Надоело

Этот денек выдался довольно промозглым: северный ветер со зловещими завываниями пригибал к земле деревья, стараясь вывернуть их с корнем и унести с собой далеко-далеко. Сотворить такое у него не выходило, поэтому ветер злился и старался еще упорнее. Конечно же, по великому и могучему закону подлости Уилсон запланировал на этот день изучение болот! Чтобы с концами не замерзнуть, ученому пришлось кроме синей шапки надеть поверх жилета теплую куртку, а шею замотать шарфом из биффальей шерсти. — Я выгляжу как девчонка... — проворчал Хиггсбери, придирчиво разглядывая свое отражение в округлом боку алхимической машины. Но, увы, только так можно было спастись от пронизывающего ветра. Еще раз тяжело вздохнув, джентльмен накинул на плечи рюкзак и выбрался из кособокого строения, торжественно окрещенного "домом" по окончанию постройки. Что же лежало в наплечной сумке ученого? Арбалет с небольшим запасом стрел, листочки бумаги для записей с кусочками грифеля впридачу и камень-грелка. Добывать еду в последнее время было трудновато, поэтому Уилсон счел таскание ее с собой излишней расточительностью. Ягоды он и так всегда найдет на любом кусте — пусть последние остатки собранного полежат в холодильнике. Было еще кое-что, что неотдалимо преследовало ученого, не давало ему покоя днем и ночью. Тени. Темные отражения птиц, зверей и других неведомых монстров по пятам шли за Персивалем. Стоило ему обернуться, как прислужники Тьмы исчезали, растворялись под последними лучами солнца, впитывали их в себя и растворяли. В ушах часто звенело от тихих смешков, раздававшихся будто бы рядом, но стоило бросить взгляд в сторону звука — понимаешь, что это всего лишь мираж, галлюцинация. "Они бесплотны, но они могут причинить вред. Неужели ты допустишь этого?" "Стоит ли далее мелочиться, выносить все эти человеческие нужды — страх, голод, боль? Забудь обо всем и прими объятья Тьмы — царицы покоя и беззаботности..." Эти словно чужие мысли звучали в голове ученого. Как пауки, опутывали разум серебряной паутиной, подтачивали его волю и жизненные силы. Иногда словно что-то переклинивало в голове Хиггсбери — он взбирался на крутую скалу, находившуюся неподалеку от дома и подолгу смотрел вниз, стоя у самого края обрыва. "Вся жизнь — красивая ложь! Прими истинный покой, тебе сразу станет легче, вот увидишь!" Уилсон знал, что под обрывом великая Природа-создательница разложила острые камни. Вздумай он прыгнуть на эти лезвия с огромной высоты скалы — от него попросту ничего не осталось бы. Но рассудок пока что держался в голове ученого, покидая его по крохотным каплям — но все-таки, он оставался! Однако, на этот раз Хиггсбери оставил трусость дома. Выйдя на обрыв, он вначале смотрел в небо, прощаясь с миром. Затем собрал всю свою волю в маленький кулачок и...прыгнул. Он, закрыв глаза, летел вниз. Мысленно прощался с женой, детьми, друзьями, которыми успел обзавестись в этом диком мире, и которые сейчас ничем уж не могли помочь бедному ученому. До земли оставались считанные метры... "Пора!" — скомандовал себе Уилсон и начал обратный отсчет: — Пять...четыре...три...два...один...