Единая Сила: колесо судьбы

"Две части одной вселенной, одного мира, как день и ночь. Две половины одной души, как свет и тьма, неразделимы. Одна, что совершает зло, и вторая, что вечно дарит благо, сойдутся вновь"… — тут его рука дрогнула, и из нее выпало перо, которым он тщательно выводил эти строки.  — Пришел все-таки. Ну что ж. Ты сам сделал свой выбор…. Тьма сгущалась, постепенно обволакивая маленькую отчужденную деревушку, на Востоке от всех поселений. Птицы и вся живность давным-давно смолкла, и ничего хорошего не предвещающая тишина будто обрушилась на дома. Ни порыва и свиста упрямого ветра, ни даже шелеста листвы, стояла глухая тишина. Луна взошла над темной скалой, но даже е свет не мог прошить первозданную тьму. Старый дом, недавно покрашенный новой мастикой, стоял на окраине поселения. Свеча, единственная освещавшая небольшую комнатушку, горела плавным пламенем, бросая тени на стены. В деревню вошли фигуры в мантиях. Они были слишком высокими для людей, слишком крупными, а души были слишком черными. Группа темных иноземцев медленно продвигалась по главной дороге, петляя между домами, в которых уже все улеглись спать. Каждый из них думал о своем, но в тоже время их мысли были едиными. Каждый из них был сам по себе, но в то же время дополнял другого: вместе они были одним целым. Они несли за собой что-то темное, что-то зловещее. Насколько может быть исковеркана человеческая душа, настолько они и прокляты. Почему? Потому что каждый из них хотел мести. Хотел отомстить белому свету за отнятое счастье, за отнятую жизнь и любовь, здоровье. Примарх Тэдионус сидел за столом, подперев подбородок правой рукой. Перо, которое только что скользило по книжному пергаменту, лежало на полу, и никто не собирался его поднимать. Мужчина старого закала, его голову давно покрыла старческая седина, просто сидел на стуле, уставившись в одну точку. Такова твоя воля, да, Всевидящая? Мое время истекло…. Ответь же мне на вопрос: почему ты дала мне озарение? Какова цель твоя, высшая? Отдать эту правду выжившему из ума демону, который изжился уже испокон веков? Ответом служило лишь пламя свечи, слегка полыхнувшее от порыва ветерка. Извини, я слишком стар, стал, слишком много сомнений, слишком много воспоминаний преследуют меня. Гложут. Режут. Наверное, все же будет лучше, если я отправлюсь на покой. А книга? Да черт с ней, пусть берет. Это высшая магия, подвластная одной тебе, и никому больше. Он на перевод одной страницы больше времени, чем я живу на свете белом. Дак пусть же мучается, чужеяд, вечно наживается на чужом добре. Дак пусть он проклят будет всякий раз, когда извращает первозданное добро, когда очерняет души светлых, делая их падшими. Что же мне с ним делать-то, Создательница? Проблем доставляет немало, вечно путается в ногах, камни подставляет, древний шатун…. И ведь главное, преследует… Точно. Не меня преследует, а цель, понятную лишь ему. Давно рыскает, давно ищет, и найти не может. Что же это, черт подери, такое? Что-то сильное, могущественное? То, что дает силу, то, что дает власть? Или возвращает мертвых из иного времени? Что за черт лезет ко мне в голову, старый брухан? Нет такой силы, что возвращала бы усопших к жизни. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. От глубоких помыслов его отвлек странный звук: как будто кто-то двигал старый скрипучий шкаф. Он обернулся, и увидел как дряхлый шкаф, стоящий лишь на трех ножках, заходил ходуном. Оттуда вывалилась лишь один фолиант, в темно-синем кожаном переплете. Вековая пыль покрывала ее слегка ветхий переплет, а также форзацы. Примарх улыбнулся: — Все-таки не оставила без внимания старого дурака, спасибо на этом. Он прокашлялся, и только потом встал, чтобы поднять книгу, знак данный свыше. Книга раскрылась сама на нужной странице, что порадовало очень старца. Он двинулся обратно к столу, но тут книга просто вылетела из его рук и опустилась на деревянную столешницу. Тедиониус с любопытством наблюдал за самостоятельной книгой, слегка наклонив голову. Но спустя пять минут он понял, что это проигрышное дело. Книга молчала, как и молчали ее девственно чистые страницы. Что же — вздохнул он: - На то, воля твоя Великая Матерь. Он поднял свой перо, так и лежавшее на полу, и широким шагом дошел до стула, на котором сидел весь вечер. Положил перо на стол, и сев, опустил голову