le nouveau Sherlock

Образцы отправь в Бартс. Не срочно. Кончилась хлоруксусная кислота. – ШХ Джон смотрел на экран телефона секунд десять, в голове всплыло слово «гербицид». Он усмехнулся: а чего он ожидал? Сообщения от Гарри, в самом деле? В полшестого утра? Бартс... Сколько же лет назад он его закончил? В Афганистане не существовало ничего, кроме «сегодня» и «когда-то». В «сегодня» были жар, беспощадное солнце, песок, кровь, выстрелы, засады, партизанская война. А в «когда-то» – длинные коридоры, деревянные двери, химические запахи, конспекты, стерильные операционные. Если старик Хиггс ещё жив, ищи в его лаборатории в запертом железном шкафу. – ДВ По крайней мере, именно оттуда они с Тэрри таскали реактивы для дипломного проекта на пятом курсе. *** Джон не ожидал ответа, хотя его позабавило подобное невероятное совпадение. Под пулями волей-неволей становишься фаталистом и начинаешь верить в знаки свыше. Когда живёшь на границе со смертью, даже ошибка в единственной цифре при наборе номера вполне может считаться судьбоносной. Потому он всё-таки написал Гарри. Когда он добрался до мобильника в следующий раз, прошло уже чуть больше тридцати часов. Работаешь врачом в горячей точке – забудь об армейском распорядке. Однако боль в мышцах приносила скорее радость, означала, что он не зря находился в этом аду. Спасибо. – ШХ Улыбка растянула сухие губы. Джона часто благодарили за спасённую жизнь или проклинали за это же, но тут было иначе. Работу хирургом он воспринимал уже как награду за нелёгкую жизнь в пустыне под палящим солнцем. Когда ребята впервые открывали глаза, возвращаясь едва ли не с того света, когда их состояние стабилизировалось после изматывающей неизвестности, он уже был счастлив. Но почему-то именно эта смска затронула совсем иное в его душе, нечто, давно списанное в «когда-то», в дожди Лондона, в мирный смех, в шелест листвы в Риджентс парке. И Джону вдруг безумно захотелось туда, вдохнуть влажный воздух и не закашляться от пыли, побыть «гражданским», поболтать о чём-нибудь или ни о чём. Он упал на свою узкую койку. Не за что. Я Джон. – ДВ Через четыре часа его разбудила сирена. *** Следующие несколько дней пролетели, словно в дымке. Талибы напали на колонну машин снабжения – в результате пострадали все. Судя по количеству раненых, бой оказался тяжёлым для обеих сторон, и только после Джон узнал, насколько недооценил численность противника их командир. Честно, чувствовал Джон себя отвратительно, хотя точно знал, что всех не спасти. Ему пришлось сделать трудный выбор. Одного человека обречь на смерть, а за жизнь другого сражаться три часа. Он не был уверен, что победил, только время покажет. Никто не винил его, но ему хватало собственной желчи, отравляющей его сон. Ты спас жизнь. – ШХ Доставлено два дня назад. Джон сжал пальцы вокруг телефона, послышался жалобный треск. Кого-то он спас, кого-то убил. Иногда Джон спрашивал себя, скольких ему надо убить, чтобы сойти тут с ума, но подобные мысли радости не прибавляли, и он гнал их прочь. Ты врач? – ДВ Нет. – ШХ Мгновенный ответ. Как будто его собеседник ожидал вопроса. Джон так предсказуем? Он выключил телефон, перевернулся на спину и закинул руки за голову. Сна не было ни в одном глазу. Он смотрел в потолок и не замечал на своих висках мокрые дорожки, сбегающие в короткие светлые волосы. *** Пять пропущенных вызовов от матери и три сообщения. Гарри всё так же хранила молчание, скорее всего, попросту удалила его смску. Джон вздохнул и в первую очередь написал Эмилии Ватсон. Без него ей было тяжело, но с выбором сына она не спорила, за что он был бесконечно благодарен. Она и не понимала, а Джону иногда очень хотелось молчать. «Всё в порядке, жара стоит уже семнадцатое тысячелетие». Отправлено. Теперь входящие. «У