Правдивая история Защитника

Утро красит нежным светом, что-то там еще. Доброе утро, Мир и люди. Проснулся я, на удивление, рано, и настроение было нереально хорошим. Но вспомнив, чем мы вчера занимались и как прошли наши дела, улыбнулся мысли: «Конечно, я счастлив» Любой, читающий мой дневник, разумеется, мог бы подумать о чем-то непристойном, ведь проснулся я в одной комнате хоть и не с красавицей, но с вполне милой женщиной. Но ничего, я заявляю, не было. Прибыв домой, мы без сил рухнули на шкуры в этой комнате и, насколько могу судить, проспали до самого утра. — Авелин, доброе утро. Проснулась она или нет, я не знаю, но следовало поздороваться. — Доброе утро, Хоук. Завозившись и отбросив одеяло, которым она все-таки накрылась, наверное, больше для комфорта, чем для тепла, Авелин встала. Осталось разбудить только сестру и все ей рассказать. Открыв дверь и выцепив взглядом Бетани, я подошел к ее кровати. Поддавшись какому-то порыву, я присел на край кровати и погладил ее по волосам, шепча: — Просыпайся, солнышко. Чуть пошевелившись во сне или просыпаясь, сестренка открыла глаза, а затем улыбнулась: — Доброе утро, братик. Давно встал? — Только что, — я погладил Бетани по щеке и встал. — Что покушаем? Хороший вопрос, так как в доме опять почти ничего не было, хорошо, что хоть немного осталось денег. — А что есть? Ответив мне вопросом на вопрос, Бетани встала и пошла к импровизированному холодильнику, углублению в полу и стене, где мы хранили продукты. Да, такое вот оригинальное решение, но главное, что туда не добирались мыши и было прохладно. Там было пусто, но вспомнив, что у нас на стенах висит рыбка, а на столе в накрытой миске лежат лепешки, я возрадовался. — Еда есть, пойду позову Авелин и разбужу маму. Мама находилась в этой же комнате и все еще пребывала в царстве снов, хотя я бы давно проснулся от шума, что мы создавали. — Ма, просыпайся. Я не стал трогать ее за плечо или стаскивать одеяло. А еще промелькнула мысль, не зря ли мы ее будим? Все-таки, встали мы рано, около семи, или даже чуть раньше, видимо это адреналин и впечатления вчерашнего дня подняли нас ни свет ни заря. Мама пошевелилась и открыла глаза. Какая она все-таки еще красивая, хотя эти больные, вернее, грустные, глаза портят все впечатление. После смерти Карвера она так и не отошла, хотя и делает вид, что все в порядке. Но оставим пока прошлое и не станем думать о будущем, где возможна ее смерть, а займемся делами насущными. Разбудив маму, я с чувством исполненного долга и с радостным настроением пошел за рыбой, поручив сестре приготовить кашу. Крупа у нас, вроде, еще оставалась. — Пошли завтракать. Зайдя в комнату, где мы спали и где и висела рыба, взяв четыре рыбешки, я позвал Авелин. Гамлена ждать не будем, пусть спит. Когда мы вышли, мама уже одевала платье, а Бетани в прямом смысле кашеварила, поставив воду на огонь. Оглядев всех и на секунду задумавшись, я стал чистить рыбу, так как помогать Бетани считал не обязательным. Мама поспешила Бетани на помощь, а Авелин, как это всегда бывало, так и осталась не у дел, поэтому, присев на стул, она молча стала ждать. — Ма, как спала? — спросил я. — Хорошо, а вы? И во сколько вернулись? — А разве ты не видела Бетани? Но тут вмешалась сестра, что как раз стояла около печки и рядом с мамой и, конечно, все прекрасно слышала. — Я ей сказала, что вы задержитесь, но правда, когда? — Не знаю, Авелин, а ты не в курсе? Специально вовлекая ее в разговор, я задал этот вопрос, хотя и правда не знал, когда мы вернулись. — Наверно, около трех, может, раньше. Часов в этом мире почти что не было и ориентировались люди по солнцу, луне и звездам, но именно ночью это было делать сложнее. Отсюда и такой ответ, хотя надо отметить, я не знал и этого и не смог бы вычислить. — И как сходили? — спросила мама, оотйдя от плиты и усевшись возле нас с Авелин. — Сейчас позавтракаю и пойду вместе с моей подругой за наградой. Надеюсь, Бетани не сказала ей, что мы работаем на контрабандистку, а все также придерживается версии, что работаем мы наемниками. Надо будет потом спросить. — Бетани, наверное, хватит. Дав указание дочери, мама взяла себе свою порцию рыбы, а сестренка, подхватив кастрюлю, пошла к нам. — Приятного аппетита. Такое пожелание было уместным и в этом мире, а если нет, так мы введем его самостоятельно. Сестра разложила всем нам кашу по тарелкам, а мы до этого уже успели немного поесть рыбы. Вначале все ели молча, но потом мама вновь поинтересовалась нашими планами, мы ответили — и разговор сам собой перерос в оживленную дискуссию. Речь пошла о том, что нам стоит продолжать истреблять банды и надеяться на награды. Мама была против, Авелин считала, что лучше поручить это дело страже, а мы с сестрой были настроены продолжать. Мне, как и ей, впрочем, понравилось так быстро зарабатывать деньги. Но Авелин, проявляя несвойственную ей общительность, продолжила возражать: — Может, тогда хотя бы позволишь мне вам помогать, когда я стану стражником? Вот, кажется, и причина. Она не хотела потерять нас, но опасалась, что мы