Bamby

      Сегодняшний день обещает быть одним из самых значительных в жизни новоиспеченного студента О Сехуна. Его жизнь переходит на новый уровень – на уровень полной независимости и утомительной самостоятельности. Родители долго убеждали сына жить в общежитии при институте, но тот отчаянно настаивал на хотя бы однокомнатной собственной квартирке, которую бы он снимал неподалеку от учебного заведения, и добился своего. Ему очень хотелось завести кота, о котором маленький О мечтал все детство, против которого сначала были родители, а потом запрещали правила общежития. – Питайся хорошо, Хунни. Мы с отцом будет присылать тебе деньги по субботам. Мы зайдем через пару дней. – Тараторила невысокая женщина, когда все коробки были разобраны, вещи разложены, квартира до блеска отполирована самой матерью и в холодильнике красовались контейнеры с приготовленной ею же едой. – И смотри мне, чтобы никаких девушек «на ночь» тут не было! – Добавила она, на прощание целуя сына в лоб, привстав на носочки.       Сехун все это время по привычке послушно кивал, на автомате отвечая «Да» и местами угукая. – Да ладно тебе, пусть пацан развлечется хоть раз! – Подмигнул отец, большой ладонью хлопнув смущенного Сехуна по плечу.        Когда родители покинули его новую обитель, Сехун первым делом схватился за только что зарядившийся телефон, подключая тот к установленному отцом «Wi-Fi». Введя незамысловатый пароль, открыл чат со своими друзьями в «Kakao talk» и принялся строчить приглашение на вечеринку по случаю новоселья.        Получив положительные ответы, наполненные восклицательными знаками и всевозможными смайликами, выражающими бурную реакцию парней, отправил адрес и, полный предвкушений предстоящего вечера, переоделся и спустился на первый этаж своего нового дома, где находился небольшой магазинчик.       На все имеющиеся у него наличные деньги юноша набрал целую тележку всякой вредной и еще вреднее еды. Кассир неодобрительно глянул на придвигающуюся к нему ленту с продуктами и перевел взгляд на высокого покупателя, явно ни придерживающегося здорового питания. – Студент? – Спросил кассир, пробивая очередную упаковку чипсов и смотря на ожидающих свою очередь пачки сухой лапши.        Сехун коротко кивнул. – Ты мой новый сосед? – Сехун вопросительно изогнул бровь, а «Сухо», как было написано на бейджике, продолжил, – Это ты переехал в 205 квартиру? – Получив очередной, отчего-то вдруг неуверенный, кивок, кассир улыбнулся, закончив пробивать продукты и называя цену: – Я из 206. Сухо. – Парень протянул руку вместе с никому ненужным чеком. – О Сехун. – Представился студент, забирая чек и пожимая руку. – Приятно познакомиться. Пакет нужен? – Нужен. Три. – Согласился Сехун, про себя отмечая новое знакомство полезным. Оплатив, Сехун замялся, раскладывая товар по пакетам, – Эм… Э… Приходите ко мне в восемь. – Выпалил он, выходя из магазина. – Окей! – Вдогонку крикнул Сухо, тут же виновато улыбаясь перед толпой рассерженных покупателей.        Затащив пакеты домой и раскидав еду по местам, Сехун еще раз довольно оглядел квартиру, последние часы сияющую безупречной чистотой. Завтра он вряд ли сможет найти хотя бы свой телефон, на котором, по закону пятничных ночей и последующих субботних дней, обязательно окажется видео с компроматом. Сам Сехун никогда раньше не устраивал таких вот «вечеринок» и никогда не пил, приходя на вечеринку к друзьям, но знал последствия пьянки по последним. Решив раньше времени не заморачиваться, Сехун, пролистав чат, отправился прогуляться через сквер до института, чтобы заранее все там разузнать и по возможности подружиться с кем-то.        Забыв дома наушники, О вслушивался в тихий шелест листьев и тонкое пение птиц. Пнув камень куда-то в сторону, он услышал протяжный стон и шебуршание в кустах. Подойдя ближе и раздвинув ветки, Сехун в изумлении разинул рот, вспоминая, когда успел отхлебнуть из оставленной отцом бутылки коньяка, чтобы сейчас перед ним испуганно поджимал ушки пятнистый олененок, зацепившись маленькими рожками за колючую проволоку. – «Откуда он тут?» – Сехун прикрепил фотографию к сообщению и отправил друзьям, закатав рукава и помогая животному освободиться.       