миссис Чепл гастрит» и «Гарри собралась жениться». Джон моргнул и вновь уставился на второе сообщение. Зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов. Буквы остались на месте, чёрные на зелёном фоне. Наверное, он был рад за неё. Они никогда особо не ладили, но сестра есть сестра. Короткое «Поздравляю» будет стёрто, как и все его предыдущие сообщения. Я консультирующий детектив. Имя - Шерлок Холмс. - ШХ Кто? Джон быстро перебрал в уме все звания и должности в военной полиции, Скотлэнд Ярде, Министерстве внутренних дел, которые только смог вспомнить. Ничего не вышло, подобной профессии он не знал. Хотя Афганистан доказывал ему раз за разом, о сколь многом он не имел даже представления. Сегодня он ходил с боевой группой на маршрут. За стенами базы всегда было опасно, однако при такой активности талибов в регионе они ступили на почти самоубийственную территорию. Они искали пропавший восемь часов назад патруль, и медицинская помощь оказалась бы необходимой при наличии выживших. То, что они нашли, в помощи не нуждалось вообще. Джон вздрогнул. И что это значит? - ДВ Редкое имя у его собеседника. Вымышленное? Джон вдруг подумал, что его это не волнует. Как не волнует ни цвет глаз, ни возраст Шерлока. Носит он костюм с модельными туфлями или джинсы с кедами, предпочитает китайскую кухню или итальянскую. Это значит, что когда полиция заходит в тупик, что бывает всегда, они обращаются ко мне. - ШХ Самонадеянно. Уверенно. Джон улыбнулся. Боже, как давно он просто не улыбался? Память услужливо подсказала: с последнего сообщения. Улыбка стала шире. Стало быть, частный детектив? - ДВ Нет, Джон, консультирующий. Я изобрёл эту профессию. - ШХ Тут Джон открыто рассмеялся. Видимо, если мир не даёт Шерлоку Холмсу желаемого, Шерлок Холмс сам это создаёт. *** Следующие дни выдались удивительно тихими. Джон менял пациентам повязки, промывал заживающие раны. У него появилось время посидеть с ребятами вечером за картами и потрепаться об оружии, сексе и машинах. Все мужские разговоры вращались вокруг этих трёх китов, особенно в армии. Слишком истончились негласные законы социума. Единственный в мире? – ДВ А я военный врач. – ДВ Смотрел нового Бонда? Крэйг крут. – ДВ Шерлок не отвечал, и скоро Джон поймал себя на мысли, что скучает по его редким сообщениям. Странно. Он не привязывался к людям, хотя доверял им: сослуживцам, сокурсникам, одноклассникам. Он не испытывал недостатка ни в женском, ни в мужском внимании, любил проводить время в приятной компании, его характер притягивал собеседников, беззлобное чувство юмора располагало к общению. И всё это он мог бросить ради интересной книги, или поездки к старому пациенту в Дувр, у которого «тут что-то кольнуло»... или боевых действий на другом конце света. С Шерлоком отчего-то всё пошло по-другому. Каждое его слово имело единственный смысл, каждая фраза несла чёткую информацию. Он бы не стал болтать попусту, предпочёл бы промолчать. Джон знал подобный тип людей, их молчание вырастало из работы мысли. Видимо, Шерлок Холмс был выдающимся человеком. Как в Кандагаре? – ШХ Да, явно, выдающимся. Думаю, бывало и лучше. – ДВ *** Сдаюсь. Как ты догадался про Кандагар? – ДВ Джон улыбнулся и отложил телефон. Он двое суток честно пытался делать вид, что его не интересует, откуда почти незнакомый человек узнал о Кандагаре. Любопытство пересилило. Ведь мог он быть в Ираке? Ему это казалось более вероятным, количество британских военнослужащих в Афганистане составляло всего около десяти тысяч человек – в пять раз меньше, чем в Ираке. Они ждали команду на взлет, но Джон не выдержал и всё-таки написал Шерлоку. – Привет, док, – пробасил у него над ухом Чарли. Джон повернулся к нему. – Я присяду? Чарли был пилотом вертолёта и славным малым. Родители воспитывали