Hearts

Быть может, это была плохая идея. Вот только право выбора Бэкхён потерял уже давно. Поэтому он все продолжал жать на звонок и тихо молиться, дабы выпросить еще пару-тройку не положенных мгновений. Когда Чанёль наконец открыл дверь, Бэкхён лишь неловко улыбнулся, протягивая грязно-серое одеяло. (Или же одеяло было белым. А может, вообще ярко-розовым. В конце концов, Чанёля не учили различать цвета). Одеяло явно было использовано в качестве тайника для очередного сердца. Свежего сердца, не так давно вырванного из чей-то груди. Чанёлю почему-то нравилось слушать стук сердец, хотя его собственный кровеносный орган ни разу не издал ни звука. "Оно явно гранитное," - горько шутил когда-то Бэкхён. - Давно пора, - обронил Чанёль вместо "привет". - Звук качественный. И, - он понюхал воздух, - запах тоже. Бэкхён вздохнул, коря себя за ложные надежды. Довольствоваться следовало малым. Чанёль стоял прямо напротив. Он набрал слегка в весе со времен их последней встречи, но это только прибавило ему красоты; Бэкхёну хотелось обнять его лицо, поцеловать в мягкий подбородок, прикоснуться к уголкам огромных карих глаз. Ты не можешь приблизиться к тем, у кого каменные сердца. Никогда. Надо было это запомнить. С минуту никто не проронил ни слова. Чанёль рассматривал сердце, а Бэкхён рассматривал Чанёля. Чанёль выглядел довольным - и даже выдавил из себя крохотную улыбку. А что, если он меня все-таки пригласит зайти, подумал Бэкхён. Я же постарался. Я же заслужил. Гранит ведь может растаять? - Это чудесно. Настолько теплое. Как ты его добыл вообще? Пахнет так, будто сделано из любви. Какая ирония - уметь различать любовь по запаху вместо того, чтобы ее чувствовать. Такие сердца было очень, очень трудно найти, но Бэкхён был готов на все, чтобы сделать Чанёля счастливым. Хотя иногда ему и приходило в голову, что Чанёль может не знать, что такое "счастье". - Ну что ж, если ты не против, я тогда пойду спать. Спокойной ночи. Я не против, молчаливо ответил Бэкхён. И наплевать, что внутри все ломается. - Конечно. Спокойной, - ответил он, медленно разворачиваясь. С ним все будет хорошо. Надо только не показывать. Да и потом, не мог же он действовать так, будто вся его жизнь от этого зависит. --- Бэкхён позволил себе эту маленькую слабость в виде оглушительного кашля, когда дверь уже захлопнулась. Свежие красные капли смешались со старыми бордовыми пятнами на крыльце. Кажется, он себя переоценил: сил не осталось даже на один единственный шаг вперед. Но стоило подумать о Чанёле, и падать уже не так больно. У Чанёля вообще был талант помогать Бэкхёну переносить практически все, не прикладывая к этому никаких усилий. Ему достаточно было улыбнуться. Чаще всего - только в воображении. У Бэкхёна было где-то десять секунд на последние раздумья о бренности собственного бытия. Одни говорили, что ему не стоило выполнять все эти поручения. Другие повторяли со снисходительной улыбкой, что он - полный дурак, ибо человек с каменным сердцем никогда не сможет полюбить. Но в те последние моменты Бэкхён вдруг понял, что у всего был смысл. Ему повезло испытывать подобное щемящее чувство - пусть болезненное, пусть безответное, но такое красивое - и за него не жалко было заплатить. Да и по правде сказать, крыльцо Чанёля было не худшим местом для смерти от потери крови. --- На следующий день, когда Чанёль собирался выйти из дома, он обнаружил труп Бэкхёна с тёмно-красной дырой с левой стороны. Даже жаль было, вообще-то. Бэкхён всегда поставлял такие отличные сердца. Кто же знал, что его лучший товар окажется его собственным сердцем.