«Igne natura renovatur integra — Огнем вся природа обновляется».
«Правдивые истории редко оправдывают ожидания. Догадки и иллюзии куда интереснее».
Полдень в Кварте давно минул, и дикое пустынное солнце неумолимо склонялось к западу. Оно все еще палило немилосердно, но великий город-оазис не желал покоряться зною. В глубокой древности он был воздвигнут вокруг прекрасного родникового озера, и даже в самую жестокую жару от зеленоватых волн всегда веяло прохладой. Пышный сад, разбитый по берегам водоема, дарил квартийцам и их гостям драгоценную тень. Ныне в одном из уединенных уголков парка, под сенью тропических пальм и островерхих кипарисов, вершилась судьба Вестероса, Эссоса и всего Известного Мира. Дэйнерис Таргариен стояла, скрестив руки на груди, у берега тихой заводи. Восемнадцатилетняя принцесса-дракон обладала необычайной валирийской красотой: тонкие чеканные черты, кожа нежнейшего оттенка слоновой кости и белоснежные волнистые волосы, спадавшие ниже талии. С этой почти мистической белизной резко контрастировали темно-пурпурные глаза, а чуть сдвинутые узкие брови наделяли Дени извечно упрямым выражением лица. Свободное платье из лазурного шелка подчеркивало изящество ее стана. Единственным внешним изъяном принцессы был рост: он составлял всего лишь пять футов и один полный дюйм. Тем не менее, вступая с миниатюрной девушкой в спор, сир Джорах Мормонт испытывал неизъяснимую робость. Спутник Дэйнерис, грузный темноволосый мужчина в пластинчатой броне, разменявший четвертый десяток, на две головы возвышался над своей госпожой. Дискуссия между ними длилась уже некоторое время. Рыцарь старался не выказывать волнения и говорил спокойно, твердо. — Очень опрометчиво, кхалиси. Неужели вы считаете его достойным доверия? Джорах красноречиво кивнул на незнакомца, из-за присутствия которого и разгорелся спор. Мрачный человек одним своим видом вызывал бессознательные опасения. Он носил мантию из гладкого черного бархата длиной до земли, это странное одеяние подпоясывал узкий ремень с кожаными мешочками и кошелями. Сутулые плечи мужчины прикрывала пелерина с капюшоном, который погружал его лицо в глубокую тень. Из-под бархата выбивались две пряди волос, серые, как пепел, лицо в тени угадывалось смутно, едва ли его можно было назвать красивым — болезненно обостренные черты, впалые щеки, изможденные круги под глазами. Кожа человека имела абсолютно неестественный, почти металлический золотой цвет. В руке мужчина держал деревянный посох с навершием в виде черного шара, схваченного когтистой золотой лапой. И хоть незнакомец был тщедушен, и ростом значительно ниже Джораха, при взгляде на него у рыцаря возникло чувство скрытой угрозы. «Где же Дэйнерис нашла столь отвратительного типа?» — подумал он неприязненно. — Этот человек искусен в магии, — с металлом в голосе заявила принцесса, — он согласился быть моим проводником в логове колдунов. Сейчас я в отчаянном положении и готова принять любую помощь — все равно терять мне больше нечего. — Есть, кхалиси, — жарко возразил Джорах, — ваша собственная жизнь. — Мои дети и есть моя жизнь. Я отправлюсь в башню и верну их, или сгину там, пытаясь это сделать. Безрассудство Дэйнерис повергло рыцаря в отчаяние. Он почти вскричал в стремлении убедить, отвадить ее от беды: — Они не ваши дети, кхалиси! Вы не носили их в своем чреве, не рожали в муках, не прикладывали к груди. Драконы — дивная диковина, без сомнений, но они всего лишь неразумные звери, они не стоят такого риска. Я прошу, я умоляю вас покинуть Кварт, пока еще не поздно. Я достану нам корабль, клянусь. Мы уплывем прочь от проклятых колдунов и от всех, кто желает вам погибели. Девушка не вспыхнула огненной яростью, о нет — напротив, в ее темных глазах проступило спокойное, почти равнодушное выражение. От