Lonely King

Луи — кто угодно, но только не трус. Он не прячется от мира и не отрицает своих ошибок. Когда-то придя к выводу, что он — всего лишь человек, а люди — это всего лишь изменения в бесконечной цепи ДНК, Луи облегчил себе жизнь. Он осознал сию фундаментальную истину в столь юном возрасте. Это помогало справляться с тем фактом, что родители погибли в автокатастрофе, которая случилась за пару недель до того, как Луи должен был вернуться из своего путешествия. Почти годового путешествия. Он оставил за плечами все, что имел, и отправился на поиски приключений совершенно один, едва закончив школу. Это был жесткий, пугающий, но необходимый опыт. Конечно, родители этого не одобряли: они хотели, чтобы мальчик сразу поступил в университет, но в голове у «мальчика» было слишком много всего. Слишком много. Там были вещи, которые необходимо было разобрать по полочкам, такие как Гарри, например, и даже результаты экзаменов мало его волновали. Он уехал не для того, чтобы спрятаться, а для того, чтобы дать себе шанс подумать, перед тем, как ему придется столкнуться с препятствиями, уже приготовленными для него. Луи сидел на берегу реки в пригороде Мумбаи, в Индии, когда телефон зазвонил и на экране неярко высветилось имя его тети. «Тебе нужно вернуться домой.» «Я вернусь через три недели, я не буду…» «Луис. Твои родители попали в аварию. Мне жаль.» В тот момент все вокруг показалось слишком живым. Звуки вокруг были до боли громкими, и река около босых ступней казалась вдруг невероятно бурной: волны разбивались о берег, который едва сдерживал их. Он вернулся к сестрам; в дом, что был полон гнетущей, неуютной пустоты, напоминающей о семье. Но не к Гарри. Не к Зейну или Найлу, и даже не к Лиаму. Луи сошел с самолета и последовал дальше по бесконечно длинному белому коридору, в котором потные туристы толкали его из стороны с сторону. Он будто был не здесь, не чувствовал ничего: ни биения своего сердца, ни своего судорожного дыхания. Спокойствие наконец находит его, когда он сидит в доме своих родителей, опустив руки на колени, а Гарри прожигает в нем дыру глазами. Тетя Луи забрала девочек всего пару минут назад, восклицая, что Луи не следует взваливать на свои плечи ответственность за сестер в столь юные девятнадцать. Он хотел было возразить, но это же его тетя: настойчивая леди с неоспариваемым мнением. Более того, он не видел Гарри целую вечность. Год. Луи хочет, нет, Луи необходимо побыть с Гарри наедине, потому что есть вещи, которые дать может только Гарри: ленивые объятия, шепот милостей из песен, и если особенно повезет — разрешение поцеловать кудрявого в щечку. — Сможешь остаться на ночь сегодня? — бормочет Луи. Гарри выглядит так же прекрасно, как когда Луи уехал. Кажется, на руках зеленоглазого мальчика стало больше татуировок, какие-то крошечные бессмыслицы, их невозможно различить и вовсе. И еще кажется, глаза Гарри должны быть зеленее, будто кто-то разбрызгал в них золотую пыль. — Конечно. — Как ты? Повисает тишина. Гарри теребит свой кулон на серебряной цепочке. Когда-то это был бумажный самолетик, но сейчас это крест и цепь куда длиннее. Луи задается вопросом, что же это значит, но возможно здесь нет вообще какого-либо смысла. — Я хорошо, Луис. — спокойно отвечает Гарри. — Ты злишься на меня? — Луи шепчет, потому что не знает чего ожидать. Нет причин оправдываться. Луи оставил Гарри и мальчиков тоже, без каких-либо объяснений, без информации как с ним связаться, пока он стоит на паспортном контроле в очередной стране Азии, желая поскорее пересечь границу. — Почему я должен злиться? — Потому что я просто бросил тебя, ничего не сказав. Гарри опускает взгляд, кусает нижнюю губу, еще больше утопая в диване. — Тебе не нужно мне что-то объяснять. Я все понимаю, тебе нужно было уехать. — говорит Гарри. Когда он поднимает взгляд, глаза такие огромные, и такие честные. Луи ничего не отвечает. Он просто прожигает дыру в стене за Гарри. Эта холодность, дистанция между ними, заставляет Луи кричать. От него до Гарри не больше двух шагов, а кажется будто километры. Дороги, леса, города, озера и горы, которые продолжают разрастаться внутри. Луи все еще кажется, что он сидит около реки, там, за чертой Мумбаи, а Гарри — всего лишь тихий, еле заметный голосок в его голове. (Не то чтобы его не было там раньше) — Ты устал? — спрашивает Гарри. Луи трясет головой. Внутри теплеет все до самых кончиков пальцев, потому что Гарри говорит с ним, и есть что-то в этом низком голосе чарующее и завораживающее. — Ты можешь пойти принять душ, а я пока заварю чай. — произносит Гарри с небольшой нервозностью, плящущей по краям фразы. А Луи хочется забыть, что родители лежат в морге, как холодные, отвратительные бледные куклы на металлических столах. А еще сломать эти стены и заставить Гарри зацеловать его до нехватки воздуха. Только вот они некогда не были парой. «И вряд ли когда-то будем…» — думает Луи. Они друзья с того момента, как заметили друг друга на футбольном поле в парке неподалеку. Какие-то вещи не меняются. Дверь в ванную закрывается за Луи. Он не может перестать думать о Гарри, таком теплом и домашне—знакомом. Его запах повсюду, каждая вещь напоминает о его присутствии. Луи моргает, когда вода заливается в глаза, разжимает пальцы и пытается переиграть все, что случилось перед тем, как он уехал посмотреть на мир. Первым, что всплыло в голове голубоглазого, был момент, когда Луи объяснялся в своих чувствах. Это было так экспрессивно и ярко, что слушатель должен был вздрогнуть, будто он напуган и сломлен. Но Луи открылся, что любит. Гарри должен был улыбнуться — не нахмуриться. И сначала Луи не понял, почему же Гарри не обнял его, утыкаясь в шею, с восторгом и радостью. Уже потом, когда осознание накрыло его с головой, он сидел, будто парализованный. Реальность разбивалась на тысячи осколков. Гарри не влюблен в него, и даже если и была крохотная возможность, Гарри бы не был готов изменить что-то. И как выяснилось, Гарри не готов менять что-то ни для кого. Даже если это Луи — его лучший друг, которому он доверял безоговорочно свою жизнь. Луи хотел перемен, хотел сбежать и он сделал это. Один. Перемены начались, когда он сидел в самолете в Гонконг, понимая, что не Гарри с копной кудрей сидит на соседнем сидении, а пожилая женщина с блестящим красным кошелечком, аккуратно зажатым прямо между ее ног. Глубоко вздыхая, Луи прислоняется лбом к холодному кафелю в душевой. Он пытается не думать о том, какой же Гарри сложный и запутанный, пытается забыть все свои догадки о том, почему же Гарри не готов меняться, действовать, любить, почему Гарри не терпит важных разговоров, почему Гарри избегает всего, в чем есть хоть бледнейший оттенок серьезности. Ни одна из теорий все равно ничего не объясняет, так что мысли в голове Луи перестают прыгать в водовороте слов, большая часть которых даже не имеет смыла. Луи проводит пальцами по татуировке на ключицах, которая гласит: «Это то, что есть» и еще один вздох растворяется на губах. Приятно чистый и освежившийся после душа, Луи идет по коридору упорно избегая взглядом стен. На них фотографии его семьи. Он не готов к этому. Прошла неделя с тех пор, как он вернулся домой, но он не может найти сил заглянуть в новую реальность, в которой нет места его родителям. И это не потому что Луи боится, Луи не трус! Это потому, что он просто чувствует себя слабым, наполовину слепцом, а еще, он знает, что так бывает время от времени. Это нормально. Гарри сидит в постели Луи, скрестив ноги, в своих огромных руках он держит гитару. Он не поднимает глаз, когда Луи возвращается, просто слегка двигается, взъерошивает волосы и проводит по ним рукой, укладывая из набок. На прикроватном столике стоит только одна кружка чая, горячая, с клубящимся паром над ней. На кружке изображено солнышко и детским почерком написано «Фиби».  — Тебе сообщение пришло, — кротко говорит Гарри, не поднимая глаз от струн и нежно очерчивает их пальцами. Луи сваливает грязную одежду, что он принес, в кучу на полу и берет телефон.

