Не дракон

Он всегда был сильным. Нет, он всегда был самым сильным. Самым бесстрашным, самым выносливым, самым жестоким. Самым драконом. Драконом в том извращенном смысле, который вкладывал в это слово Элдхауз. Даже имени у него не было, только кличка, отражающая всю его сущность — идеальный дракон, воплощенная мечта старого учителя. Став человеком, он получил право убивать драконов. Он сам дал его себе, убив первого, своего собственного. Став человеком, он все же остался самым сильным, самым выносливым, самым жестоким. Вода течет бесшумно и кажется серой из-за отражающегося неба. Но стоит окунуть руки, она окрашивается алым. Течение уносит кровь тонкими красными нитями, размывает и сплетает в причудливые узоры. Вода ледяная, но кисти горят: костяшки содраны, а на ладонях — длинные порезы. Их было трое. Их и сейчас трое, но все же они — были. «Я — дракон!» — кричит светловолосый парень за секунду до того, как пальцы сжимаются на его шее. В наливающихся кровью глазах пылает ужас, кожа синеет и покрывается пунцовыми пятнами. Нужно всего несколько секунд, чтобы голова с громким хрустом развернулась к спине. «Уже нет, — думает Драго. — И никогда им не был. Драконы не боятся». «Мы же братья!» — кричит другой, но нож по рукоять входит в глазницу. «У драконов нет братьев, — равнодушно думает Драго, отдергивая руку, и лопнувший глаз вперемешку с кровью и мозгами заливает искаженное судорогой лицо. — У драконов нет ни семьи, ни друзей, они всегда сами по себе». Последний сражается яростнее остальных, лезвия порхают в его руках, раз за разом достигая цели. Он ловкий, сильный и не знает страха, но и он ненастоящий дракон. Драконы не проигрывают. Драго медленно вытаскивает клинок из собственной ладони, глядя, как кровь толчками вытекает из распоротой шеи, пропитывая одежду, окрашивая ее в победный алый цвет. Он сидит у ручья и разглядывает свои руки. По воде идет рябь, размывая отражение. Ему кажется, что в сером зеркале он видит не свое лицо, а совсем другое, юное и такое бессмысленно решительное. Глаза начинает жечь, и он крепко зажмуривается. Драконы не плачут. «Стань человеком», — шепчет ветер. Но он больше не дракон. Он открывает глаза и сквозь пелену слез смотрит на свое отражение. На грубое лицо, на сильные руки, покрытые шрамами, на черный рисунок на груди. «Стань человеком», — он почти отчетливо слышит слова, но почему-то их произносит его собственный голос. Острый камень он замечает сразу, как будто тот специально лежит здесь для него. Край сколот и напоминает зазубренное лезвие. Драго неотрывно смотрит на свое отражение и проводит острием по груди. На месте срезанной полосы кожи начинает сочиться кровь. Драконы не чувствуют боли. Но он больше не дракон. Он хочет ощущать каждое прикосновение, каждую выступающую каплю, каждый сантиметр сдираемой кожи. У него на поясе висит острый охотничий нож. Еще один — в сапоге. Сзади валяются два коротких, чуть изогнутых клинка, похожих на сабли. Если обыскать тела, найдется еще с десяток. Но он предпочитает камень, поднятый со дна ручья, будто вытащенный из собственного сердца. Грудь горит и медленно покрывается месивом из крови и кожи, и уже не видно, где еще остается рисунок. Драго плещет ледяной водой и снова принимается скоблить. Солнце клонится к горизонту, когда дракон превращается в кровавый круг. Цифра тринадцать все еще на месте. «Я перестал быть драконом, но не перестал быть тринадцатым», — думает Драго. В его рюкзаке полная фляга отличного виски. Он делает пару глотков, а остальное выливает на рану. В глазах темнеет, и он бы закричал, но от боли перехватывает дыхание. Он лежит и смотрит в черное небо. Кажется, он потерял сознание. Драконы не теряют сознание, но ведь и он больше не дракон. Он не одевается и не завязывает рану, лучше так, чем грязный бинт. Кожа срезана глубоко, заживать будет долго, и шрам останется уродливый. Но теперь, чтобы помнить, нужно лишь коснуться груди. Помнить, что он — человек.