Распутав провода, в которых зверек запутался ногами, Сехун ожидал, что тот рванет от страха куда подальше, прямо с проволокой на голове. Олененок, испуганно глядя своими черными глазками, осторожно обнюхал своего спасителя и позволил убрать проволоку. На рожках остались небольшие засечки от железных колючек, а под глазом кровоточила царапина.       Сехуну совершенно не хотелось оставлять такое благородное и красивое животное, но что скажут люди, увидев студента, прогуливающегося с оленем? И что сделают работники зоопарка? Воспользовавшись тем, что Сехун уткнулся носом в телефон, изучая версии друзей, зверек скрылся из виду. «Сбежал из зоопарка», «прибежал из леса», «может, он вообще чей-то?», – Предлагали парни, а Сехун лишь пожимал плечами, плетясь в институт.        На пороге кабинета директора он встретил низкого юношу с убийственным взглядом, который впоследствии оказался довольно милым в общении, показывая Сехуну заведение и объясняя, что к чему. Где-то в половину седьмого, пригласив Кенсу к себе, Сехун вместе с новым другом шли в сторону дома О, обмениваясь важной, как им казалось, информацией. Проходя сквер, Сехун краем глаза осматривал каждый куст, надеясь увидеть там рыжую шерстку, но тщетно.       Они подошли к дому часов в семь, все так же без умолку болтая. На лестничной площадке у квартиры 205 с пакетом в руке ждал Сухо. – О! Ты? Еще же целый час… – Сехун возился с замком, сразу же перейдя на неофициальный тон. – Я подумал, тебе понадобиться помощь, и отпросился с работы пораньше. А Дио что тут делает? – Я его пригласил, эм… Проходите. – Впустив гостей в квартиру, Сехун поставил чайник.       Парни осмотрели двухкомнатную квартирку, отхваченную Сехуном по какой-то супер-дешевой цене, и, выпив чай да потрепавшись еще немного, принялись подготавливать все к вечеру. – Это что? – Спросил Сехун, изучая содержимое пакета Чунмена. – Здоровая пища! – Констатировал Сухо, моя фрукты и кладя их в тарелку.       Переглянувшись с Сехуном, Кенсу объяснил: – Э, не обращай внимания. Он у нас на всем здоровом помешан. – Се пожал плечами, вновь задумавшись об олененке. Интересно, насколько реально и гуманно держать оленя в квартире? Уж больно он Сехуну в душу запал.       Пооткрывав окна и включив стереосистему, притащенную Сухо из его квартиры, троица завалилась на диван, хрустя зелеными яблоками. Первым сезон «выбей дверь» открыл Чанель, с ноги открывая ту самую и бесцеремонно вваливаясь в квартиру. Затем в дверном проеме показался взлохмаченный Тао, который никак не мог отлипнуть от Криса, в руке которого было дорогое шампанское, уже открытое и наполовину выпитое по дороге «немного» пьяным пандой. – Блин, нафига ты ему выпить дал? – Возмущался Сехун, отдирая Тао от Ифаня. Оказавшись без теплого тела под боком, Хуан не растерялся и тут же цепкими пальчиками ухватился за Сехуна.        Чанель зарылся в подушку, сдерживая смех и наблюдая за этой картиной. Сухо с Кенсу как бы ни причем продолжали увлеченно догрызать яблоки.       Последним в дверь воспитанно постучал Бэкхен, здороваясь со всеми и моментально подлетая к ржущему над повиснувшим на Сехуне Тао Чанелю.       Познакомившись, парни разбрелись по комнате, найдя себе подходящее занятие. Чанель играл с Бэкхеном в приставку, получая джойстиком по голове каждый раз, когда Бэк проигрывал и обиженно дул щечки. Тао старательно ревновал Криса к молоденькой соседке, которая зашла за солью и случайно присоединилась к ним. Сехун, Сухо и Кенсу наблюдали за всем этим, играя в карты. Позже к ним присоединились и остальные, рассевшись на полу в круг. Оставшись с минимумом одежды, парни решили играть на желание. Бэкхен проиграл и должен был переодеться в платье, нацепить чулки и все оставшееся время ходить так. Одежду одолжили у девушки, которая ближе к ночи ушла по каким-то срочным делам, и Тао смог вздохнуть спокойно. – Выходи! – Скандировали парни, хлопая в ладоши и уставившись на дверь ванной, из которой должна была показаться их новая подружка Бэкки.       