стоило зарычать, те бросались бежать, оставляя вкусные и полезные вещи. Для общения с по-настоящему больными существовал Лохматик. — Позови капитана Сноу, — сказал Давос. Ему сейчас совсем не хотелось спорить с дежурным. — Капитан Сноу не станет общаться с этим. — С этим, — резко оборвал Давос, — капитан Сноу станет общаться. *** — Нет, сыворотка еще не готова, — Станнис выглядел злым и усталым. Его глаза покраснели, он явно не спал последние несколько дней. — Мы еще не начали апробацию. — Исследования на мышах дали хороший результат. — Мелисандра пощупала шею мальчика, оттянула веки, попросила показать язык. Затем надела на руку манжету и принялась нагнетать воздух, как будто перед ней был самый обычный пациент. Как будто какой-нибудь Тарли схватил насморк. Рикону это даже нравилось, как игра, забавная рыжая женщина с забавными игрушками. «Все весело, — подумал Давос, — пока дело не коснется иглы». — Пятьдесят на пятьдесят — это нехороший показатель, — проворчал Станнис. — В контрольной группе летальность сто процентов. — Мелисандра наконец оторвалась от мальчика и улыбнулась ему. Давосу ее улыбка показалась холодной. — Решать все равно будет командир базы, так гостеприимно нас приютившей. Ведь по законам базы остаться может лишь здоровый человек. За исключением особых обстоятельств. Сноу сидел с каменным лицом. Даже Давос понимал, что родство с командиром не являлось особым обстоятельством. А вот испытание возможного лекарства — да. С другой стороны, отдать родного брата для сомнительного эксперимента, пусть и с шансом на выздоровление… Смог бы Давос поступить так со своими сыновьями? А с Ширен? — Чем это грозит? — Сноу говорил только со Станнисом, демонстративно игнорируя Мелисандру. Ее это только забавляло. Станнис пожал плечами. — Второй раз он не заразится. Вылечит ли это его? Я не знаю. Замедлит болезнь или наоборот ускорит? Я не знаю. — А как бы поступили вы? — спросил Сноу, не сводя со Станниса взгляда. Да, Давос тоже хотел знать, как бы тот поступил. — Ели бы это была моя база, я бы послал всех к чертям и забаррикадировал дверь изнутри. Но это не моя база, и решать тебе, Сноу. *** Дверь открылась с привычным шипящим звуком. В изоляторе была своя система вентиляции, на то он и изолятор. Ширен сидела на своей узкой койке и пальцами выводила узоры на стене. — Он там, да? — спросила она, не отрываясь от стены. Вчера расконсервировали второй блок. Разумеется, Тарли уже обо всем ей растрепал. — Да, — Давос присел рядом. — Он поправится? — Давос только пожал плечами. — А что говорит отец? — Она, наконец, перевела взгляд на него. — Что когда-нибудь собственноручно придушит Сноу, — Ширен захихикала, Давос тоже позволил себе улыбнуться. Хотя вчера это не выглядело забавным. — Он говорит, что не может предсказать действие сыворотки, — уже серьезно продолжил Давос. — Они ведь создавали ее на основе твоей крови, а твоя болезнь нетипична. — «Нетипична». Он ненавидел, когда Мелисандра так говорила. — Сыворотка может вылечить его, а может законсервировать болезнь, как у тебя. Давос замолчал, не решаясь высказать еще один вариант. — А может убить, — озвучила за него Ширен и снова легонько коснулась пальцами стены. — Я хочу, чтобы вылечила. — Она словно поставила точку, спрыгнула на пол и устроилась напротив. — Что ты мне принес? Давос улыбнулся в бороду и достал очередную книгу.