Завтра будет хороший день

Сегодня был хороший день. Дерек радовался хорошим дням. В последнее время их было не так уж много. Он рассказывал Стайлзу историю о том, как они с Айзеком пытались оклеить обоями ванную на первом этаже, и Стайлз смеялся. Дерек уже и не помнил, когда это случалось в последний раз. У него были сияющие и ясные глаза, и он хохотал так, что то и дело хватался за бока. Сегодня был действительно хороший день. — Кому пришла в голову гениальная идея поручить вам клеить обои? — спросил Стайлз. — Кто вообще сейчас клеит обои? — Дерек и Стайлз посмотрели друг на друга и закатили глаза. — Лидия, — сказали они в унисон, и Стайлз покачал головой. — В конце концов ему все-таки удалось выковырять клей из волос, — пожал плечами Дерек, и Стайлз вновь залился смехом. Дереку хотелось заставлять его смеяться снова и снова. — Есть фотки? Пожалуйста, скажи, что у тебя есть фотки! — Стайлз буквально подпрыгивал на стуле от нетерпения. — Мне нельзя приносить сюда телефон, помнишь? — мягко сказал Дерек, и у Стайлза на секунду вытянулось лицо, прежде чем он снова расплылся в улыбке, на этот раз куда менее открытой и беззаботной. Напоминание о том, где именно они находились, омрачило их легкомысленное прежде настроение. — Ты мог бы напечатать несколько штук, — предложил Стайлз. — И принести мне, когда придешь в следующий раз. — Ага, — голос Дерека немного дрогнул, но он продолжал улыбаться. — В следующий раз. — Так, расскажи мне про кухню, вы наконец-то выбрали столешницу? — Выиграл мрамор, я был в меньшинстве, — признался Дерек. — На следующей неделе установят. — Мрамор лучше, — заявил Стайлз. — Гранит требует меньше заботы, — возразил Дерек. — Да, но это же мрамор, — улыбнулся Стайлз. — В двух словах, это был основной аргумент Лидии. И я должен признать, мрамор отлично смотрится, — неохотно произнес Дерек. — Только не говори ей, что я так сказал, — добавил он. — Ага, — улыбка сползла с лица Стайлза. — Вряд ли у меня будет такая возможность. — Он опустил взгляд, и Дерек мысленно выругал себя за то, что поднял эту тему, но Стайлз был в таком хорошем настроении, а разговор — настолько легким и несерьезным, что он немного забылся. — Она очень занята, Стайлз, — Дерек протянул руку, секунду поколебавшись, прежде чем опустить ее на запястье Стайлза. — Ты же знаешь, у всех школа, работа и... — Дерек оборвал сам себя прежде, чем успел сказать "жизнь". Но Стайлз понял. Стайлз всегда понимал все, что Дерек хотел сказать. И все, чего Дерек сказать не мог. Он был способен читать Дерека как книгу, так, как не умел никто другой. Даже Лора. — Я полагаю, мне очень повезло, что ты бездельник. — Стайлз снова улыбнулся, и Дерек позволил себе слегка провести большим пальцем по внутренней стороне его запястья. Стайлз покраснел, склонил голову и почти неохотно освободил руку. У Дерека дернулись пальцы, он боролся с желанием протянуть руку к Стайлзу и вновь соприкоснуться с его кожей, ощутить, как кровь бежит по венам. Но последний раз, когда он сделал это... что ж, тот день уж точно не был хорошим. Стайлз покраснел еще сильнее, как будто сумел угадать, о чем Дерек думает, и положил руку себе на шею, бездумно потирая ее. Его пальцы замерли, а тело напряглось, и Дерек, с пустившимся вскачь сердцем, смотрел, как Стайлз проводит пальцами по длинному зигзагообразному шраму, который начинался у края линии волос и исчезал под рубашкой. — Дерек, — прошептал Стайлз дрожащим голосом. — Да, — резко сказал Дерек, потому что знал, что будет дальше. — Я не могу, — Стайлз с силой зажмурился, впиваясь в затылок пальцами. — Есть вещи, о которых я ничего не могу вспомнить. Много всего. А еще, как мне кажется, какую-то часть я помню неправильно. Например, про мою маму. — Стайлз с трудом сглотнул. — Она мертва или нет? — Да, Стайлз, она мертва, — сказал Дерек, с трудом