8 поцелуев, 7 минут

      Куросаки Ичиго и Иноуэ Орихиме готовились к школьным выпускным экзаменам у него дома. Подумать только — еще какая-то пара недель, и они вместе с другими одноклассниками и друзьями заживут совершенно иной, взрослой, жизнью.       Однако до этого еще так далеко. В последние годы наивные мечты, детские страхи, посторонние интересы и извечная суета здорово портили жизнь паре рыжих старшеклассников, чьи головы даже сейчас были забиты чем угодно, только не учебной программой по математике за курс старшей школы.       Ичиго хмурился, невидящим взглядом сверля одну и ту же страничку учебника уже битый час: он неделю не мог поймать одного ловкого адьюкаса, повадившегося безобразничать в Каракуре и руки временного синигами так и чесались съездить по мерзкой роже этого гада. Ну, какие тут могут быть экзамены, когда «миру грозит опасность», размышлял про себя герой и судорожно просчитывал маршрут предстоящего ночного патрулирования по городу: сегодня он точно задаст «рыбьей морде» жару!       Орихиме робко усмехалась, поглядывая на рассеянного рыжика, который то и дело рефлекторно сжимал кулаки в предчувствии хорошенькой драки и совершенно не думал о синусах, косинусах, логарифмах, интегралах... Но ему повезло, что о них помнила она — та, которая старательно выписывала все необходимые на экзамен формулы в свой и его конспекты параллельно. Впрочем, особой любовью к предмету тут и не пахло — просто подруге Куросаки очень не хотелось покидать его дом, вот она и оттягивала момент прощания, симулируя процесс бурной учебы.       Ичиго тряхнул головой и резко перевернул страницу учебника. Опомнился. Но лишь на время, ибо во взгляде его вспыхнули гневные огоньки, и вряд ли математика выступала в качестве врага в его воображении. Скорее всего, там до сих пор кружил предавший его Гинджоу, от убийства которого временному синигами не сделалось легче. Даже вернув тело того в Генсей, Ичиго не мог успокоиться и тяготился бременем убийцы: одно дело мочить мерзких пустых налево и направо, другое — покончить с живым человеком, пускай и врагом.       Орихиме вздохнула и тихонько отложила ручки с тетрадями в сторону. Она не видела этого боя, но могла представить, что чувствует ее друг. Она всегда каким-то запредельным умением ощущала настроение Ичиго и старалась любой ценой ему помочь. Разделить радость или печаль — все равно, ей нравилось, что Ичиго просто делился с нею пусть и не всем, но многим, что творилось у него на душе. Хоть подобных нынешнему моментов отстраненности в его характере тоже хватало.       Ичиго вдруг передернуло от мыслей, и он с сердцем захлопнул учебник, отбрасывая тот в сторону. Его глаза метнули взгляд в окно. Какого черта?! Он наказал врага по заслугам. Многие из подчинителей остались и вовсе живы. Он вернул себе силы синигами и обучился подчинению. Сейчас он был даже сильнее, чем прежде. Друзья и родные пришли в норму после гипноза Цукишимы. И жизнь вроде как покатилась привычным чередом: школа — днем, по вечерам — патрулирование. Так какого он чувствовал себя, будто ему все еще чего-то не хватает?       Орихиме закусила губу и поднялась с пола. Окликнув Ичиго, сидевшего с задумчиво-грустным видом на кровати, она ожидаемо не дождалась ответа. Сделав шаг, другой — микроскопичные казалось бы, — она все равно, как бы ни оттягивала время, уперлась коленками в кровать. Орихиме снова тихо позвала парня, но тот, погруженный в угрюмые мысли, оставался глухим ко всему миру и невыносимо печальным для одного-единственного человека на планете.       Оранжевый закат за окном на миг сменился медным блеском и коснулся теплом губ рыжика. Ичиго непонимающе уставился в широко распахнутые серые глаза перед собой и почувствовал приятную мягкую тяжесть у себя на ногах.       — Ин-ноуэ...?       — Ш-ш-ш, — приложила та пальчик к его губам и, слегка пригладив их, вновь поцеловала, чуть дольше задерживаясь.       Куросаки был потрясен и потрясен не то слово. Мысли в его голове вмиг смешали, точно взбесившимся миксером, оставив вместо себя лишь монотонный звон в ушах. Пока он пытался разобраться, в чем суть, серые магнетические глаза вновь приблизились на нереально близкое расстояние — Ичиго вновь ощутил мягкое прикосновение чужих губ к своим и синхронно закрыл веки под накатившей негой, вторя Орихиме.       Их первый поцелуй... «Стоп! Первый? Это уже какой по счету? Второй? Нет, третий», — путано заперебирал в уме Ичиго, млея до кончиков пальцев от незнакомого прежде удовольствия. Однако Орихиме вдруг прервала его, звучно вбирая недостающий воздух в легкие.       — Иноуэ? — Парень откровенно ничего не понимал. Не понимал смелости своей подруги. Не понимал собственного огорчения, когда та остановилась. Не понимал, как мог не почувствовать тепло ее ладоней у себя на шее. И уж точно не понимал, когда успел скользнуть руками за спину девушки и обвить ее талию столь крепко.       Вместо объяснений — новый поцелуй. Орихиме, сидя к Ичиго теперь так близко, уже целовала его с закрытыми глазами, но... с приоткрытым ртом. Приоткрытым ртом удивленного Ичиго. Совершенно растерявшийся, тот ощутил тепло ее языка у себя внутри так внезапно, что моментально вспыхнул.       Открыв глаза, Ичиго заметил приблизительно такой же по густоте румянец на щеках и у Орихиме — природа рыжих сказывалась на обоих: они жутко смущались, но не привыкли отступать. Серые глаза под напором пристального взгляда в ответ виновато забегали, но это не помешало Орихиме вновь коснуться своего самого любимого мальчика поцелуем. Пусть он растерян. Пусть это только на сегодня. Но до чего же приятно было чувствовать вкус, аромат, жар его дыхания.       Она привычно подалась назад, выбрав тактику из череды несмелых коротких поцелуев, однако неожиданно все поменялось: Ичиго сам скользнул языком внутрь ее рта. Задержавшись на малость, он тоже робко взглянул в глаза, отстраняясь и спрашивая не то позволения, не то мнения.       На губах Орихиме дрогнула смущенная улыбка: отступать некуда, какое бы безумство она ни затеяла. И похоже, безумцев в этой комнате теперь стало двое.       Ичиго приблизился снова. Нырнув в рот Орихиме языком, слегка приласкал ее и снова отпустил. Всего на миг, чтобы войти опять и, увлекая ее язык за собой, нежно поиграть с ним снаружи. Затем вновь скользнул языком внутрь и вышел; вновь вошел и вышел, вошел и вышел... доводя этой чехардой Орихиме до дрожи: в душе так сладко потянуло, что довольный стон непроизвольно сорвался с ее губ.       Рыжик испуганно распахнул глаза: внутри у самого что-то ухнуло, прямо в животе, а то и ниже... Обалдеть можно! Он бросил быстрый взгляд на не менее ошарашенную новыми впечатлениями Орихиме и, заключив ее лицо в ладони, еще раз решил проверить, что же такого удивительного есть в поцелуе?       Насытив свое любопытство, Ичиго задорно усмехнулся раскрасневшейся Орихиме, у которой сердце рухнуло в пятки, а земля убежала из-под ног. Хорошо, что она сидела на коленях Куросаки да еще и на его кровати. Запоздалое осознание этого факта взволновало ее до слез, но она ничего не хотела менять, хоть и приложила ладонь к губам вновь потянувшегося к ней парня.       — Иноуэ? — удивился тот неподдельно: он сделал что-то не так?       Она обняла его, прижимаясь всем телом и пряча лицо в его колючих волосах на затылке.       — Просто посиди вот так, Куросаки-кун, хорошо? — Ее мышцы рук и ног ощутимо обвили его сильнее за плечи и талию. — Доверься мне, ладно?       