этого безразличного взгляда Мормонта будто бы окатило ушатом ледяной воды. С невыносимой ясностью он сознал, что теряет свою милую Дени, и ничего уже не изменить, не исправить, она разочаровалась в нем по-настоящему глубоко, и, вероятно, навсегда. Принцесса вынесла безжалостный вердикт: — Вы ничего не понимаете, сир Джорах, вы не понимаете меня и никогда не поймете. А затем она отвернулась и решительно зашагала прочь. Мормонт смотрел ей вслед, парализованный бесконечной тоской, не в силах промолвить ни слова. Но прежде, чем Дени успела отойти, ее остановил шипящий голос: — Башня колдунов в другой стороне. Мрачный незнакомец цедил слова сиплым полушепотом, но всепроникающее вкрадчивое эхо доносило их до каждого, кому они предназначались. Жестом он указал принцессе верное направление, та, нимало не смутившись, развернулась и пошла уже правильно. Зловещая черная фигура двинулась за ней, и Джораху ничего не оставалось, кроме как поспешить следом. — Как вас звать, хотя бы? — обреченно осведомился рыцарь, нагоняя новоявленного спутника. — Я маг Рейстлин Маджере, — ответил тот отрывисто. Слово «маг» прозвучало с особенным высокомерием, точно из уст короля, соблаговолившего обратить внимание на жалкого нищего. Башня колдунов, грозная и неприступная, выстроенная из желтовато-серого песчаника, внушительно высилась над городом. Стены Бессмертных — так ее называли квартийцы. Долгие годы никто не посещал башню, и не только из суеверного страха, но и потому, что не было известных дверей, которые открыли бы дорогу в нее непосвященным. Однако для хозяев наверняка существовал тайный вход, и в его поисках Дэйнерис, Джорах и Маджере двинулись вокруг глухих каменных стен. Через несколько десятков шагов маг замедлился, а затем настороженно замер и дотронулся до камня. Золотая рука провалилась в кладку, как в мягкий песок. — Здесь находится проход, — изрек Рейстлин. Дени коснулась стены в указанном месте — для глаз она была абсолютно реальной, твердой, но пальцы ощутили лишь слабое движение воздуха, точно от сквозняка. — Как вы сумели увидеть? — поинтересовалась девушка с одобрительным изумлением. — Камень здесь всего лишь иллюзия, притом весьма неумелая — она способна обмануть только взор несведущего в магии. Я же многие годы исследовал этот аспект Искусства, и колдовские мороки для меня ничто. — Скорее, вы заранее знали, где дверь, — скептически заметил Мормонт, — потому что являетесь одним из колдунов. Маджере смерил рыцаря уничижительным взглядом, из-под капюшона сверкнули глаза, подобные огненно-желтым опалам, с узкими вертикальными зрачками. От такого открытия, внезапного и пугающего, Джорах несколько оторопел. Рейстлин же с раздражением прошипел: — Не смей называть меня колдуном. Там, в башне — гнусные ничтожества, своей бездарностью оскорбляющие магию. Они изучают лишь одну область тайных наук, в то время как истинный маг постигает каждую из них в большей или меньшей степени. Даже твой скудный умишко, рыцарь, должен быть в состоянии ухватить разницу. — Колдун или маг, или иная нечисть — с острием клинка у горла все вы одинаково беспомощны. Слова Мормонта вызвали у Рейстлина лишь надменную усмешку. Не обращая более внимания на воина, чародей обратился к Дэйнерис: — Итак, кхалиси, вы готовы идти вовнутрь? — Да, — кивнула та, — я готова. — Ступайте прямо сквозь стену. Мираж не остановит вас. Дэйнерис подчинилась указанию. Мгновение — и девушка в лазурном платье пропала, словно растворилась в камне, а следом за ней исчез и черный маг Маджере. Однако с сиром Джорахом все получилось по-иному. Шагнув к стене, он только ударился об нее плечом — защитная магия его не пропустила. Истязаемый солнцем, Мормонт в отчаянии пытался пробиться снова и снова, но старания оказывались тщетны. Тогда он, совершенно