проталкивая слова сквозь сжавшееся горло. — Потому что иногда я думаю, что она не мертва, иногда я думаю..... а потом я вспоминаю. Но я не всегда знаю, что из моих воспоминаний реально. — Я понимаю, — сказал Дерек. — Оборотни существуют? — спросил Стайлз. — Я помню про оборотней. И я не тупой, я знаю, почему я здесь. Они говорят, что я сумасшедший, и, вероятно, они правы. Но оборотни кажутся мне такими реальными. — Оборотни существуют, Стайлз, — сказал Дерек, но Стайлз, казалось, по-прежнему не слышал его. — Стайлз, посмотри на меня, — Стайлз поднял голову, и Дерек позволил глазам вспыхнуть красным, буквально на секунду. — Оборотни существуют. Стайлз немного расслабился, его глаза заблестели от навернувшихся на них слез. — Ты настоящий? — прошептал Стайлз, и Дерек почувствовал себя так, как будто из него только что выпустили весь воздух. — Потому что ты единственный, кто приходит навестить меня, — он нахмурился. — Мне иногда кажется, что я выдумал тебя, что ты никогда не существовал. Но ты прикасаешься ко мне. Ты бы не смог дотронуться до меня, если бы был ненастоящим, правда? — Стайлз, — Дерек протянул руку, медленно провел по его щеке и обхватил ладонью подбородок. — Я настоящий, — сказал он хриплым голосом, одновременно притягивая Стайлза к себе, до тех пор, пока они не соприкоснулись лбами. — Я настоящий. Уронив руки вниз, Стайлз вцепился в запястья Дерека, обкусанные ногти впились ему в кожу, раздирая ее почти до крови, но Дерек наслаждался этой болью, которая помогала ему запомнить этот момент, удержать его в реальности, удержать рядом со Стайлзом. — Я настоящий, — вновь прошептал он Стайлзу, на этот раз настолько же для него, сколько и для себя. — Ага, — кивнул тот, потеревшись носом о нос Дерека, и облегченно вздохнул, обжигая его теплым живым дыханием. Какое-то время они оставались в таком положении, просто дыша друг другом, до тех пор, пока хватка Стайлза на запястье Дерека не ослабла, и он не опустил руки. Нехотя Дерек отстранился, позволив себе провести пальцем вдоль линии подбородка Стайлза, прежде чем отпустить его и усесться назад в кресло. — Как ты спишь? — спросил Дерек осторожно, и Стайлз пожал плечами. — Нормально, — ответил он, и даже если бы Дерек не мог почувствовать ложь в словах Стайлза, заставившую его сердце пропустить удар, это было бы очевидно из-за темных кругов под глазами. — Кошмары вернулись, да? — спросил он. — Мне сказали, что ты кричал прошлой ночью. И если это повторится, им, возможно, придется давать тебе снотворное. — Нет, — Стайлз покачал головой. Он ненавидел, когда его пичкали успокоительными. — Я стараюсь быть тихим, клянусь, я стараюсь. Я зажимаю рот рукой, но крики просто просачиваются между пальцев. Я не могу удержать их, я просто не могу. — Я знаю, — оборвал его Дерек. — Я знаю. — Я просто... я хочу домой, — прошептал Стайлз. — Я мог бы спать, если бы был дома. — Дерек знал, что это было не так, потому что поначалу они пытались. Никто из них не хотел помещать его сюда, к этим людям, но тогда они ничем больше не могли помочь. В то время, когда стая Альф все еще дышала им в затылок, это было единственное безопасное место. Стайлз этого не понял. Дерек был практически уверен, что он по-прежнему не понимает. — Я знаю, просто прямо сейчас еще не время, — сказал Дерек. — Когда? — Стайлз посмотрел на него с такой надеждой, сегодня был такой хороший день, и Дереку просто хотелось, чтобы он вновь улыбнулся, по-настоящему улыбнулся, и это было единственным оправданием тому, что Дерек сказал дальше. — Когда дом будет закончен, — выпалил он. — Ты сможешь вернуться, когда дом будет закончен. Лицо Стайлза посветлело, и он бросился через стол, кидаясь на шею Дереку и крепко сжимая его в объятиях. Дерек позволил себе это одно-единственное мгновение. Он уткнулся лицом в шею Стайлза и глубоко