hostage;

      Юнги переступает порог квартиры и чувствует. Мурашки сбиваются в маленькие стада и орут что-то о надвигающемся пиздеце. Он медленно раздевается, будто боясь пройти глубже в квартиру. Но все же кеды сняты, куртка повешена на вешалку, и деваться некуда. На улице раннее утро и жутко холодно, так что бежать из квартиры обратно — не выход. Неведомая сила тянет его на кухню, хотя по идее, все, чего хочет организм, это откинуться на кровать и проспать неделю. Надежда, что Тэхен спит, пропадает, как только открывается дверь на кухню. Вот оно. Все-таки прожив с этим упырем полгода, Юнги начал определять пиздец на расстоянии.       Тэхен сидит за столом, закинув ногу на ногу и манерно оттопырив мизинчик, попивает чай из кружки. Все бы ничего. Только вот суббота. Шесть утра. И мразотная ухмылочка на лице соседа.       Ну конечно. Пак уже стопроцентно доложил все лучшей подруженьке. А скотина даже не пожалела своего выходного, чтобы встретить Мина со своей довольной рожей.       Юнги не сдерживает судорожного выдоха, наполненного вселенской скорбью.       — Только открой рот. Твой язык окажется у тебя в жопе, — Юнги минует сверлящий взгляд рыжего и идет заваривать себе кофе.       Но Тэхен не был бы Тэхеном, если бы угрозы Юнги хоть как-то на него влияли.       — А когда твой окажется в Чиминьей?       Занавес.       Инстинкт самосохранения является ведущим практически у всех людей. Но Тэхен не человек. А редкостное мудло.       Тонкие бледные пальцы сжимаются вокруг тэхеновского горла, стремясь прервать его никчемную (по мнению Юнги) жизнь. Тэхен закатывает глаза, пытаясь перестать ржать и пробуя вдохнуть, издавая непонятные природе звуки. Вцепляется руками в руки старшего, пытаясь спастись из железной хватки. Но Юнги непреклонен. В его мозгу одна мысль — спасти оставшиеся нервные клетки, посредством убийства главной причины их ежедневной гибели. Тэхен хрипит что-то похожее на «я слишком молод, чтобы умирать» и наконец разжимает пальцы смерть несущего. Мин напоследок награждает его тяжелым, как утро понедельника, взглядом и отходит в сторону.       — А если бы я умер? — хрипит рыжий, смотря на хена взглядом глубоко обиженного, и потирает пальцами шею.       — Я бы был самым счастливым человеком на земле. Но тебя же хер убьешь, — Мин отвлекается на приготовление кофе и медленно остывает.       Если хорошенечко вспомнить, то шутки Тэхена начались с того момента, как Юнги узнал, что тот гей. А узнал он об этом сразу, как только Ким переступил порог его квартиры со словами «я гей». Очень по-тэхеновски. И все эти полгода на все его тупые шутки Юнги было абсолютно все равно, он почти перестал обращать на них внимание. На дураков не обижаются. Ну, и что изменилось теперь? Все началось с того эпического предательства и восстания близкого сердцу органа. Может быть это породило психическую травму? Может быть то, что бесит это…горькая правда?       Да не, херня.       Ну какой из Юнги пидор.       Вы что.       А внутренний голос вещал голосом Тэхена.       «Очень даже хороший».       — А ну заткнулся, — рыкнул Мин, крепче сжимая руками кружку.       — Я молчал так-то, — Тэхен вжался в стул, боясь (наконец-то) снова нарваться на праведный гнев соседа.       — Тебе идет, — хен снова огрызается, забивает на кофе и собирается с кухни свалить. А то тут и до кровопролития недалеко.       В Тэхене внезапно просыпается человечность, а хена становится жалко. Все-таки это Тэхен такой классный, любит себя хорошего таким, какой он есть. А Юнги сложно примириться с новой стороной себя. Бедняжечка.       — Хен, может нам нормально поговорить? Я выслушаю тебя, — голосок нежный, глазенки добрые.       Юнги, не поворачиваясь, многозначительно показывает Тэхену средний палец и уходит спать.       Надежда, что он сможет уснуть, еще жива. ***       Юнги резко раскрывает глаза. Тело покрывает липкий холодный пот, глаза щурятся от яркого солнечного света, бьющего через не закрытое шторами окно. Воспоминания о жутком кошмаре всплывают в сонном сознании… — Оппа, ты сегодня такой красивый. Юнги сидит на стуле, чувствуя, что его руки связаны. Тонкая женская рука с красивыми длинными пальцами проводит по груди блондина, ведет выше, касается шеи.       Юнги тяжело сглатывает, зажмуривается, пытаясь прогнать воспоминания. — Ты же подаришь мне свой поцелуй? Голос нежный, ласковый. Руки незнакомки забираются в ворот футболки, слегка царапают ключицы. Она наклоняется ниже, касается губами уха, захватывает зубами мочку. Юнги чувствует нарастающее возбуждение.       