Смущаясь, Бэкхен медленно открыл дверь и протиснулся в комнату, опустив взгляд и изящными ладошками оттягивая короткую ткань платья вниз. Маленькое черное платье выгодно облегало тело Бэкки, а черные чулки на подтяжках добавляли изюминку в образ. Бэк прошел в середину комнаты, подавленный тишиной и покрутился пред парнями, как девчонка, хлопая глазками. Ифань присвистнул, за что получил подзатыльник от своей ревнивой женушки. – Эй, детка! Сколько за ночь? – С усмешкой окликнул Чанель, подходя к фыркающему Бэкхену. – Так что? – Прошептал Пак в алеющее ушко Бэкки, прижимаясь сзади. – Не дааааам! – Завопил Бэкхен, вырываясь из крепких объятий и смущенным взглядом бегая по ржущим друзьям. – Дашь, дашь… – Тихо посмеивался раскрасневшийся от алкоголя Тао, устроившись у Криса на коленях. – Ты сейчас сам у меня это напялишь и будешь перед Фанем щеголять всю свою жизнь в таком виде! – Проворчал Бэкхен, прячась от смущающих взглядов в ключице победно-улыбающегося Чанеля. – Я не проки… ой, не против… – Отозвался блондин, присасываясь к бутылке коньяка, что делать запрещал Сехун. – Так, малыш, тебе уже хватит. – Крис еле отцепил парня от бутылки, передавая ее Сехуну. – Я не машлыш… – Буркнул Тао, тяня ручки к заветной бутылочке, которую уже для храбрости опустошил Бэкхен, ведь ему предстояло всю ночь отлеплять от себя приставучие руки ушастого счастья.       В дверь неожиданно позвонили, и Сехун, отхлебнув чуть-чуть шампанского, с бокалом в руках побрел открывать.       Сухо метнулся к своему телефону, смотря на число пропущенных и прячась за диван. Все затихли, а Тао уже успел уснуть. – Извините, а Чунмен здесь? – Вежливо улыбнулся парень на пороге. – Сухо? – Уточнил Сехун, услышав тихий шепот Кима а-ля «я не я и рожа не моя». – Он здесь. – Выдал Кенсу, вытянув руку и пальцем показывая за диван. – Эй, До, ты, кажись, перебрал… Здесь только диван! – Выгораживал Чанель, оторвавшись от губ Бэкхена. «Диван» нервно сглотнул.       Выхватив у Сехуна бокал, незнакомец вылил в себя содержимое и протянул хозяину квартиры руку: – Лэй. – Сехун. Проходи, раз уж твой друг тут. – Кивнул Сехун, смотря на показавшегося из-за дивана Сухо. – Пошли домой, кобель неотесанный! Вздумал тут со шлюхами водиться. Заразишься еще. – Лэй вмиг перелетел комнату и подхватил Чунмена под руку, таща из квартиры.       Сехун ртом мух ловит, Кенсу заинтересованно наблюдает за происходящим, Тао проснулся и смотрит вместе с Ифанем, выпучив глаза. Поняв, в чей это адрес, Бэкхен зло шипит и щипает Чанни за руку. Сухо невинно так улыбается, повиснув на руке Лэя. – Даже если и шлюха, то он – моя шлюха! – Вступился Пак, тут же получив коленом между ног и болезненно простонав. – Чего привязался, извращенец?! Я тебе не подстилка! Вообще, развели тут бордель! Хочешь секса – иди к Тао! – Тао воздухом давится, Крис заинтересованно уставился на происходящее, Сехун с Кенсу смотрят внимательно, Сухо щипает Лэя за задницу. Чанель строит невинную моську, удерживая Бэкхена за руку. – Кхм-кхм… – Чунмен прокашлялся, выходя из-за дивана, – Это мой… Эм… Брат. Исин. – Что-то для бартьев вы не очень пожожи… – Щурится пьяный Тао, перестав давится кислородом. – Так это… Троюродные! – Отмазывается Сухо. Кенсу берет его телефон и читает пропущенные: – А у вас в семье все братьев записывают как «Любимый»?       Сухо краснеет, выбегая из квартиры, но тут же возвращается, вспоминая, что что-то забыл: – Лэй. – Зовет он, приоткрывая дверь и пялясь на свои ботинки. – Извините. – Исин забирает телефон Сухо и покидает квартиру, представляя наказанного мужа. – И что это сейчас было? – Спрашивает Сехун, уставившись на вновь заснувшего Цзытао. – А это мое любимое. – Потирает ручки Дио, гаденько улыбаясь. – Может спать уже, а? – Спрашивает Крис, спихивая с себя сонную тушку Тао. – Забирай «это» и валите. – Фыркает Бен, ногой пихая Хуана. – Нет, спасибо, я с ним спать не буду. Он ко мне как пиявка липнет.       Часа в три ночи, когда весь алкоголь уже выпит, вся еда съедена, а истеричная женушка в лице Бэкхена успокоена и завалена пьяным Чанелем на кровать в сехуновской спальне, парни все-таки отрубаются. Ифань, естественно, потом на забывает спихнуть Чанеля с кровати и подложить к измотанному Бэку сопящего Тао, который тут же прилипнул к только что заснувшему мистеру «я не дам».       