Неравноценность

— Почему ты так со мной поступаешь?       Кас смотрит на Дина растерянно и немного хмуро, и Дин замирает как был — с открытой спортивной сумкой на плече и скомканной чистой футболкой в руках. — В смысле? — не очень определенно спрашивает он застывшего в дверном проеме ангела и заталкивает футболку в сумку; разумеется, он понимает, что Кас имеет в виду, но ему нужно еще немного времени, чтобы понять, как объяснить Касу, почему он это делает. — Ты собираешь вещи. Значит, собираешься уходить, — ровно говорит ангел, кивнув на сумку. — И судя по тому, как их много, ты вернешься нескоро. И ты бы сказал мне, куда ты, если бы хотел, чтобы я поехал с тобой. — Логично, — кивает Дин и садится на край кровати, заставив пружины матраса тихо скрипнуть. Ремень сумки сползает с его плеча. Кас стоит ровно, даже не прислоняясь к косяку и не перенося вес на одну ногу, как сделал бы человек. — Я чем-то тебя обидел? — спрашивает Кас, и Дин качает головой — он так и не знает, с чего начать, но Кас его и не торопит, просто спокойно смотрит и ждет ответа без капли нетерпения или беспокойства. — Не думаю, что ты сможешь понять, — наконец говорит Дин после долгой паузы, но Кас ждет продолжения. — Ты… Мыслишь по-другому.       Кас вздыхает почти по-человечески и входит в комнату. Теперь, когда проход свободен, Дин ловит себя на мысли, что ему очень хочется воспользоваться моментом — разумеется, он не всерьез, но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Разговоры — не его сфера. Особенно такие.       Ангел встает у стены возле прохода, и Дин отмечает, что более дурацкого места в комнате просто не найти — слишком далеко от собеседника, почти у самой двери, да еще и где-то сбоку. Мог бы и остаться, где стоял, или сесть на кровать рядом — больше в спальне нет мебели, кроме комод, — или хотя бы к стене прислониться. — То, что мы испытываем, неравноценно, — признается Дин и чувствует себя каким-то уязвимым. Неприятно из двоих быть тем, кто больше привязан, а уж ныть об этом — совсем отстойно, но Кас вряд ли успокоится, не услышав ответа. — И мы не равны. Ты ангел, и ты не представляешь, насколько важны эмоции. И, честно говоря, я даже не могу понять, в чем для тебя смысл всего… Что между нами происходит. Тебе это вообще нужно?       Последние слова звучат резко, и Дин даже с какой-то смутной надеждой вглядывается в лицо Каса, но тот остается бесстрастным и так же хранит какое-то отрешенное молчание. Он явно обдумывает слова Дина, но не пытается возражать или оправдываться. Дин хватается за ручку сумки, но потом останавливает себя и потирает лоб. Может, Кас и не способен отвечать ему взаимностью, но он ведь в этом не виноват и вовсе не заслужил того, чтобы его оставили одного, без объяснений. Это было бы попросту нечестно. — Ты мог бы попытаться объяснить мне, что ты чувствуешь, чтобы я мог сказать, чувствую ли я то же самое, — спокойно говорит ангел, и почему-то это звучит логично. Как и все, что он говорит. Вот только в этом и проблема. Кас в эмоциональной сфере похож на исследователя, который поймал забавное однодневное насекомое и теперь разглядывает его под лупой, пытаясь изучить. Он, наверное, и книгу будет читать или наблюдать за рыбками в аквариуме с таким же лицом, с каким прикасается к Дину или спрашивает его о чем-то глубоко личном. — Кас… — Дин прерывается, не отводя взгляда от ангела, чтобы найти слова. — Это… Как объяснять слепому, что такое цвет. Это невозможно передать словами, только самому испытать и понять. — Я очень хотел бы это понять, — отзывается тот, и Дин знает, что он говорит совершенно искренне. Но это делает все только сложнее. Наверное, было бы гораздо проще, если бы в этом была чья-то вина. Но это ничего не меняет, потому что это… Неправильно, когда у него самого внутри все бушует и горит, когда каждая секунда рядом с Касом, но не прикасаясь к нему, — сущее мучение, а Касу это… В лучшем случае интересно. — Я верю. Но ты не сможешь, Кас, — отвечает он и чувствует себя почему-то паршиво, хотя и знает, что ангел не будет на него обижен. — Как я не смогу перемещаться или менять чужие мысли. Каждому свое. — Это неравноценно, — коротко говорит ангел и хмурится, а Дин кивает в ответ — конечно, для того, кто никогда ничего не чувствовал, эмоции не кажутся такими уж важными. Нельзя хотеть то, о чем не имеешь никакого представления. — Почему ты уверен, что я ничего не чувствую?       