Кулинарные изыски

С пронзительным криком охотник за всем необъяснимым и невероятным быстро бежит аж так, что пятки сверкают. Глупая муха смогла вырваться из цепкой паутины Черной Вдовы, а значит больше некому будет мешаться под ногами. Девушку всегда веселил страх смертных перед чем-то неизведанным, в то время как она смело кидалась навстречу всем приключениям, что встречались ей на пути. В силу отсутствия всякого придерживающего механизма самообладания и инстинкта самосохранения, она находила ужасно скучным бежать от неприятностей. Они очень нравились ей, так как помогали не делать её не-жизнь настолько однообразной, какая была у Шута из высокой башни. Интересно, как он все-таки там живет вдали от всех, а как пьет кровь у смертных? Забавный малый. В этом городе уморительнее и смешнее всех прочих. Жаль, что ему не сказали об этом раньше. Но веселить других - это ведь не такая плохая черта, да? Но почему он так раздраженно посмотрел на нее, словно хотел бы испепелить на месте? И все же её не-жизнь очень красочна, вырисованная радостными, яркими оттенками, а сама она продолжает смотреть на все взглядом ребенка, несмотря на то, что реки крови могли быть ей по пояс. Розовые очки ей так по размеру, так идут! Что, казалось бы, рухнув весь мир, девочка продолжила свой заводной танец буги-вуги на фоне готовящегося апокалипсиса. Бывая в богом забытых местах, она смогла почувствовать этот отвратительный запашок. Чем ближе она приближалась к разгадке таинственного, тем отчетливее он становился. Приторно сладковатый, источающий из себя только смерть - ею здесь особенно сильно пропитано. Гнойный запах, который успел стать зловонным, смешивался с аппетитным ароматом крови, вызывая неприступный рвотный рефлекс похуже крови всяких больных бродяг. Тишину рвали людские, пронзительные крики, стремительно и безвозвратно разбивающиеся о стены, как китайский фарфор. Ощущение терпкого, трупного и слишком навязчивого привкуса на языке. Дух медленно разлагающихся тел сводил с ума похлеще голосов в маленькой безумной голове, обсуждающих рецепт приготовления блинчиков, которые серьезно нагнетали и так не слишком веселую обстановку. Малкавианка безумно скучала по любимым блинчикам. Прямо перед её глазами голову смертного буквально разнесло, оставив от неё на стекле мозговую жижу, неумолимо стекающую вниз, заставляя бессознательно течь кровавые вампирские слюньки, сползающие по модному костюмчику ковбойши, отделанного с красными шелковыми вставками. Кто же в этом домике живет? Когда она посмотрела на каннибалку, то видела только свежие трупы, вязнущие в липкой крови. Трупы, везде лишь трупы. И сейчас та с равнодушием разделывала одного из них, вкушая людскую плоть без явного намека на трепещущее наслаждение. Кажется, она могла различить хруст костей под давлением вампирских зубов. Малкавианке показалось, что истерзанная туша что-то тихо шепчет про себя, отбивая ногами зажигательный ритм макарены. Эта больница явно была очень странной, и по её скромному мнению, этим стенам не хватало ярких красок, разряжающих нагнетающую обстановку как внутри здания, так и снаружи. Она представила, как сама красит в ядовитые цвета стены с обшарпанной краской, потому как эта мрачная атмосфера слишком сжимала её необъятное видение мира. Нельзя вечному ребенку впадать в депрессию так не во время. Свет от свечи падал незнакомке на безэмоциональное лицо, особенно жутко выделяя окровавленный рот и необычно яркие, светящиеся глаза, наполненные вековой мудростью и знанием. От трупа так и несло ужасом, а от вампирши - жаждой охоты. Малкавианке внезапно стало любопытно. - Настоящий страх не есть видение смерти, это страх самой смерти. Ровный, спокойный голос как никогда казался оглушающим, поддающийся акустике наглухо запертого морга. "А блинчики все-таки лучше есть с земляничным вареньем".