ввяжемся в очередную авантюру, а ее не будет рядом. — Авелин, ты наша подруга, и мы не вправе тебе указывать, хотя я всегда рад твоей компании, — я улыбнулся ей и даже едва не подмигнул, намекая на то, что рад я ей был не только как хорошему воину. — Так ты хочешь стать стражником? Ты в этом уверена? — вмешалась в разговор мама. Она действительно привязалась к ней и, как Авелин беспокоилась о всех нас, так и мы желали нашей подруге всего самого лучшего. Интересно, когда это началось? Воскрешая в памяти истоки нашей дружбы, я выпал из реальности и какое-то время даже не слышал, что говорили за столом. — Брат, ты с нами? Вопрос Бетани, которая, видимо, заметила мой отсутствующий взгляд, я все-таки услышал. — Да-да. Я быстро стал доедать кашу, задумавшись, из какой она крупы. Вроде пшеничная, но не такая, как в нашем мире Вообще-то это была почти единственная крупа, продаваемая в городе и даже у нас дома. Но, поскольку все это не имело значения, я вновь отогнал лишние мысли и услышал, как мама рассказывает о Верхнем городе. — Ма, извини. Но мы наверно побежали уже, — перебил я ее. Я встал из-за стола и бросил взгляд на Авелин, намекая тем самым, что и ей следует выходить. Мама же, ничуть не обидевшись, пожелала нам удачи и стала собирать посуду со стола. — Сестренка, помоги маме. Всем пока, целую. Помахав рукой, я вышел на улицу и, дождавшись Авелин, стал спускаться с лестницы, что подходила к нашему дому. — А где будем ждать Атенриль? — спросил я у воительницы, так как сам этого не помнил. — Ты ведь с ней общался, я что-то не помню о том, чтобы она указывала точное место и время. — Ах, вот что такое не везет. И что теперь будем делать? — Не знаю, решай сам. — Авелин, все хорошо? — я улыбнулся ей и сделал шаг к ней навстречу, почти касаясь ее губ своими и глядя в глаза, но рукой беря всего лишь ее руку — Все хорошо, — она не убрала руку, хотя и отвела взгляд. — Авелин, я переживаю, ты немного изменилась. И, кажется, сказал я это зря. Она сразу напрягаясь и, желая вырвать руку, зло ответила: — Это плохо? — Нет, мне такая ты больше нравишься. И извини, если я тебя обидел, — спокойно ответил я, хотя это спокойствие и далось мне с трудом, так как желание коснуться ее губ стало сильнее. — А тебе не кажется, что ты стоишь слишком близко? И то, как ты смотришь на меня, не похоже на дружескую заботу? Возможно, сказав это, она хотела спровоцировать меня на действия или, наоборот, остудить мой пыл. И я, продолжая глядеть на нее и не делая попыток отойти, спросил: — Точно? Разумеется, я понимал, что стою довольно близко и что даже голос мой сейчас больше похож на мурлыканье, и все равно я продолжал не то соблазнять ее, не то провоцировать. — Я не заметил. Тебе неприятно? И вновь, словно случайно, я почти коснулся ее губ, рукой уже обнимая ее за талию. Нет, в другое время ничего бы из этого не вышло, но именно сейчас Авелин была слегка растеряна, а главное, сама затеяла этот разговор, и нам оставалось либо наконец поцеловаться и отшатнуться друг от друга, либо продолжать игру, словно ничего не происходит. Для первого мы были еще не готовы, а сделать второе не позволяла то ли гордость, то ли упрямство. «Неужели ты и сейчас не скажешь ничего?!» Провоцируя ее всевозможным образом и продолжая подходить все ближе, я ждал. И наконец, она не выдержала. — Может, ты все-таки прекратишь? Что о нас подумают люди? С этими словами Авелин потихоньку начала отстраняться, желая освободиться из объятий, в которых я ее удерживал. — А что подумают? То, что два человека тихо говорят друг с другом. Ехидно улыбаясь и наконец взяв себя в руки, я решил поставить точку. — И возвращаясь к предыдущим твоим словам, скажу так: вот сейчас я откровенно тебя соблазняю и пристаю. И словно в подтверждение этих слов, моя рука сместилась с ее талии ниже, но в ту же секунду я резко отстранился, смеясь. — Глупые у тебя шутки, Хоук. По всей видимости, Авелин не сердилась. А я как раз-таки не собирался останавливаться. Поэтому, услышав столь интересную фразу в ее исполнении, повернулся к ней спиной и, словно говоря не ей, тихо произнес: — Жаль, что шутка не зашла далеко. Вот этого она уже не могла стерпеть и, быстро сократив расстояние между нами, ударила меня рукой в плечо. Хорошо, что не сильно, но все равно больно. Поворачиваясь к ней и вновь улыбаясь, я отметил, что теперь она сама стоит слишком близко и впоследствии этим можно будет воспользоваться. Хотя, вначале следует притвориться. — Ты о чем? Глядя на нее предельно честными глазами, что наверняка выдавали мою ложь, я улыбнулся еще шире. — Повтори, что ты только что сказал? И вновь решая, повторять или нет, я дал ей третий шанс, не отстраняясь и все так же стоя слишком близко. — Я не понимаю, о чем ты! И снова взгляд в глаза, но теперь более острый и более страстный, ведь сегодня Авелин сама нарывается на то, чтобы я наконец ее поцеловал. — Что ты имел в виду под словами «жаль, шутка не зашла так далеко»? — И что тут не ясного, Авелин? Намеренно и недвусмысленно в этот раз обвив ее талию руками, я потянулся к ее губам…