на руки тут же уснул. Проснулся он неизвестно через сколько времени, от глубокого женского голоса, который пропитывал всю душу, проникал в каждый уголок сознания, и грел сердце: — Проснись старец, и пой вместе со мной Песнь Мира. Голова его поднялась, и он увидел необыкновенное явление, такое, что его глаза расширились от удивления, а сам он будто бы язык проглотил. Великая Матерь Мира — прошептал он и тут же вскочил, склоняя голову перед Создательницей. Открой душу свою, позволь Песни быть услышанной — прозвучал ее голос. Давно разучился этот Мир слышать Песнь, вкушать ее и петь вместе с ней — покачал головой Тедиониус — С тех пор как начал изменяться. Не прав ты, Теодиниус Младший, ох, как ни прав — ответила Матерь — Забудь про слова, позволь истинной музыке света наполнить тебя гармонией. Он развел руки в сторону: — Зачем это требуется? Ответом послужило шептание: — Вы, люди, перестали видеть истинный смысл в Мире, вы перестали доверять своим чувствам, и начали ценить слова, которые ничего не значат… — Хорошо. Я не имею право с тобой спорить. Он склонил голову, и закрыл глаза для большего эффекта. А теперь слушай ту Песнь Мира, что я поведаю — Создательница широко расставила руки и ноги, и выпятила верхнюю часть туловища вперед — да не отвлекайся. Лес, вода, земля, воздух, камень, — древние наши советчики. Коли блуждаешь в не просветной тьме, обратись к ним, самим Древним Духам Мира. Они всегда ответят и на путь истинный наставят. Ни даже Ангелы, ни Люди, ни Свет и Тьма, а Первозданные этого мира, то, с чего все началось, и то, чем все закончится. Издавна, несут они на своих плечах любовь к свету, любовь к музыке, любовь ко всему живому. Издавна, не знают они ни зла, ни горести, ни зависти. Издавна поют они о любви бесконечной, любви вечной, ко всему что окружает. Они соткали этот мир, они дали Истинные Имена всему, что можно найти здесь. Это был безупречный мир красок, наполненный чувствами, смыслом. Каждая вещь, была на своем месте, каждое событие происходило именно тогда, когда ему было суждено, все находилось в первосущном равновесии, которое невозможно было нарушить. До тех пор, пока не белу землю не вступила нога Безродных. Это древний род немыслимых существ, которые сразу же искорежили, изменили в корне ту гамму Мира, звучавшую в Древности. Именно тогда, из ничего и одновременно всего, появилась Первосущная Тьма, которая забрала себе половину времени, отведенного на Песнь, и назвала это временем Ночи и Тьмы, Зла и Холода, Хаоса и Смерти. Водились существа в холодные ночи, а светлым днем уходили в темень. Обезображенные лица, темные глаза, и черные души — именно таковы они и были. И казалось, так будет всегда: днем царит свет, а ночью торжествует тьма. Но ничто не бесконечно, все когда-нибудь конечно, все когда-нибудь приходит к своей цели. Терпении Безродного подошло к концу, собралась армия, и стала сеять страх, голод, мор и хаос. Началась война, война древних лет, до сих пор идет, до сих пор искажает первозданный свет Мира, что был дан изначально. Время, отведенное Миру, забрало Песнь, и с тех пор, неслышим белый Свет стал. И никто не помнит о той прекрасной музыке, лишь Древние Духи, но они, увы, замолчали. И одному свету известно, навсегда иль нет. Серым пологом накрыло старый Мир, царили необузданная ярость и страшный холод, уничтоживший всю гармонию и погубивший все ранее созданное. Долгое время Тьма торжествовала, до тех пор пока не появились на Свет не появились Иные, Стражи, обладающие жизненной Силой, которые восстановили часть погибшего, разбудили находящихся в глубоком сне, и смогли дать отпор Безродному. Долгое время сохранялась долгожданная тишина, все опять вернулось к своему истоку, но лишь искаженное время осталось тем же. Ночью царила Тьма, а днем Свет, и ничего уже не изменить. Затишье перед бурей, так назвали ту древность, потому что Тьма ударила неожиданно, всецело, целиком собрав всю свою силу в кулак, названный позже Кулаком Хаоса. Не выдержали напор Темной силы бравые Стражи, и отправились в мир Иной, откуда и пришли. Так, Первая Песнь Мира осталась навсегда лишь в душах Древних, что стали вскоре немы, и все забылось, Первая Эпоха канула в вечности. Откуда все знаешь, Создательница? — спросил удивленно он, ощущая тепло, которым наполнялась его сердце, — Ведь Песнь гласит, что навеки замолчали