Первое, что видит Сехун, просыпаясь в двенадцатом часу – ужасный беспорядок, в котором, как и ожидалось, не удается найти телефон. Следуя по разбросанной одежде и держась за раскалывающуюся голову, он обнаруживает на своей кровати мирно сопящего Тао и сидящего рядом Бэкхена со сдвинутыми бровями к переносице, прикрывающегося простыней. – Ты как? – Спрашивает О у Бэкхена, сдергивая с Тао одеяло, отчего тот недовольно бухтит. – Что вчера… – Начинает Бен, но тут же оказывается перебитым проснувшимся Тао. – Холодно, отдай. – Требует он, не в силах сдвинуться с места. – Поднимай свой зад и вали помогать убираться! – Ты как со старшими разговарива… – Ты меня плохо понял? – Сехун шлепнул парня по ноге, стащил с кровати и вручил тому пакет для мусора. – А почему я убираюсь, а он тут дрыхнет? – Бубнит Тао, тыкая пальцем в Бэкхена. – Потому что он все-таки дал, а тебе так и не дали! – Аргументный аргумент… – Соглашается протестующий уборщик на ближайшие два часа.       Немного прибравшись и откопав одежду Бэка, парни расселись на кухне, выпив за раз литра два воды и запив десятью кружками чая. – Бэкки, ты вчера реально с Чанелем это… Ну того? –Робко спрашивает Тао, пока Бэкхен пялится куда-то сквозь него. – Меня больше интересует, что тут делает олень? – Задумчиво тянет Бен, следя за животным, который вынюхивает что-то на полу. – Какой олень? – Тао разворачивается и смотрит туда, где теперь сосредоточились три пары глаз.       Сехун морщится и мотает головой, словно от этого олень из квартиры исчезнет. – А… Ну… Это… Мне пить нельзя, видимо… – А это не тот, которого ты вчера отправлял в Какао? – Тао сравнивает фотографию с оригиналом и согласно кивает. – Ну точно, он. – Надо вернуть его обратно. – Говорит Бэк, зевая. – Нет! – Вскрикивает Сехун и тут же поникает. – Оленей нельзя ведь дома держать, да? – Конечно, нет! Они же дикие! – Но он такой миленький. Ему тут нравится, правда, Лулу? – Сехун опускается на колени и подзывает к себе зверька, который доверчиво подходит, скользя копытцами по паркету. – Как ты его назвал? – Верещит Бэкхен, опрокидывая кружку с чаем. – Лулу? – Ну да… Они траву едят? Он останется у меня! – Дурдом. – Бэкхен вытирает разлившийся чай и уходит, периодически хватаясь за больную задницу. – И правда, милый. – Соглашается Тао и подходит к Лулу, который пугается и удирает в другую комнату. – Ты его напугал! – Вздыхает Сехун, уходя искать забившегося в угол олененка. – Сехунни, ты же разрешись мне остаться у тебя? Мне домой в таком виде нельзя… – Нет. – Ну пожалуйста… – Нет. – Повторяет Сехун, находя зверька и аккуратно гладя его по мордочке. – Ну Сехунни! Я буду ниже воды и тише травы! – Хнычет Хуан, развалившись на диване. – Протрезвей сначала, травка. Иди к Крису, он скучает. – Не скучает. – Буркает Цзытао, обнимая подушку. – Скучает, я уверен. – Сехун поднимает животное на руки и осматривает царапину под глазом. – Правда? – Правда-правда. – Тогда пока! Спасибо! – Сияя, Тао вылетает из квартиры, оставляя Сехуна наедине с диким животным. – Ты, наверное, голодный? Подожди! – Сехун вылетает следом за Тао, закрывает дверь на ключ и бежит по лестнице. Добегает до сквера, в котором вчера увидел Лулу и рвет много сочной травы.       Дома Сехуна встречает необычайно красивый юноша, словно фарфоровая кукла. Сехун так и застывает на пороге с октрытым ртом, как тогда в сквере, встретив оленя. – Ты… Эм… Ты кто? И где Лулу? – Пакет с травой мягко опускается на пол. – Я Лухан. – Парень мило улыбается и подбирает с пола пакет. – Лухан… Лу Хань… Лулу… – Угу. Лулу. – Лухан энергично кивает головой, и Сехун замечает маленькие рожки, а позже и запекшуюся кровь на щеке. – Я так много выпил? – Сехун сползает по двери, уставившись на Ханя. «А он красивый», – замечает Хун, скользя взглядом по карамельным лохматым волосам, выразительным глазкам, слегка подведенным подводкой, аккуратному чуть вздернутому носику и пухлым розовым губам. Большая футболка оголяет плечико Лухана, сердце Хуна пропускает удар. Тонкие ручки с маленькими ладошками, худые оголенные ноги и босые ступни. Прямо-таки миниатюрный мальчик, или же ожившая кукла. Лухан переминается с ноги на ногу, краснея от пристального взгляда, а у Сехуна сердце уже готово вырваться из груди. Ему нравится Лухан.        Нет, он окончательно и бесповоротно влюбился. – Хунни… Я… Я кушать хочу. – Признается Лухан, поднимая взгляд на улетевшего в свой мир Сехуна. «Хунни…» – Повторяет про себя Сехун. – Се? – А? Извини… Что ты говорил? – Можно мне поесть? – Неуверенно просит снова Лухан, отводя взгляд. – Да, конечно. – Сехун поднимается, снимает кроссовки и идет на кухню, чтобы приготовить завтрак.       