его в строгости, он не умел расслабляться, даже в армии сохраняя некоторые манеры. К примеру, спрашивал разрешения присоединиться к сидящим в общей столовой. – Конечно, садись! Чарли тяжело опустился на соседний стул. Он смотрел куда угодно, только не на Джона. О нет, только не снова. Улыбка стекла с тонких губ. Чёрт! – Слушай... мммм... В общем, я хотел спросить, ну, знаешь, у меня всё ещё нога болит по ночам, и... Телефон тихо звякнул. Чарли подсел на анальгетики ещё до того, как Джона перевели на эту базу. Видимо, кто-то свой из-под полы приторговывал лекарствами, или местные кроме героина и гашиша снабжали особо рисковых ребят ещё и этим. Ответ Джона был известен всем, но некоторые, видимо, это игнорировали. – Нет, Чарли, прости. – А. Хорошо. Ясно. Джон забрал телефон и пошёл к себе. Хорошее настроение исчезло, как заползает под камень змея в полуденный зной. Я никогда не гадаю, я вычислил по времени твоих ответов. – ШХ Он уже должен был привыкнуть к наркомании в армии, дыханию смерти в затылок, липкому воздуху, жаре. И он не должен был наслаждаться вылазками за стены базы с автоматом наперевес, уколами адреналина, предвкушением боя. И, тем более, тем, как приятно щекотало его язык имя «Шерлок». *** Относительное затишье продолжалось три недели, и за это время общение с Шерлоком изменилось лишь в одном направлении: его стало больше. В отличие от денег на счету Джона. Однако остановиться он уже не мог. Он задавал вопросы. Он завёл блокнот, когда в телефоне кончилась память, и переписывал туда все сообщения. Да, он сентиментален. Да, он увлёкся. Скоро Джон начал добавлять к некоторым репликам нового друга – именно друга – пометки и замечания. Он пытался разгадать этого невероятного человека, понять его. Отчасти, он им восхищался. Эмоциональная вовлечённость мешает построению логичных заключений. – ШХ То есть ты считаешь эмоции дефектом? – ДВ Нет. Помехой. – ШХ Как-то Джон уговорил майора дать ему доступ к компьютеру со спутниковым интернетом, чтобы отправить Гарри письмо с поздравлениями, и, в первую очередь, он в поисковике ввёл имя «Шерлок Холмс». Результаты поразили: сайт с исследованиями и статьями Шерлока, заметки в газетах о «частном детективе, оказывающем помощь лондонской полиции». Времени для изучения всех материалов у Джона не было, но он нашёл неплохую фотографию без охотничьей шляпы и распечатал её. Отличная шляпа. – ДВ Понравился мой сайт? – ШХ О боже, да! Ты вправду можешь «прочитать» любого, бросив на него короткий взгляд? – ДВ Да. Большая часть людей того не стоит. – ШХ Джону вдруг захотелось стать достойным взгляда этого гения, а в исключительности Шерлока сомнений у него давно не было. И всё же больше всего в смсках друга Джону нравился Лондон. Опасный и тёмный, он напоминал Афганистан. Как же Джон любил Лондон, как же он скучал по нему! *** И как твоя девушка относится к твоей работе? – ДВ Джон лежал на койке и дочитывал потрёпанную книгу. Простой детективчик с сюжетом, завязанным на психологии, бесполезных жертвах и любовной линии между женой убитого и инспектором полиции. Вечерняя переписка вошла в распорядок военного доктора как обязательная составляющая неплохого дня. Не моя сфера. – ШХ Джон задумчиво наклонил голову. Он вынужден был признать: ничего неожиданного. Увлечённый своей работой до одержимости, считающий эмоции помехой детектив вряд ли тратил силы на поддержание отношений с женщинами. С другой стороны... Джон посмотрел на фотографию, которую использовал вместо закладки. Бледная кожа, непослушные чёрные волосы, яркие глаза. Шерлок обладал странной привлекательностью, ценители точно должны были найтись. Парень? Это сейчас нормально, кстати. – ДВ Знаю. Нет. – ШХ Вот как. В жизни Джона, особенно в студенческие годы, было множество