«Мистер Коуэлл заедет завтра в 11. Нам необходимо поговорить о твоем наследстве. Добрых снов, малыш. — Тетушка.»

Наследство. Луи заботит только одно: Почему Мистер Коуэлл просто не отправит ему письмо? Неужели встреча настолько необходима? Голубоглазый фыркает. Адвокаты — они и есть адвокаты, вероятно Коуэлл собирается содрать с Луи сорок фунтов лишь за один час встречи. Но Луи тут же забывает и о наследстве, и об алчных адвокатах, как только слышит неожиданный звон струн под пальцами Гарри. В этот момент Луи перестает дышать. Он так давно не слышал игру кудрявого, и, оказывается, так скучал по плавным переливам мелодий, которые Гарри всегда играет. This is my excavation and today is kumran/ Это мои раскопки на Кумране* Everything that happens from now on/ Все, что происходит с этого момента This is pouring rain/ Это проливной дождь, This is paralyzed/ Это парализовано Голос Гарри тихий, чуть с хрипотцой. Он поет неторопливо, гармонируя с простой, льющейся из гитары мелодией. Луи тихо проскальзывает к кровати и усаживается рядом, с той стороны, где рука держит гитару, рядом с грифом. И ему немножечко наплевать, если это - то, чего Гарри не хочет — близость; потому что Луи необходимо быть ближе. И кажется сейчас ему необходима эта близость больше, чем когда-либо прежде. This is not the sound of a new man or crispy realization/ Это не звук нового человека или нетрезвого восприятия It's the sound of the unlocking and the lift away/ Это звук свободы и полета прочь Your love will be/ Твоя любовь будет Safe with me/ В безопасности со мной Гарри заканчивает петь, а затем и играть. Мелодия затухает. Глаза Луи опущены, взгляд устремлен вниз, но от него не укрывается, что Гарри в одних только черных боксерах и футболке темно-зеленого цвета. Гарри откладывает гитару в сторону, аккуратно, не задевая при этом голубоглазого мальчика, который крепко обнимает кудрявого за талию. Гарри ложится на спину, Луи опускается следом, ни на секунду не ослабляя своей хватки. Луис наслаждается теплом Гарри, впитывает его, словно ест мед. А когда вдруг большой палец Гарри оказывается на мягкой щечке Луи, у последнего по телу снова и снова бегут мурашки. — Я скучал по тебе — Луи говорит это, потому что просто, черт возьми, не может удержаться. — Я тоже, Лу. И все внутри Луи сгорает от того, что он слышит, как просто с языка Гарри скатилось это прозвище. Так хорошо. Сразу в голову начинают лезть приятные мысли о том, что они могут вернуть все, как было, что у них может быть еще шанс, что они смогут со всем разобраться. ________________________________________________________________________ Кумран - местность на сухом плато, примерно в полутора километрах от северо-западного побережья Мертвого моря, на западном берегу реки Иордан.