Обычно, Сехун завтракал яичницей или бутербродами, но сейчас достал из ящика крупу и сварил кашу. Увидев тарелку перед своим носом, Лухан поморщился, вдыхая запах овсянки и уставился на Хуна. – Что? – А сладкого нет? – Сехун достал мамино варенье из малины и добавил в кашу, вырисовывая смайлик. – Мм… Мое любимое! – Лухан потянулся к банке с вареньем, но тут же отдернул руку. – Все в порядке, можешь взять еще. – Получив разрешение, Лу открыл баночку и принялся ложкой черпать варенье. Встретившись со строгим взглядом Сехуна, он облизнулся и вопросительно изогнул бровь. – Кашу тоже ешь. – Она невкусная! – Захныкал Лухан, ковыряя кашу ложкой. – Неправда! – Хун сел рядом и, зачерпнув кашу, отправил ложку в рот Лухана. – Она полезная. Прожевав, Хань получил еще порцию. – Лулу, сколько тебе лет? – Двадцать пять. – А ведешь себя на пять, хен. – Сехун зачерпнул очередную порцию каши, – Открывай ротик, летит самолетик. – Просюсюкал он, сдерживая смех. – Фу! Ну все, хватит меня кормить. Я наелся. – Лу надул щеки. – Вообще, не разговаривай так со старшими…        Тщетно пытаясь заставить Лухана поесть еще, Сехун сам был вынужден доесть свою кашу. Лу откопал какую-то книжку и зарылся в одеяло на кровати Сехуна, углубившись в чтение.       Через два дня, как и обещали, Сехуна навестили родители. Лухана забился в свой любимый угол в комнате Се, за книжным шкафом, где обставил все довольно-таки уютно, затащил туда пуфик и проводил там половину своего времени, накрывшись пледом и уткнувшись в книгу. – Ну, как ты тут? Соседи хорошие? Что в магазине продается? В институте был? Друзья твои, я вижу, тут уже были? – Расспрашивала мама, расставляя всякие нужные в хозяйстве штуки по своим местам. – Соседи хорошие… Мы уже успели подружиться. Сухо из 206 магазином на первом этаже владеет, в 207 девушка-репортер… – Отлично! – Женщина заглянула в коридор, ища свою сумку. – А чьи это тапочки? У тебя появилась девушка? – Нет у меня никого… Это для гостей. – Сехун ставит грязную посуду в раковину.       Отец фыркает, уходя осматривать квартиру. Он заходит в комнату Сехуна, окидывая ее взглядом, присматривается к шкафу с книгами, за которым, кажется, горит свет. Лухан замирает, смотря через щелку на мужчину. Когда тот отворачивается, Лу выключает свет, откладывая книгу. Подумав, что ему показалось, отец Сехуна выходит из комнаты, позволяя олененку спокойно вздохнуть.       Налив родителям чаю, Сехун садится за стол напротив них: – Сами-то как? – Интересуется он, жуя шоколадку. – Мы с отцом собираемся в отпуск! – Радостно сообщает женщина, попивая чай. – Мм… Удачно отдохнуть. – Учись хорошо, Сехун. Нам пора. – Спешит мужчина, поторапливая жену. – А, да, надо еще заехать кое-куда. – Допивая чай, мама поспешно целует сына, и они с супругом уходят по своим делам.       Сехун заходит в свою комнату, заглядывает за книжный шкаф, улыбаясь, и ерошит волосы Ханя: – Они ушли, Лу. Выползай. – Лухан кладет закладку в книжку и вылезает, обвивая шею Хуна.       Вечером к Се заходят Чанель с Бэкхеном, а ближе к ночи в квартиру просачивается Тао, плюхаясь на кровать и пугая Лухана своим визитом в его уголке, в котором он чувствовал себя в безопасности, читая книжки Сехуна. – Блин, завтра уже на учебу… – Бэк недовольно хмурится, включая приставку и беря со столика колу. – Как лето прошло? – Интересуется Чанни, присаживаясь к Бэку и обнимая того одной рукой. – Мимо. – Бубнит Тао, выспавшись и придя в гостиную к друзьям. – Еще бы! Ты все три месяца просидел дома, прилипая к Крису, и дрыхнул до вечера. – Бэк хмыкает, протягивая Паку джойстик. – Не-не… Хун, где твой олень? – Какой олень? – О делает вид, что ничего не знает, садясь на диван и двигая Чанеля. – Ну как какой… Которого ты с улицы притащил! – Ты опять напился? – Чанель тащит Тао за ухо к себе, а тот шипит, отдирая от себя руку Ёля.       Высвободившись, Цзытао убегает в комнату, в которой несколько минут назад спал. Отодвигает шкаф, хватает за руку офигевающего Лухана, царапающегося и упирающегося, и тащит его в гостиную. – А это кто? – Он выталкивает Ханя перед собой, пытливо смотря на Сехуна.        