девушек. Разумеется, он экспериментировал. И пришёл к выводу, что мужчины его не интересуют. Так что странное тепло где-то внизу живота оказалось внезапным. Джон решил пока его проигнорировать. Значит, ты одинок, как и я. – ДВ *** Застывшее было время понеслось вскачь той ночью, когда талибы всё-таки стянули на юг силы и захватили Муса-Калу. Последующие недели превратились в смазанный калейдоскоп. Город вскоре вновь перешёл под контроль НАТО, но набеги пакистанских наёмников участились катастрофически. Ко всему прибавился ещё и политический фактор: командование операциями в Афганистане переходило от американцев к британцам и обратно. Правая рука не ведала, что творила левая. Потери в регионе также возросли, бывали дни, когда приезжали грузовики, полные раненых солдат. Джон от усталости валился с ног, спал по пять часов в сутки, а то и меньше. Не хватало медикаментов. Местное население теряло доверие к союзным войскам из-за пропаганды. Скучно. – ШХ У Джона были силы только на то, чтобы сбросить куртку на стул и упасть на покрывало. Он был благодарен за одно слово. Он радовался бытовой жалобе. Он представлял уютный кожаный диван, почему-то зелёный, и развалившегося на нём раздражённого бездействием детектива. Спасибо. – ДВ Шерлок напоминал ему, что где-то есть другая жизнь, в которой бывает и скучно, и дождливо. Там можно злиться на медленную работу почты, думать, что приготовить на ужин, или осталось ли молоко в холодильнике, не кончился ли джем. Такого в жизни Джона уже не существовало. *** В комнате отдыха на базе стоял телевизор. Показывали по нему либо новости, либо боевики. Джон редко сюда заходил, но сегодня его будто высшие силы притащили. Он вошёл, осмотрелся. Ребята смотрели BBC Onе, выпуск новостей только начался. Первый репортаж выдался на удивление скучным: говорили про Афганистан. Он уже собирался было уйти, однако знакомое имя приковало к месту. – Герой Рейхенбаха, знаменитый сыщик Шерлок Холмс, – тараторила журналистка, – сегодня выступает экспертом в деле против человека, совершившего преступление века, Джеймса Мориарти. Самый громкий судебный процесс этого десятилетия начнётся через двадцать минут в здании суда позади меня. Видеоряд сменился, Джон смотрел, словно завороженный. Шерлок в галерее рядом с похищенной и чудом найденной картиной, Шерлок около воссоединившейся семьи, Шерлок, поймавший знаменитого преступника. Оказывается, у него волосы цвета горького тёмного шоколада, а взгляд даже более колючий, чем на той фотографии. У него музыкальные пальцы. У него резкие, порывистые движения. И выражение его лица, когда ему дарят что-то бесполезное, уморительно. Удачи. Я с тобой. – ДВ Джон не сомневался в детективе, однако ответ прочитать не смог. Снова попавший в засаду патруль. Если он доживёт до окончания срока действия контракта – к чёрту продление. Ему надоели жара, талибы и война за контроль над поставками героина. Он отдал свой долг Короне. Три месяца – и он возвращается в Лондон. Он не ожидал вернуться через два с простреленным плечом и психосоматической хромотой. *** Ещё лёжа в больнице, Джон понял, насколько изменилась его жизнь. Военная пенсия и Лондон? Вряд ли. Тремор рук? Адреналиновая зависимость. Работа хирургом? Не смешите. Война отпустила его живым, забрав причитающееся. Но хуже всего были люди и та жалость, с которой на него теперь смотрели врачи, прохожие, даже его психотерапевт. Инвалидом он отказывался себя считать. Гарри разводилась; она вновь лечилась в клинике, разумеется, безрезультатно. Эмилия Ватсон после его отъезда поселилась в просторной однокомнатной квартирке. Джон провёл некоторое время у неё, но жить с матерью в тридцать три года ему не хотелось. В поисках объявлений о сдаче жилья он как-то купил газету и отправился в Риджентс парк. Хорошо, что