опустошенный и обессиленный, уселся в тени под проклятой стеной. Секунды ожидания на душной жаре мучительно сливались в минуты, мысли о судьбе Дени, одна страшнее другой, терзали рыцаря. А с принцессой, вопреки его домыслам, пока что не случилось ничего дурного. Шагнув сквозь стену, она попала в круглый сумеречный зал с винтовой лестницей, уходящей наверх. В помещении не было ни дверей, ни окон, рассеянный индиговый свет рождался из ниоткуда. Зал полнился тенями, которые не покоились на плоскостях, но витали в самом затхлом воздухе, эти тени издавали призрачные шорохи и шепот, ропща на чужаков, посмевших потревожить их покой. В первые мгновения Дэйнерис испытала страх, но затем страх отступил, а взамен пришла злость. «Мои дети в плену, и я вызволю их, — подумала она раздраженно, — и никакая темнота, никакие шорохи не заставят меня отступить». Точно в подтверждение ее мыслям, откуда-то сверху донесся жалобный щебечущий крик, до боли знакомый и родной для девушки. Она с волнением обратилась к Рейстлину: — Вы слышали? Мои драконы здесь, нам нужно спасти их как можно скорее. Вы знаете, что нас ждет впереди? Выдержав паузу, маг значительно промолвил: — Хозяева башни владеют колдовством иллюзии. На пути мы встретим множество странных и пугающих вещей, и все они будут лишь миражами. Они не опасны, но едва ли вы об этом вспомните, когда кошмары захватят вашу реальность. — И что же мне делать? Как их побороть? — Просто держите меня за руку и ни в коем случае не отпускайте. Я доведу вас до конца. Маджере протянул принцессе свою узкую изящную кисть, и та не без опаски за нее взялась. Золотая ладонь мага оказалась горячей, как песок, раскаленный на солнцепеке. Рейстлина окружал особенный запах, необычный и очень приятный: к травяному духу с верховенствующей нотой лаванды примешивался иной, тяжелый аромат, навевающий мысли об увядании. «Ни в коем случае не отпускать», — повторила про себя Дэйнерис. Ведомая таинственным чародеем, она последовала к винтовой лестнице. И началось восхождение к цели. После двух десятков ступеней принцесса и маг достигли первого пролета, но едва они шагнули по ровной поверхности, как реальность мистически исказилась. В воздухе разлился слепящий свет, башенные стены растворились в нем без следа. Над головами визитеров воссияло голубое небо, вокруг раскинулись гряды песчаных барханов с пологими склонами, которые становились круче к кинжально острым вершинам. Рейстлин и Дэйнерис оказались на гребне одного из них, палимые безжалостным полуденным зноем. Пораженная столь фантастической переменой, Дени замешкалась, она растерянно оглянулась по сторонам, не ведая, что делать и куда идти дальше. Не проронив ни слова, Рейстлин настойчиво потянул принцессу вперед. Солнце нещадно резало ей глаза, раскаленный воздух сухо овевал лицо, песок как будто хватал за ноги при каждом шаге. Однако жара оказалась меньшим из зол — внезапно Дени обнаружила под собой мерзкого черного скорпиона. Тварь метнулась к ее ступне, выставив увенчанный жалом хвост. Принцесса испуганно ахнула, ее первым желанием было отпрянуть в сторону, но огромным усилием воли она сдержалась, ибо для этого пришлось бы разомкнуть руки. И тотчас отвратительный скорпион исчез, истаял, как зыбкий туман на восходе солнца. Реальность изменилась вновь. Повеял знойный ветер, неестественно быстро набирающий силу, пустыню заполнил мерный гул, в воздухе разлилась красновато-бурая пыльная мгла. Еще через минуту потемневшие небеса буквально обрушились на землю: узкий пляшущий смерч прорезал горизонт вертикальной линией. Зацепившись за холмистые пески, точно щупальце чудовищного кракена-великана, гибельная воронка двинулась прямо на незваных гостей. Зрелище было поистине жутким, песчаный демон стремительно приближался, разрастаясь с каждой