Бэк с Чанелем уставились на приведенного пандой парня, изучая. – А… Мой… Мой друг. – Лу вырывается из цепкой хватки Хуана, подбегаю к Сехуну и прячась за его спиной от пристальных взглядов. – Лухан. – Пабо*! – Лулу толкает его локтем в плечо и убегает обратно в свой мирок, из которого так нагло был выдернут другом Сехуна.       Разузнав все и пожаловавшись на предстоящую учебу, парни вынуждены покинуть квартиру, выталкиваемые за порог ее хозяином.       Сехун закрывает за ними дверь, обнимая высунувшегося Лулу, – Почему ты всегда прячешься, когда ко мне кто-то приходит? – Ну… – Хань зарывается носом во впадинке между ключицами, вдыхая запах Се.       Проходит две недели, а Хань все так же мало ест и мало спит, постоянно читая. – Хен, может погуляем? – Се надоело сидеть дома уже полдня, он переделал все свои дела, даже реферат написал, поговорил с друзьями и посидел в интернете, вслушиваясь в размеренный шелест страниц. – Не хочу…. – Почему? – Сехун опустился на край кровати, забирая журнал. – Как ты думаешь, как люди будут смотреть на парня с оленьими рогами и хвостом? – Олененок забрался с головой под одеяло и свернулся калачиком. – Но ты такой бледный… – Я не такой, как все, Сехун. И относятся ко мне не так, как ко всем. Все считают меня изгоем. Мне проще прятаться, так лучше… Я урод, Сехун. – Из-под одеяла послышался всхлип, и Хун обнял этот комочек, стаскивая одеяло. – Ты не такой, как все… – Сехун обнял крепче, прижимая к себе старшего который теперь рыдал в голос. – Я же говорил… Не трогай меня… Я уйду. – Ты не такой, как все. Ты особенный, Лухан. Ты один такой, и ты должен гордиться этим, глупый. – Се гладил карамельные волосы, успокаивая олененка. Лухан ненадолго затих и через минуту заплакал еще сильнее. – Ну ты чего? Не плачь, Лулу… – Многолетние злость и обида выплеснулись наружу горячим потоком нескончаемых слез. – Мне никто никогда не говорил такого… Я никому не нужен, Хунни. Оставь меня, как оставляли все. Я привык, ничего страшного. Я просто наконец смогу перерезать вены… – Лухан встал и пошел в сторону ванной комнаты. – Нет! – От злости Сехун не рассчитал силы и больно прижал Ханя к стене, заводя руки за спину.       Лухан вздрогнул, опуская взгляд: – Давай… Избей меня. – Сехун сжал тонкие запястья сильнее, выдохнув, невесомо коснулся губ Лулу своими. Лухан удивленно поднял свои испуганные глаза, смотря в решительные Сехуна. – Ты нужен мне. Даже если мне будет больно… я не оставлю тебя. – Шепнул Хун, обнимая своего единственного во всем мире хена-олененка. – З-зачем?.. Зачем ты все это делаешь? Почему… Почему помогаешь мне? – Почему? – Задумчиво протянул Сехун, отпуская Ханя. И правда, почему он все это делает? Даже чувствуя, что однажды Лухан сделает ему больно, возможно, и не по своей вине, Сехун все равно хочет помочь этому зашуганному олененку, хотя не замечал за собой раньше желания вытянуть друзей из депрессии. Почему хочет всегда заботится о нем, хочет сделать его счастливым и видеть его улыбку? Почему готов отдать все свои силы ему? Наверное, это и есть любовь?.. – Потому… Я, кажется… Я люблю тебя. Да, наверно, это то самое чувство. – Л-любишь? – Лухан поднял заплаканное личико и с зародившимся в глазах огоньком надежды посмотрел в глаза смущенного Сехуна. – Да… А что ты чувствуешь? – Больше всего сейчас Сехун боялся быть отвергнутым, поэтому на всякий случай задержал дыхание, чтобы точно не прослушать ответ. Сердце бешено колотилось, грозясь выбить ребра и выскочить наружу, ноги подкосились и отказывались держать своего хозяина. – Что-то теплое и приятное… Я чувствую… Чувствую, что ты для меня родной… Я не знаю, Хунни. Я, на самом деле, влюбился в тебя еще пару месяцев назад, когда ты впервые пришел смотреть квартиру. – Сехун отмер и с облегчением вздохнул, получив поцелуй в щеку.       Стерев слезы с лица, Лухан устроился под боком Сехуна и сразу же уснул, вымотанный стрессом.       