Древние Духи. Сам Мир воспел мне балладу об утерянных днях — легко ответила женщина, — Достаточно было лишь попросить. Он удивился: — Но как? Вы, люди, не умеете слышать истинную гамму — она слегка качнула головой, так, что белые волосы упали с одной стороны лица на другую, — вы давно утеряли этот дар, и не сможете его вернуть. — А почему я слышу эту песню, если люди не могут ее слышать? — Я что, не человек что ли? Песнь излагаю на вашем языке — пояснила Создательница — Позволь мне продолжить балладу, пока время еще есть, окаянный. Все кануло в вечности, кроме самого Мира, и кроме Безродного, что заснул глубоким сном. Шла Вторая Эпоха, на дорогу судеб вступила нога ранее неведомых существ, Эльнов. Они были выше на полголовы своих собратьев, Эльфов, которые обитали за пологом изведанного Мира, и имели магические начала. Они не были способны воевать, они были созидателями. Они пели Новую Песнь вместе с всесущим Миром, вместе с воздухом и землей, водой и лесом, камнем и ветром. Но, как уже известно, нам, всякому началу есть всякий конец. Неведомая сила подняла Безродного из глубоко сна, и армия снова маршировала по белу свету, не боясь его резни в глазах, топча зеленую траву и срубая многовековые деревья. Познав искусство боя, Эльнам пришлось вступить в злосчастную войну не за жизнь, и даже не Мир, а за право существования. Многие полегли в то темное время, многих схоронила мать земля, многих сокрыла вода, многих унес ветер. Души их были навсегда потеряны, а прах развеян по Миру. Женщины-Эльны оплакивавшие своих мужей, не вернувшихся с войны, больше не могли рожать детей, так Мир наблюдал закат рода — сыновей и дочерей земли. Единственное что осталось в память дней утерянных во Тьме — Новая Песнь Мира, что не была забыта, что была воспета. Именно тогда, география Мира начала меняться. На юго-востоке, некогда заросшим непроходимыми лесами, местами вырубленными до корней, образовалось Море, что в лучах восходящего солнца отцвечивало белизной, получившее Истинное Имя — Белое море. На юг, ветер из-за полога Мира принес песок и адскую жару, так что вскоре пески времени уложились в дюны, образовав пустынные земли. Далее, из-под земли пробились огромные камни, что в последствии стали горами Корлуса, черными горами, в тени которых укрылся Велиус. Так, земли Терра Дезерта начали свое существование, и вскоре, стали обителью Безродного, а Мир продолжал тихо петь свою Песнь, нести ее на крыльях ветра, рассеивать с дождем по земле. Вскоре, по велению Мира, была сотворена раса — магов, целителей, те, что могли использовать свои способности в бытовых нуждах, врачевании, и в защиту своего народа. Это и были первые люди, обладающие боевыми магическими началами. Люди способные соединяться с Духами, с неугасшими Древними, быть с Миром, и самим Миром: его глазами, ушами, ногами, душой. В ту пору все забыли о ужасном зле, что дремлет в темных землях, выжидая своего часа. И час настал: земля дала, трешь, из нее полезли гадкие порождения тьмы, кучками нападая на поселения магов — Альтаиров. Будуче искусными в бою, великие маги прошлого объединились перед оком врага, и загнали тьму обратно в те низины, откуда она выползла. Примерно тогда, из Тьмы восстал Демон Хаоса, что прозвал себя Асмодеем, и подчинил себе первородное зло, чего не удавалось раньше никому, и Безродный растворился во времени. Время первозданного Зла прошло, теперь пришел новый Мир, и Третья Песнь зазвучала, растворяя все предыдущие гаммы Песней в себе. Из-за гор Воздушного Змея, внешнего полога, пришли люди-воины, с серыми душами, не принимающие ни сторону Света, ни сторону Тьмы, живущие по своим правилам, и воюющие с обоими представителями Сил. Двухсотлетняя война разразилась между Альтаирами и теми, что прозвали себя серыми Кельтами, погрузив новый Мир в ночь, страх и смерть. В самый разгар войны, ставшей уже священной, на поле битвы собрались два воинства, и вступили в схватку. Недолго сражались, много крови проливали, ярость свою и гнев испуская на врага, они вдруг остановились, а вместе с ними замерло колесо судьбы. Неведомая доселе сила воплотилась в обличие всадника мира, и глубокий голос прозвучал: Остановитесь, вы два плода с одного дерева, вы как два брата от одной матери, вы… проливаете кровь друг друга, не ведая, что вы одно целое. За пологом собираются огромные полчища, и