вдохнул, пробиваясь сквозь запах других пациентов, сквозь вонь больничного антисептика, сквозь ощутимый привкус всех медикаментов, которые ему давали, до тех пор, пока не нашел наконец Стайлза. — Дерек, Стайлз, — услышали они голос Кристины, одной из дневных медсестер. — Прошу прощения, но часы посещений окончены. — Да, — Дерек поднялся и кашлянул, стараясь взять себя в руки. — Я должен идти. — Не забудь фотки в следующий раз, — напомнил Стайлз, и Дерек кивнул, проглатывая комок, вновь образовавшийся в горле. — Не забуду, — пообещал Дерек, прежде чем уйти. * * * После этих визитов Дерек всегда шел к шерифу. Он и сам до конца не понимал, почему. Как ни странно, они никогда не обсуждали этого. И как ни странно, они никогда не говорили о Стайлзе. Шериф впускал Дерека в дом, и они молча сидели на диване. Иногда смотрели какую-нибудь спортивную передачу по телевизору. Иногда — нет. Но виски был обязательной частью программы. Дерек пил наравне с шерифом, но вечер всегда заканчивался тем, что шериф вырубался, а Дерек оставался отвратительно трезвым. После он всегда наводил порядок, мыл стаканы, убирал бутылку виски в шкаф, потом выключал свет и запирал за собой двери. Они оба знали, что Стайлз возненавидел бы за это их обоих — за то, что шериф медленно убивает себя с молчаливого согласия Дерека. Но, может быть, поэтому они и делали это. Дерек вошел в дом Хейлов обессиленный и измученный, едва держась на ногах. Он всегда чувствовал себя так после того, как навещал Стайлза. Запахи пепла и гнили, которые Дерек ощутил, едва открыв дверь, преследовали его все то время, пока он пробирался через развалины. Он осторожно поднялся по лестнице, деревянные ступени которой крошились у него под ногами, и пробрался в единственную комнату на втором этаже, над которой уцелела крыша. Точнее, хотя бы часть крыши. Не было никаких мраморных столешниц, как и кухонных приборов из нержавейки, и удобных шкафов из темного дерева. Не было паркетного пола в гостиной. Не было новой фирменной плитки в ванной. Айзек никогда не клеил вместе с Дереком обои. Лидия никогда не выбирала мрамор. Он все это выдумал. Дома, который Дерек описывал Стайлзу, не существовало. Как не существовало и стаи, которая помогала ему с ремонтом. Это была просто забавная история, придуманная Дереком в один из плохих дней Стайлза, чтобы поднять ему настроение. История обрастала подробностями, и Дерек успел увязнуть в ней слишком глубоко, прежде чем понял, что воображаемый дом, который он строил, и воображаемая семья стали всем для Стайлза. Это был дом, который, вполне вероятно, он заставил бы Дерека построить, и они могли бы сделать это вместе. До того, как в город пришли альфы. До того, как Дерек потерял Бойда и Эрику. До того, как Ардженты покинули город. До того, как Скотт последовал за ними. До того, как Айзек окончательно бросил его. Дерек лежал на матрасе в углу комнаты и раздумывал о том, как это могло быть. Для начала он мог бы собрать и выбросить мусор и обломки, построить новые стены и выкрасить их. Он представлял, как выбирал бы мраморную столешницу, и прикидывал — так ли уж сложно клеить обои. Представлял, что у него на самом деле есть фотки, чтобы показать их Стайлзу, и возможность однажды сказать ему, что все готово к его возвращению домой. Дерек не до конца понимал, что именно заставило его дать обещание, но теперь, когда он произнес эти слова вслух, то уже не мог выкинуть их из головы. Он мог бы сделать это. Он мог бы отремонтировать дом. Он мог бы привести сюда Стайлза. Он мог бы позаботиться о Стайлзе, он знает, что мог бы. Хоть раз в жизни, он мог бы сделать что-то стоящее. Завтра он может зайти в хозяйственный магазин. Поискать имена и телефоны хороших строителей. И даже позвонить Айзеку, чтобы где-нибудь встретиться и выпить кофе. Поговорить. Завтра тоже может быть хороший день.