секундой. Девушку объял безотчетный страх. — Седьмое пекло, — прошептала она, ее голос растворился в завывании ветра. Дэйнерис крепко сжала руку своего провожатого, который просто продолжал идти вперед, словно не замечая ярость стихии. Черный смерч уже был совсем близко, грозя с минуты на минуту поглотить их обоих. В эти страшные секунды принцессе было нелегко соблюдать наказ мага, но она помнила его слова и упрямо шагала за ним навстречу кошмару. Через три биения сердца пылевая стена их накрыла. Дени инстинктивно затаила дыхание и зажмурилась, чая уберечь глаза. Мир для нее пропал, растворился во тьме, словно нет ничего вокруг и не было никогда. Все, что осталось у принцессы, единственная ее связь с реальностью — жар золотой руки. — Дышите. Продолжайте дышать, — велел ей сиплый полушепот. Дени вдохнула — сначала с опаской, а затем уже уверенно, полной грудью. И тогда она поняла, что пыли в воздухе нет, а под ногами не песок, а твердый пол. Открыв глаза, она вновь увидела сумрачный чертог башни. Маг Маджере смерил принцессу коротким пронзительным взором из-под капюшона, глаза-опалы сверкнули, отражая рассеянный свет. — Это… все? — слабо спросила Дэйнерис, переводя дыхание. — С фокусами покончено? — Сомневаюсь, — Рейстлин скептически качнул головой, — до верха башни еще далеко. Так или иначе, нам стоит продолжить путь — если, конечно, вы еще не передумали спасать своих драконов. — О нет, — при упоминании о драконах принцесса мигом воспрянула, — я чувствую, они уже где-то рядом. Почему мы остановились? Идемте скорее. Нелегкое восхождение возобновилось. Казалось, опасность миновала: Дени и Рейстлин беспрепятственно поднимались по спиральной лестнице, все больше ступеней, виток за витком, оставалось позади. Однако на очередном коридорном пролете маг замедлился, а затем и вовсе замер, тяжело опираясь на посох. Он выглядел изнуренным и совершенно больным, его худые плечи беззвучно поднимались и опускались от частого дыхания. Дэйнерис обеспокоенно спросила: — Что случилось? — Долгий подъем утомил меня, — признался Рейстлин неохотно, — я должен отдохнуть. — Разве сейчас подходящее время для отдыха? Нужно двигаться дальше, пока колдуны не придумали новых фокусов или, хуже того, не навредили драконам. — Я веду вас, кхалиси, и потому мы будем делать так, как я считаю нужным. А если вы желаете продолжить без меня — извольте. Дэйнерис, было, вознегодовала, но все же не стала продолжать спор, решив, что Рейстлину виднее. Стоя на месте рядом с магом, она прислушивалась к сумрачной тишине, которую тревожили неясные шорохи и нечто, похожее на отдаленные голоса. Темные силуэты скользили по стенам, исчезая, как только на них фокусировался взгляд. И вдруг из-за ближайшего поворота вышел Джорах Мормонт с мечом наизготовку. В синеватом полумраке он казался почти стариком, на лбу у него залегали резкие морщины, а под глазами — глубокие тени. При виде принцессы лицо рыцаря озарилось улыбкой, он словно бы стал красивее и моложе сразу на двадцать лет. Джорах немедленно опустил оружие, восклицая: — Кхалиси! Наконец-то я нашел вас! Я уж думал, вы навеки сгинули в этой проклятой башне. — Сир Джорах? — удивилась Дени. — Как вы сюда попали? — Я отыскал другой проход, подземный. Простите, что отстал поначалу. Но теперь я снова с вами и готов немедля проводить вас до драконов. — Конечно, — принцесса кивнула, — только подождем минуту, пока Рейстлин восстановит силы, и двинемся в путь. — Этот человек опасен, — улыбка пропала с лица Мормонта, — он завлекает вас в ловушку. Оставим его здесь. — Нет, без него я не тронусь с места. Он помогает мне. — Даже если и так — его помощь нам больше не потребуется. Я и сам способен вас защитить, кхалиси, — рыцарь приблизился, протягивая Дени могучую, широкую руку, которая всегда