на закате эпохи, здесь случится ярая битва, которая установит новую цену равновесия. Зачем вы кровь собрата проливаете? Зачем вы тратите такое бесценное время. Они придут сюда, преследуемые целью. И эта цель доселе неизвестна. Долго думали, не могли простить друг другу все обиды, отрешенные давным-давно от первопричины, все же боль потерь была сильна. Войны были прекращены, да, но грызлись два народа еще довольно долго, что собственно было вполне понятно. Под конец, когда разум людей осветило чистейшее благо, они заключили сначала первый договор о ненападении, а потом уже мир, который существует, и по сей день. Так, Кельты присвоили себе свой участок на северо-востоке от Белого Моря, а Альтаиры ушли на северо-запад, где их народ начал погибать от непонятной болезни. Так, время целителей ушло, и пришло время магов. Альтаиры растворились в новом появившемся народе — Альменда... Именно необычный народ, сочетающий в себе и силу магии, и силу оружия, приведет эпоху к рассвету, который станет ее закатом. Мыслимая тишина накрыла Теодиниуса с головой, и он не мог сказать ни слова. Но спустя какое-то время тишина все же была нарушена: — Что значит рассвет, который станет закатом? — Это значит, что-то, что приносило свет, в истину принесет тьму, и ты ничего с этим поделать не сможешь. Такова воля судьбы. — Это пророчество? — Возможно. — Когда это случится? — Когда отныне рассвет нового дня, и закат старой ночи поменяются местами. — У нас есть время? — О каком времени ты говоришь, друг мой? О нашем? Оно давно уже закончилось. А их время еще не настало, но скоро и оно придет. — А что, Асмодей? — То зло, которому ты противостоишь, это совсем не Асмодеус, не демон хаоса, а один из его приспешников, который и четвертью силы не обладает, и умом. — Тогда я спокоен. Старейший опустил голову и обреченно вздохнул: — Ты пришла за мной, так ведь, наисветлейшая? — Да, твое время пришло, пора. — Я имею право попрощаться? — Я думаю, что ты уже со всеми попрощался: Божественно красивая женщина улыбнулась, и протянула ему руку. — Пойдем со мной, и ты познаешь покой, который заслужил. — Вечность, ведь так? — Так, мой друг, не медли, тебя там ждут. Теодиниус кивнул, и уверенно шагнул в золотое облако, которое тут же исчезло, без единого хлопка. Тут же дверь отворилась, ветер задул с улицы и казавшаяся вечной свеча потухла. Скрипучий низкий бас проголосил: — Ищите ее, а если не найдете, его величество будет непременно зол. Он отвернулся к окну, и его взор тут же наткнулся на раскрытый фолиант, от которого шло серебристое сияние. Слепые идиоты. Он закатил глаза, и протянул руку к книге. И только он прикоснулся к ней, как неизведанное явление сожгло его дотла. Прах, что остался от темного человека, просто разлетелся. Остальные шестеро безмолвно наблюдали за происходящим, и ничего не понимали. — Что это?! — Судя по всему старик был совсем не глуп, и наложил на книгу печать. Но тут позади всех стоящий черный человек пробасил: — Это не просто печать. Это Высшая Магия, и ей не может обладать Тьма. Это недоступная для нее область. — Высшая Тьма может обладать всем: Фигура в таком же черном балахоне, что стояла впереди всех яростно прошипела. Вскоре раздались хлопки, все пятеро упали, и так и остались лежать с открытыми глазами и ртами, будто хотели что-то произнести. Последняя фигура, что осталась жива, откинула капюшон и оскалилась: — Может обладать всем, кроме элементарного ума. Под капюшоном был молодой мальчик, двадцати годов, и он схватил книгу, которая не сожгла его, как самого первого. Фабиан Эйдан, молодой человек, с пышными черными волосами и черными глазищами принялся судорожно листать книгу, что-то шепча губами. Изредка челка спадала на глаза, что слегка нервировало юношу. Вот оно — сердце ликовало, и руки задрожали от предвкушения. Второпях он вырвал несколько страниц, и аккуратно свернул в карман, а книгу, вернул в то же положение, в коем она находилась до этого. Поклонившись пустой хижине, Фабиан быстрым шагом вышел из нее, и растворился во тьме. Больше здесь ничего не происходило, деревушка все так же спала безмятежным сном, до рассвета было несколько часов. Ветер пробудился, и начал гнать стаи туч на север, будто бы пастух гонит стадо кобыл на луга. Вскоре солнце взойдет, и деревушка снова заживет своей умеренной жизнью, не нарушающей покой....