Последние дни

      Тогда, очнувшись после последнего поединка с Айоном, я спросил у Розетты: — Что будем делать дальше? Только скажи, я отнесу тебя, куда захочешь.       Я знал, что времени крайне мало. У нас не было будущего. Совсем. Оставалось лишь доживать свой век, но я хотел, чтобы она хоть немного была счастлива. Пребывание с Айоном нанесло её душе глубокие раны. Возможно, даже неизлечимые. Гораздо страшнее моих телесных. Я чувствовал: в ней что-то сломалось, надломился внутренний стержень, и понимал, что она никогда уже не станет прежней, но такой я полюбил её ещё больше. Она слишком долго была сильной и всех поддерживала, теперь настал мой черёд быть её щитом. — Отнеси меня туда, где мы будем только вдвоём, — тихо прошелестела она. — Где свежий ветер, лес, поле, речка… Меня утомила городская суета. Но сначала надо освободить из камня приют. Не забудь рога Айона.       Розетта бледна и едва дышит, но думает в первую очередь о других. Меня всегда поражала её самоотверженность. И я, взяв девушку на руки, расправил крылья и полетел к месту, которое указала мне память. Лететь было тяжело: раны всё ещё кровоточили, но я терпел. Легче пылинки была для меня эта ноша.       Приют мы освободили, однако я не буду об этом рассказывать, потому что обещал ей сохранить тайну о том, как это происходило.       …Нас встретил маленький домик под раскидистым деревом. Неподалёку журчал ручей и поскрипывали большие качели на террасе. За полем простирался лес. В лучах закатного солнца кружили весёлые пичужки. — Как хорошо! — негромко воскликнула Розетта. Опустив её на землю, я сразу принял человеческий облик. Да, спокойное это было место, светлое. Кусочек рая на земле.       Помню, как она промывала мои раны и плакала. Не от того, что всё было настолько плохо, а из-за расшатанных нервов. Теперь любого неосторожно брошенного слова было достаточно, чтобы она ударилась в слёзы. Как достаточно лёгкого дуновения, чтобы по воде пошла рябь. Вот, что сделал с ней Айон! Непоправимо сердце растревожил…       Я утешал её слабыми объятиями, гладил по голове, как ребёнка, говорил добрые слова, а она улыбалась сквозь слёзы и дарила десятки поцелуев, неправильных и по-детски искренних, не забывая потуже затягивать бинты.       Мы, прижавшись к друг другу, лежали на грязном полу, ощущая мир и спокойствие. Горе, пригвоздившее нас к земле, отступило.       Потом, конечно, пришлось делать уборку в доме, но это неважно.       Мы стали медленно готовиться к переходу в мир иной. Прощались с природой, гуляя по окрестным лугам и мысленно с друзьями. Розетта читала молитвы и духовные книги, что нашлись в доме. Я тоже иногда обращался к Нему, просил за Розетту, прощения своим грехам и по возможности не разлучать меня с ней. Верилось, что Он слышит.       Порой я думал о крахе её надежд. Ведь она мечтала вылечить брата, стать путешественницей, иметь свой дом и стадо овец. А вместо всего этого ей достался я. Демон, не сумевший даже сдержать своего обещания. Мы забрали Иешуа у Айона, но не спасли по-настоящему. Решили наружную проблему, но самое страшное осталось внутри. — Знаешь, я бы не променяла эту жизнь ни на какую другую, — как-то раз сказала она мне. — Почему? Ведь всё было зря, — я имел в виду неудачу с Иешуа. — И вовсе нет! Благодаря тебе у меня была замечательная жизнь. Я боролось, верила, встречала удивительных людей и шла только вперёд. Жаль, конечно, что не всё получилось, как хотелось, что не всех удалось спасти... Нас жаль. Смешно об этом говорить, но я хотела быть рядом с тобой всю жизнь, родить от тебя ребёнка…       Смешно, а сама беззвучно рыдает, уткнувшись мне в плечо. Эх, какой тебе ребёнок, самой нужно вырасти… Но и на это времени нет. Я забрал его у тебя. Прости.       Мне почему-то вспомнилось, как она умоляла сестру Кейт взять её в экзорцисты. Меня в кабинет настоятельницы не пустили: известно, как она относится к демонам, но и за дверью всё было прекрасно слышно. — Экзорцизм — это тебе не игрушки! Это опасная работа, требующая серьёзной подготовки! А ещё ночные кошмары, боль и сплошная нервотрёпка. Зачем тебе это, девочка? Мы и так делаем всё возможное, чтобы найти твоего брата. Я держу свои слова. Если тебе скучно, в ордене найдутся другие занятия. Займись нормально учёбой, наконец! — Я не хочу нормально, я хочу этого, — ответила Розетта с интонацией непередаваемой убеждённости. Думаю, сестра Кейт увидела её огромный потенциал, внутренний огонь и жажду действия. Это и решило исход дела. Без поддержки Лемингтона тоже, скорее всего, не обошлось.       Розетта успокоилась, и мы вновь идём через поле, держась за руки. Расстояние наших прогулок постепенно сокращается. Силы тают с каждым днём. Ей хуже, чем мне. Видимо, и её сознание отчасти повреждено. Она многое забыла. Но я всё равно люблю её.       Мне в голову приходит странная мысль: «Мы счастливы. Счастливы, умирая».