Парень не сразу, но кивнул. Причем без просьбы заключил и девушку в ответные, тесные объятия, в которых они и замерли на бездну секунд. В комнате не раздавалось ни звука. На засыпавшей в сумерках улице все стихло тоже. Но оба старшеклассника слышали и слушали что-то завораживающее — частое-частое сердцебиение друг друга, которое эхом отбивалось в груди и переговаривалось о важном без слов.       «Что происходит?» — недоумевал Ичиго.       «Что будет дальше?» — терялась в догадках Орихиме.       «Это только сегодня?» — беспокоился Ичиго.       «Не хочу, чтобы это закончилось...» — молила небо Орихиме.       — Иноуэ, я ничего не понима...       — Еще чуть-чуть, Куросаки-кун, — прошептала она тихонько ему на ухо. — Потерпи. Помолчи. Посиди еще капельку вот так... — И обняла прямо до хруста костей.       Орихиме закрыла глаза, припоминая совсем недавнюю улыбку и блеск глаз радостно-взволнованного Ичиго. Интересно, он чувствовал то же самое, что и она? В любом случае, ей удалось хотя бы на миг отодвинуть его печаль.       Ичиго глубоко вздохнул и потерся щекой о плечо Орихиме. Легкость еще витала в его животе, губы сами растягивались в блаженной улыбке от сладких ощущений первых поцелуев, но он не понимал, почему все так резко закончилось?       Неожиданно сбоку от него завибрировал мобильный Орихиме, и она, нехотя отпуская удивительно горячего Ичиго из своих рук, потянулась отключить телефон. Ее рыжая поникшая голова спрятала лицо за густыми волосами, а пальцы нервно сжали сей предмет.       — Говорят, — раздалось приглушенное из-под ее челки, — человеку в день необходимо восемь поцелуев и семь минут объятий, тогда он будет счастлив...* — Орихиме вложила мобильник в ладонь Ичиго — на экране остановленный таймер показывал ровно: «00:07:00».       Вздохнув, чтобы собраться с духом, она с притворным спокойствием и беззаботностью посмотрела в лицо однокласснику. Усмехнувшись виновато, Орихиме неловко пожала плечами:       — Мне хотелось хотя бы сегодня сделать тебя счастливым... Скажи, ты хоть капельку счастлив теперь, Куросаки-кун?       У Ичиго приоткрылся рот: подобной чуши он в жизни своей не слыхал и не ожидал такого даже от наивной простоты Орихиме. Он обреченно покачал головой, заставляя девушку испуганно отпрянуть и дернуться прочь.       Однако Ичиго удержал ее, притянув к себе за талию. Он усмехнулся каким-то своим мыслям, закрыл ее «раскладушку» и отложил никому ненужный предмет подальше. Орихиме округлила глаза и обеспокоенно посмотрела на странно ведущего себя Куросаки.       Тот не менее странно, но смело запустил вторую руку ей за спину; слегка пригладив кончики длинных медных волос, он все же скрепил свои пальцы в крепкий замок, чтоб сидящая так волнительно на его коленях девушка ненароком не сбежала.       — Скажи, Орихиме, — склонил голову набок Ичиго, даже не акцентируя внимание на том, насколько легко и обыденно получилось назвать школьную подругу просто по имени, — а есть ли предел у счастья?       — Не знаю, — смущенно ответила та и опасливо позвала друга тоже в слишком красноречивой для дружбы форме: — Ичиго?       — М? — откликнулся он широкой улыбкой.       — Так значит... — прошептала она и в этот момент ощутила дорогой сердцу привкус его дыхания у себя на языке.       — Это значит, Орихиме, — остановился Ичиго только, чтобы закончить мысль, — что у счастья нет лимита во времени и количестве.       Ичиго обнял Орихиме покрепче, она в ответ его тоже, они оба одновременно заинтригованно переглянулись, игриво улыбнулись друг другу и вновь предались куда более интересному занятию, чем подготовка к экзамену по математике. В конце концов, как ее не зубри, просчитать идеальную формулу для счастья нельзя: для кого-то она состоит из восьми поцелуев, для кого-то из семи минут объятий, а для Ичиго с Орихиме оказалось достаточно всего пары микроскопических шагов.