На следующий день оба не знали, как вести себя. Сехун ушел в институт, попытавшись накормить Лухана чем-то полезным и питательным, а Лухан опять занялся чтением, дожидаясь теперь уже своего парня. Он провел так весь день, пару раз сходив на кухню за конфетами. Лу знал, что Сехун будет ругаться, потому что он так ничего и не съел за весь день, но ему попросту не хотелось. Вернувшись с учебы, Сехун первым делом начал расспрашивать Лухана, что тот ел, чем занимался, а позже снова читал нотации о правильном питании и здоровом образе жизни. Хун очень хотел бы вместо этого всего просто прижаться к миниатюрному телу и целовать везде, где можно и нельзя, обнимая и поглаживая. Но, боясь спугнуть олененка, он выражал свою любовь чрезмерной заботой, которая через полгода принесла свои плоды: Лухан стал набирать вес, синяки под глазами исчезли, а на его лице все чаще расцветала улыбка, делая идеальное личико еще красивее. Хань сам проявлял инициативу в близости, постоянно запрыгивая Хуну на колени и обнимая за шею, позволял целовать себя и вдыхать пьянящий запах свежести и шоколада. И им обоим совершенно неважно было, что скажут о них другие. Главное, что они есть друг у друга и всегда будут вместе. Во-всяком случае, они оба были в этом уверены.       Еще через некоторое время Лухан обзавелся другом, с которым стал проводить свое свободное время. Сехун ревновал, не сразу смирившись с тем, что у его маленького Лулу есть еще кто-то, с кем ему может быть хорошо. Но чаще Сехун просто волновался, когда не мог дозвониться до Лухана, которого не было дома часами. Он не хотел ограничивать Ханя в чем-то, но хотел по-прежнему чувствовать его тепло, его прикосновения и снова иметь возможность обнимать его. Сехун не смел больше прикасаться к нему, потому что как-то Лухан сказал, что ему неприятно, и тогда единственное, что осталось от них – это доверие и разговоры, которых тоже становилось все меньше, и поэтому Хун так отчаянно цеплялся за Лухана и время, проведенное Ханем не с ним. Сехуну стало больно, и он говорил об этом каждый раз, как только выдавалась возможность, потому что не считал нужным скрывать что-то и ждать. Се перестал общаться с друзьями, постоянно прилипая к Ханю. Лухан никогда не ревновал Сехуна ни к кому, редко что-то запрещал ему, снова стал капризничать и чаще гулял в компании Минсока. А Сехуну так хотелось почувствовать в ревности любовь, в запретах и наставлениях заботу… О подумал, Лухан перестал любить его. Вернувшись с очередной вечерней прогулки, Лу снова был застигнут расспросами: – Где ты был? – Спросил Сехун с порога, когда, открыв дверь, увидел там своего парня, сонного и перемазанного в мороженном. – Гулял… – Лухан вздохнул, толкая Се, чтобы пройти в квартиру. – Где гулял? – Продолжал Сехун, закрывая дверь. – Где надо. – Лу помыл руки, умыл лицо и достал из холодильника шоколадный торт, пройдя на кухню. – «Где надо» – это где? – Хун убрал торт обратно в холодильник, ставя перед олененком овощной салат. – Перестань меня контролировать во всем, бесишь. – Лу ушел в комнату, обиженно вручив миску салата О в руки. – Хен, я же волнуюсь… Жду тебя постоянно, а в ответ получаю лишь очередную ледышку в сердце. – Хун сел на подоконник в спальне, обнимая колени руками. – Ты эгоист! Мне уже из дома выйти нельзя?! – Обиженный олененок запустил подушку в не менее обиженного на этот несправедливый мир Сехуна. – Я просто гуляю с Сюмином, Сехун… Перестань так вести себя. Я не твоя собственность, чтобы ты мог запрещать мне что-то. «Но ты мой…», – Сехун стиснул зубы, смотря в звездное небо. – «Я люблю тебя, покупаю тебе все и содержу тебя тоже я. Хочется хоть немного благодарности, Лухан».        Спустя еще полгода истерик и попыток проводить больше времени, навязчивого страха потерять Ханя, Сехун все же его потерял, в очередной раз приревновав. – Я не знаю… Я просто устал. Нужно отдохнуть, нам обоим. Дай мне время. – С этими словами Лухан ушел из квартиры Сехуна в неизвестном последнему направлении.        Сехуну было до ужаса обидно, ведь он так сильно любил его, что отказался от всего в своей жизни и сделал олененка единственной целью для жизни. В этом и была его ошибка. Се потом видел его с Минсоком и кем-то еще, кого он не знал. Незнакомец держал ЕГО Лухана за руку, просил ЕГО Лухана не грустить и заставлял ЕГО Лухана улыбаться. В Сехуне все верх дном переворачивалось, и он сам не мог понять, чего хочет больше: убить всех вокруг или умереть самому. Последнее он находил наилучшим, но не смел сделать что-то с собой, потому что Лухан так попросил. Позже Сехун понял свою ошибку, прочитав как-то в любимой книжке Лулу строчки: «Главная причина расставаний – надоело. Надоедает то, чем владеют. Поэтому я не позволяю владеть собой.»       