Блондин зарывается лицом в подушку и тихо воет. Со спины Юнги обхватывает вторая пара рук. Касается пресса, тянется рукой к ремню, забираясь кончиками пальцев под кромку джинс. — Сегодня ты будешь нашим. Смутно знакомый низкий и глубокий голос.       Мин кусает зубами подушку и поглубже зарывается в одеяло. Юнги пытается разглядеть девушку, что уже забралась на его колени, и понимает, что ее лицо так знакомо… Его щеки касаются ее пальцы, только теперь они не кажутся такими как раньше. Теперь это коротенькие милые пальчики… Какого черта? — Давай, Чиминни, он целиком твой. Губ Юнги касаются пухлые губы Пак Чимина.       — Сука, Тэхен, гори в аду!       Дверь в комнату распахивается, являя счастливого Тэхена. Тот как раз занес руку, чтобы постучать в дверь и позвать хена на завтрак. Хосоку вчера пришлось уехать домой, поэтому они с хеном остались дома одни, чем и собирался воспользоваться Тэхен. Потому что жизненно важный разговор откладывать нельзя. А тут такие крики с утра пораньше. Это же судьба!       — Что такое, хен? Мокрые сны с моим участием? Спустя пару секунд ему в лицо прилетает подушкой.       — Я так тебя ненавижу. Ты разрушил мою жизнь, чудовище, — старший кидает вторую подушку с такой силой, что будь она чем-то потяжелее, лицо рыжего точно пострадало бы.       Юнги выглядел настолько отчаявшимся, что голубое сердце Тэхена снова встрепенулось. Видимо, жизненно важный разговор необходимо провести прямо сейчас. Иначе психика старшего совсем зачахнет, а кого Тэхен тогда будет бесить своими шуточками? Такого допустить нельзя.       — Эй, ну, что случилось-то?       — Уйди с глаз моих, — старший накрылся одеялом с головой, показывая всю степень своего нежелания видеть соседа. Может быть ему и нужно было поговорить, но это же неугомонный Ким. Все вывернет по-своему и от своих мразотных комментариев не удержится.       Но Тэхен все же аккуратно присаживается на край хеновской кровати, боясь, что у того в запасе окажется еще одна подушка, или что потяжелее.       — Может, все-таки поговорим? Может быть мне даже немного совестно видеть тебя таким? Может быть, я понял, что был не прав?       Светлая макушка высовывается из-под одеяла, недоверчиво окидывая Тэхена взглядом.       — Ой ли?       Ким заливается смехом и откидывается на спину, кладя голову на скрытые под одеялом ноги Юнги.       — Конечно же нет. Я просто хочу помочь тебе принять свою разноцветную сторону.       Блондин дергает ногой, заезжая ей по рыжей макушке. На что Тэхен начинает только громче ржать. Он, конечно, хочет помочь, но все же, хен такой смешной, когда бесится.       — Ладно-ладно, давай начистоту, — рыжий перекатывается с чужих ног и садится ближе к Юнги. — Тебе нравится Чимин? — рыжий поигрывает бровями, толкая блондина в плечо.       — Ты долбоеб?       — Да что долбоеб-то сразу. Ты, между прочим, Чимину правда нравишься.       — Нет, ну, а я что? Я не гей! — Юнги окончательно скидывает одеяло, садясь в кровати. — Я разве виноват в том, что он в меня втрескался?       — Конечно виноват! Тебя заставляли с ним целоваться?       — Он сказал, что отвалит, если не понравится!       — И ты поверил? — бровь Тэхена многозначительно приподнялась. — Ну ты олень. Вот был бы ты таким гомофобом, каким хочешь казаться, всек бы ему по первое число и гордо удалился. Но ты повелся. И тебе понравилось.       Юнги от возмущения покраснел, надулся и, казалось, сейчас его разорвет, разметав ошметками по стенам.       — Да кто сказал, что мне понравилось?!       Чимин сказал, кто же еще. Да только вот смысл спорить, если правда понравилось. Хоть он и представлял девушку, но факт остается фактом. Но сказать Тэхену об этом? Признаться? Ни в жизни!       — Ой, ладно-ладно, не пепели. Значит так. Если ты весь такой неприступный, не разбивай нашему Чиминни сердце. Поговори с ним, объясни, мол «ты слишком хорош для меня, я неблагодарная скотина» и так далее. Но не надо давать парню надежду. А иначе, хен, — Тэхен угрожающе сузил глаза, — я натравлю на тебя Хосока.       И пошло ухмыльнулся.       Юнги умный. Юнги знает, что Хосок теперь на коротком поводке у Тэхена и лижет ему пяточки. Юнги догадывается, что если Тэхен решит использовать Хосока в наказание, тот с радостью блондина нагнет. Юнги под Хосока не хочется.       Тэхен меняет выражение лица на более доброжелательное и встает с хеновской кровати, сладко потягиваясь.       — Я там блинчиков напек. Так что поднимайся и пошли завтракать.       Он выходит из комнаты, оставляя Юнги одного.       А Юнги задумывается и решает, что Тэхен прав, и пускать сопли, жалея себя, совсем не выход. Но как только он закрывает глаза, на обратной стороне век всплывает сидящий на его коленях Пак Чимин.       И все-таки ему нравится.