казалась ей воплощением надежности. — Пойдемте же со мной скорее, я знаю верную дорогу. Девушка одарила его долгим взглядом и неожиданно для всех, в том числе и для Рейстлина, гневно отчеканила: — Довольно! Вам не удастся меня провести своими жалкими фокусами. Клянусь Многоликим, вы все сгорите в пламени пекла за то, что украли моих детей. — Кхалиси, я… я должен… — пробормотал Джорах, съежившись, а затем его фигуру окутала серая дымка, и образ растворился во мраке. Все это время Рейстлин наблюдал за происходящим с настороженным интересом. Когда последняя искра миража угасла, он заметил: — Похоже, вы повергли колдунов в смятение, кхалиси. Вы быстро учитесь отличать иллюзии от реальности. — Это было совсем несложно — Джорах никогда бы не позвал меня к драконам. Скорее, он завел бы докучливую речь о том, почему я должна сейчас же покинуть башню, — Дени ухмыльнулась не без ехидства. — И вдобавок, колдуны не поработали над запахом, а между тем, от настоящего Мормонта разит, как от дикого зверя. — О нет, едва ли — дикие звери несколько более чистоплотны, — Рейстлин тихо фыркнул. — Ну что ж, полагаю, теперь мы можем продолжить путь. На самом деле маг не был уверен в своих силах — сырой холодный воздух в Стенах Бессмертных пагубно на него влиял. В его груди зарождалась ноющая тяжесть, которая обычно предвещала приступ недуга. Однако стояние на месте все равно не улучшало положения, и потому Маджере принял решение возобновить подъем. Оставалось лишь надеяться, что он с принцессой доберется до цели прежде, чем старая хворь проявит себя. Но лестница все не кончалась, и с каждой ступенью скудные силы Рейстлина таяли. Единственное, что держало его на ногах и заставляло идти вперед — это возрастающая злоба. Он злился на колдунов, построивших треклятую башню, и на Дени, приведшую его сюда, но больше всего чернокнижника раздражала собственная унизительная слабость, помеха, случившаяся так не вовремя. Дэйнерис не могла не заметить перемены в состоянии и настроении своего провожатого. Она осторожно поинтересовалась: — Рейстлин, все ли с вами в порядке? — Все просто блистательно, — прошипел тот, едва удерживаясь, чтобы не вспылить. — А разве по мне не заметно? И в тот же миг приступ настиг его. Дыхание мага сбилось, вдох болезненно застыл у него в груди, легкие сжались, точно их сдавил стальной панцирь. А затем все тело Рейстлина сотряс ужасный, тяжелый, хриплый кашель. Чернокнижник судорожно скрючился, прижав к устам ладони, вмиг позабыв и о Дэйнерис, и об опасности колдовских иллюзий. Единственное, что ему осталось — отчаянная борьба, схватка со жгучей болью за ускользающий глоток воздуха. В глазах у него темнело, изо рта по подбородку сочилась алая кровь, а приступ все длился и длился, и никак не прекращался. Лишь изредка кашель затихал на мгновение, и Рейстлин чаял, что мучения окончены — но недуг тотчас возвращался и терзал его еще сильнее. А потом, так же внезапно, как начиналось, все завершилось. Острая боль угасла, новый вдох принес в легкие блаженное успокоение. Мир, помутившийся было в глазах, вновь обрел четкость, а происходящее вокруг — значение. Рейстлин медленно вдохнул и выдохнул еще несколько раз и, опираясь на посох, осторожно распрямился. И тотчас с окровавленных уст сорвалось раздраженное проклятие: принцесса, что звала себя драконьей матерью, бесследно растворилась в индиговых сумерках. «Чрево Такхизис! Провалиться в Бездну колдунам и их башне вместе со всем этим жалким ничтожным мирком!» Но вдруг его внимание привлекло нечто совершенно особенное. Маджере ощутил поблизости источник колдовской силы — огонь, подобный маяку, что пылал под сводами башни. Незримый, всепроникающий, он эхом резонировал с собственной силой мага. Рейстлин вознамерился достичь его, хотя бы ему и предстоял подъем