Без его олененка стало так легко пусто, свободно… Сехун сам запутался, хочет ли он все вернуть. Он уже привык, что дома его никто не ждал, что никто по утрам не целовал его в щеку со словами «утречка» и не желал по ночам спокойной ночи, прижимаясь к нему и кладя голову на плечо. Привык, что готовить теперь надо на одного, что больше не с кем делиться своими мыслями и переживаниями и что никто больше не будет слушать его рассказы об очередных проделках ЧанБэков в институте и о новом предмете ревности Тао. Ведь он так привык все рассказывать Лу, получая в ответ смех и улыбку, а потом и сам Лу выпаливал что-то о своей жизни до того, как встретил Се. *** – Сехун-а. – Звал Лухан, улыбаясь. – М? – Се отрывался от учебников и смотрел на олененка. – Я тебя люблю. – Протягивал он, показывая тонкими пальчиками сердечко. – Лулу… – Хун обнимал сидящего у него на коленях парня и гладил по щеке. Хань краснел и смущенно улыбался, обвивая шею Се руками. – Мы же всегда будем вместе, да? – Всегда… – Выдыхал Хань тому в губы, лизнув нижнюю. – Попробуй догони! – Кричал Лухан, убегая от Сехуна, когда парни гуляли ночью в заброшенном парке. Сехун догонял и прижимал олененка к себе, тут же оказываясь с заломленной за спину рукой. – Ну все, все, пусти. – Смеялся Хун.       Вечерами они сидели у камина в обнимку, накрывшись пледом, и пили горячее какао со сливками и зефирками, иногда поцелуем деля между собой шоколадку.        Оказалось, Лухан умел играть на скрипке. Он учил Сехуна игре и учился у Сехуна тому, чего не умел.       Парни любили говорить друг другу те самые три важных слова на разных языках, которые знали. *** Сехун сжимал мокрую от слез подушку сильнее, вспоминая прошлое и пытаясь понять, почему Хань ушел, когда им, казалось, так хорошо было вместе.              А вечером Хун и вовсе все понял. Понял, почему Лухану было плохо с ним временами, – хотя, это он и так знал – потому что плохо было ему самому, а взаимная любовь до невозможности взаимна. Сехун понял, почему ему последнее время было больно с Лу. Он, наконец, понял Лу.       Сехун думал, что Лухан его настолько не любит, что даже не ревнует, но Лу настолько его любил. Он понял это, когда в очередной раз думал, почему ему было хорошо с Лу, несмотря на боль, и почему Лухану было плохо, несмотря на бескрайнюю любовь Сехуна. Просто Лухан заботился о нем так незаметно, делая все, что было в его силах, но при этом не позволяя Се расслабляться. И Сехуну было хорошо, а Лухану было плохо. Потому что он привык молча терпеть до последнего, а потом взрываться, сотрясая их и без того хрупкие отношения очередной ссорой. Он любил так умело, хоть и в первый раз, не привязывая к себе Сехуна. Только вот О привязался сам, приклеился, заполняя собой каждую свободную минуту Лухана, отчего тот чувствовал себя собачкой на цепи. Хун вовсе не этого хотел, он просто не хотел, чтобы Лухан когда-то чувствовал себя так одиноко и грустно, как холодными вечерами чувствовал себя он, дожидаясь возвращения гуляющего с другом Лулу. Поняв все, Сехун смог на время отпустить своего олененка, перестав делать из него смысл жизни. Теперь он просто знал, что тот обязательно вернется. Что это расставание послужило для обоих хорошим уроком, который они оба вряд ли смогут забыть, как и не смогут когда-нибудь забыть друг друга. Заново прочувствовав всю ценность Лулу, Сехун стал сильнее переживать, что его заберет кто-то другой. Он продолжал волноваться, ему все еще было интересно, как у того дела, как прошел день…       Се наконец смог успокоится и наслаждаться свободой, не связанный по рукам и ногам своей единственной зависимостью, которая сама его оставила. Он все так же скучал и ночами вспоминал их прошлое, о котором мечтал даже до того, как ушел Лулу. Для него так и осталось загадкой, почему Лу стали неприятны прикосновения, но он был уверен, что близок к ответу, что знает его и сможет все исправить. Сехун хотел вернуться к Лухану, но боялся этого с каждым днем все больше. Сейчас, дожидаясь того времени, он больше всего боялся ошибиться в Лухане и в своих мыслях.       Когда все вернется на свои места, Сехун изменится. Они оба изменятся, как и их отношения.       «Второй раз бросить сложнее.»        Сехун боится. И он знает, чего боится. Пусть это останется загадкой для Лухана.