он успел сесть на скамью прежде, чем раскрыл её. "Самоубийство лже-детектива!" Кровь отлила от его лица. Он достал старый телефон и включил его. Через несколько секунд привычно звякнуло извещение о входящем сообщении. Прощай, Джон. – ШХ Джон бездумно смотрел на маленький экран. – Шерлок... Не сложилось. Джон хотел его увидеть, рассказать ему о сотнях бесполезных вещей, пусть Шерлока это бы раздражало неимоверно. Джон хотел пожать ему руку, обнять в благодарность за ту вторую жизнь, что внезапно расцвела у него в Афганистане по воле случая и ошибки в одной цифре телефонного номера. Джон хотел... Теперь это было неважно. Не сложилось. Он отложил газету и пошёл на Бейкер стрит. Шерлок как-то написал, что снимал там квартиру и искал соседа. Конечно, его могли не пустить на порог, но попытаться стоило. Наверное, выглядел Джон неважно. Когда он постучал, дверь открыла женщина в возрасте, он уже подумывал извиниться и уйти: кто он был Шерлоку, в конце концов. Она грустно улыбнулась и пригласила его внутрь. Уже сидя на кухне, Джон вдруг заметил, что у него всё лицо мокрое. А ведь они с Шерлоком не были даже лично знакомы. Миссис Хадсон говорила долго, а Джон слушал её и медленно пил крепкий горячий чай. *** Она разрешила ему остаться на несколько дней, чтобы помочь ей разобраться с вещами Шерлока. Стоило Джону следующим утром ступить в гостиную, как на него набросились запахи и видения: захламлённая химическим оборудованием кухня, бумажки с размашистым элегантным почерком под колбами, чашками, баночками; мягкий кожаный диван, не зелёный, а коричневый, стопки газет на столике перед ним; пюпитр у окна, скрипка в отрытом футляре. И всюду записи, фотографии, формулы, цифры, книги, неоплаченные счета. А Джон стоял и почти видел, как носится по этой комнате худой высокий мужчина в приступе скуки, как он стоит у окна, и смычок скользит по струнам, как он склоняется над микроскопом. – А ты, должно быть, Том. Ну, здравствуй, Том, – прохрипел Джон черепу на каминной полке. Ему показалось, череп обрадовался новому собеседнику. Джон кривовато улыбнулся и достал из пустой глазницы сигарету. Джон складывал личные вещи человека, которого ни разу не видел, в коробки и ощущал глухую пустоту в сердце. Что-то он просил оставить себе, то, что было почему-то важным. Ноутбук, выключенный мобильный телефон, скрипку, череп. В расчищенной к вечеру комнате эти вещи заняли почётные места. Подошла очередь ванны. *** Разумеется, Джон переехал на Бейкер стрит. Он не знал зачем. Он занял спальню Шерлока, откуда прежде вынес все его вещи и передал водителю странной чёрной машины с тонированными стёклами. "Его брат. Они не очень-то ладили", – шепнула миссис Хадсон. Он устроился на работу в больницу неподалёку. Попытка завести хоть какие-то отношения с девушкой через месяц после переселения провалилась с треском. Мира слишком много говорила. Джон продолжал читать заметки Шерлока, которые оставил себе, о тех или иных делах, и восхищение мышлением гения только росло. Блокнот, куда он когда-то переписал их сообщения в Афганистане, всегда лежал во внутреннем кармане куртки. Четыре месяца спустя наступило Рождество, и они с миссис Хадсон скромно отпраздновали его вместе. За окном валил снег, и Джон думал, как бы снежники смотрелись в тёмных волосах детектива. Его домовладелица ушла спать, а он медленно поднялся наверх, задавая себе одни и те же вопросы. Почему он остался? Что он здесь делает? Камин в комнате уже прогорел, и что-то неуловимо изменилось. Джон даже не успел понять, что же именно, когда у него из-за спины донеслось требовательное: – Джон, куда ты дел мои сигареты? Джон резко обернулся – из кухни вышел Шерлок. Джон хихикнул. Это было глупо. Это было совершенно по-детски. Это было абсолютно прекрасно.