стократно дольше и опаснее пройденного. На удачу, до верха оставалось совсем немного, и за несколько минут чародей одолел последние полсотни ступеней. Лестница подвела его прямо к порогу округлых арочных врат. За этими вратами высотой в три человеческих роста начиналась полнейшая темнота. Едва маг приблизился к ним, как изнутри раздался пронзительный крик. Долгий, звенящий, исполненный ужасной боли, он перешел в протяжные хрипы, а затем оборвался. В спертом воздухе поплыл густой дымный запах. «Пахнет обугленной плотью, — понял Маджере. — В месте, куда я направляюсь, кто-то только что сгорел заживо». Чернокнижник удобнее перехватил посох в левой руке. Какие бы опасности ни поджидали Рейстлина впереди, его желание исследовать магический источник оставалось непреклонно. И вот чародей вступил во тьму. Он двигался совершенно бесшумно, словно и сам был частью этого мрака. С каждым шагом запах горелой плоти усиливался, обостренное зрение мага выхватывало из окружающей темноты смутные силуэты. Он различил округлое помещение с возвышением по центру, похожим на постамент, и массивными колоннами. Но Рейстлина сейчас вело не только и не столько зрение, сколько магический резонанс: то было мощное и очень приятное ощущение, волны тягучего тепла, разлившиеся по телу. Они концентрировались в руках, в кончиках пальцев, наполняя их жаром. Приблизившись к возвышению, Рейстлин остановился и воздел над головой колдовской посох: — Ширак. Сиплый голос подхватило эхо и вознесло под своды зала, разбивая и повторяя стократно. Впервые за время путешествия по Эссосу чародей успешно сотворил заклинание. Навершие посоха, обсидиановый шар, схваченный драконьей лапой из золота, вспыхнул. Белый колдовской пламень зародился внутри и излился вовне, и темнота рассеялась. Пред огненными очами мага Маджере предстало истинное чудо, прекраснейшее из творений этого мира: драконы. В Кринне, в своем прошлом, Рейстлин уже не раз встречался с драконами. Он всегда испытывал перед ними неподдельное восхищение, ибо они являлись живыми воплощениями магии. Но то были огромные могучие создания возрастом более половины тысячелетия, а сейчас чародей узрел детенышей, с лапками чуть толще человеческого пальца, с крыльями, полупрозрачными и хрупкими, точно у мотыльков. Завидев сияние посоха, они вытянули шеи и защебетали — не по-звериному, не по-птичьи, но совершенно волшебными журчащими голосами. Их было трое: черный, как ночь, кристально-зеленый, как изумруд в морской волне, и светло-золотой, подобно первым солнечным лучам на рассвете. А на постаменте, рядом с малышами, обнаружилась их пропавшая родительница. Дэйнерис сидела, понуро подпирая ладонями подбородок, с запястьями, схваченными цепью. К ее ногам тоже подходила эта тонкая, но прочная серебристая цепь, обвившая змеей драконьи шеи. Увидев чернокнижника, принцесса воскликнула: — Рейстлин! Вы здесь. Я уж подумала, колдуны поразили вас каким-нибудь опасным заклинанием. — Колдуны? — с тихим презрением процедил Маджере. — О нет, кхалиси, колдуны здесь совершенно ни при чем. Со мной все в порядке, и с вами, как вижу, тоже. — В ваше отсутствие один из преступников сковал меня, — Дэйнерис вытянула руки, демонстрируя цепь, — но потом мои дети сожгли его. При слове «сожгли» дракончики обменялись щебечущими криками. Опустив глаза, маг обнаружил у себя под ногами пятно золы и фрагменты обгоревших костей. Погибший колдун стоял ровно на том же месте, где он сейчас. — Освободите меня, — продолжила пленница, — и вас не постигнет такая же участь. Для Рейстлина, даже с учетом обстоятельств, эти слова прозвучали чересчур нагло. Но прежде, чем чародей успел осадить принцессу, в действо вмешались хозяева башни. От лестницы донесся шум движения и невнятный шепот, и в залу явились трое — не люди, но чахлые мумии, скрывшие ветхую плоть под черным тряпьем. Хрипло дыша и шурша балахонами, они приблизились и замерли в десятке шагов от мага. Ввалившиеся глазницы и синие губы делали колдунов подобными мертвецам, которых по гнусному недосмотру забыли закопать в землю. Все трое были очень похожи друг на друга — согбенные, лысые, морщинистые. Первый колдун нарушил молчание: — Дэйнерис Таргариен наша, — проскрипел он надсадно. — Дети нуждаются в матери. Без нее драконы погибнут, а мы не можем этого допустить. — Драконы пробуждают магию, — эхом подхватил другой, — здесь они будут благоденствовать, а магия Известного Мира — расти и крепнуть вместе с ними. Стены Бессмертных, как встарь, наполнятся процветанием. Третий выступил вперед, болезненно щуря глаза на свет. Его надтреснутый голос дребезжал, словно скверно закрепленное в раме стекло. — Чужак по имени Рейстлин Маджере. Молва твердит, ты прибыл из далекого Асшая, что у Тени. Ты жаждешь силы, как и мы, и показал себя достойным этой силы. Ты волен задержаться здесь и равно волен уйти — мы не намерены чинить тебе препятствия. Но, так или иначе, Матерь Драконов останется в Стенах Бессмертных во веки веков. Рейстлин пристально взирал на колдунов, и его жуткие желтые глаза полнились отвращением и ненавистью. Он видел тех, кто зовет себя «Бессмертными Кварта», насквозь. Сознав, что иллюзии не властны над чужаком, они устрашились и отчаянно возжелали перемирия, но чернокнижника оно отнюдь не прельщало. Его и самого заинтересовал источник магии — в Известном Мире, где чародейские силы почти не действовали, то был поистине бесценный ресурс. Маджере понимал, что колдуны в погоне за могуществом наверняка еще не раз перейдут ему дорогу. Посему он мрачно отчеканил: — Вы — столь же бездарные шарлатаны, сколь гнусные воры. Ваше одобрение и подачки мне не нужны — меня устраивает только ваша смерть. Затем он прошептал слова на неведомом сухом языке, от звучания которого Дэйнерис испытала невольный трепет. Быстро и плавно маг провел перед собой правой рукой, его раскрытые пальцы наполнились светом, и над золотой ладонью зародился сгусток пламени. В течение краткой секунды пламя вращалось и пульсировало, вбирая энергию, а затем Маджере резко выбросил руку вперед, высвобождая заряд. Вспышка с шелестом разрезала пространство, оставляя за собой каскады искр и густой дымовой хвост. Достигнув ближайшего колдуна, огонь взорвался. Гулкое эхо удара прокатилось по залу, порыв горячего воздуха взъерошил волосы принцессы, маленькие драконы робко прижались к ней. Ветхие мумии вспыхнули, точно былинки, их одеяния и плоть занялись пламенем. Охваченные адским жаром, они с криками поверглись наземь и в тщетной попытке сбить огонь стали кататься по полу. Запах горелой плоти сделался густым и несносно едким. После минутной агонии от «Бессмертных» остались лишь обугленные, съеженные, жалкие останки. В воцарившейся тишине черный маг с сияющим посохом в левой руке неторопливым шагом приблизился к принцессе. Маленькие драконы неотрывно следили за каждым его движением, готовые броситься на защиту матери. Дэйнерис тоже наблюдала за чародеем с опаской. Его колдовское искусство в высшей степени поразило и восхитило ее, однако она не знала, чего ожидать в дальнейшем от этой силы — спасения или новой угрозы для себя и своих детей. Маджере замер перед пленницей с непроницаемым выражением. После краткого молчания он саркастически осведомился: — Итак, вы что-то говорили насчет моей участи, кхалиси? — О нет, ничего подобного, — Дэйнерис несколько смутилась. — Освободите меня, пожалуйста. — Вытяните руки. Принцесса подставила ему свои тонкие запястья, опутанные цепью. На сей раз Рейстлин обошелся без заклинаний. Черный маг просто дотронулся посохом до оков, и они со звяканьем разомкнулись.