Вопрос звучит неожиданно, и Дин удивленно смотрит на Каса, который наклонил голову набок — у ангела все имеющиеся эмоции и мысли написаны прямо на лице, и этот жест он уже знает — так ангел проявляет любопытство. — Тебе интересно узнать, как это можно было понять по тому, что ты делаешь? — уточняет он и продолжает после уверенного кивка Каса. — Ты помнишь, как мы позавчера были в баре? Когда к тебе подошла знакомиться девушка?       Ангел кивает и слушает с видимым интересом, хотя это видно скорее по его позе, чем по его лицу — он всего лишь немного щурится. — Да, — коротко отвечает он и снова кивает. — Тебе это не понравилось. — Я тебя ревную, — поясняет Дин и вздыхает, чувствуя себя не то мамочкой, не то учительницей младших классов. — Когда людям кто-то нравится, они не хотят, чтобы появлялся кто-то третий. — Я тоже не хочу, — отзывается Кас, но звучит он так, словно на приеме у врача — называет симптомы простуды и ждет, чтобы ему поставили диагноз, и даже не пытается спорить. — Просто я не считаю, что имею право говорить тебе, что делать, а чего не делать.       Дин потирает переносицу и качает головой. — Ты бы не стал стоять в стороне и молчать, если бы… Чувствовал так же, как я, — говорит он, вспоминая то, как неделю назад после ссоры вернулся домой не один, а Кас просто ушел в библиотеку и читал. И не сказал ни слова, ни тогда, ни потом. — Возможно, — говорит Кас и мимолетно хмурится, а затем они какое-то время молчат, ангел смотрит куда-то сквозь Дина, Дин — в стену рядом с его растрепанной макушкой, решаясь высказать до сих пор гложущую его обиду. — И ты смылся наутро после того, как мы в первый раз переспали, — быстро говорит он, наконец выпаливая то, что до сих пор не давало ему покоя, хотя это было чертовски давно. Ему не нравится звучать, как брошенная любовница, но Кас все равно не сможет оценить, насколько глупо это звучит. — Да. Я хотел принести тебе завтрак, но задержался, — ангел даже не возражает, просто поясняет свои действия. — Так не делают, Кас. После таких вещей никто не должен просыпаться в кровати один. Я не настолько хреновый любовник, чтобы сбегать от меня, как только я усну, — на самом деле Дин знает, что они были вместе до утра, и вполне понимает, что Кас просто пролежал одиннадцать часов в кровати почти без движения, чтобы не разбудить его, но от этого утро, когда он проснулся и обнаружил рядом пустую подушку, а потом едва ли не рвал на себе волосы, раздумывая, вернется ли Кас вообще, или он испугал или разочаровал ангела настолько, что тот теперь его к себе на километр не подпустит, не становится в его воспоминаниях приятней. — Я это уже запомнил, — серьезно говорит Кас, и Дин тихо ругается себе под нос. — Кас, нельзя запомнить, как надо себя вести, чтобы другому было хорошо. Нельзя просто заучить, как действовать, чтобы быть похожим на человека. Это… Не то. Фальсификация и лицемерие. Ангел опирается спиной на стену и отводит глаза в сторону, все такой же отстраненный и задумчивый. — Я, наверное, пойду, — неловко говорит Дин — его уверенности не убавилось ни на грамм, просто… Он не хочет сбегать вот так вот, потому что где-то у него внутри есть часть, которая так и кричит, что все это неважно, потому что совершенно все равно, почему Кас с ним, главное, что это так, и ангелу это тоже как-то по-своему приятно. И главное - то, что они рядом, и Дину нужно просто пользоваться возможностью… — Мне нужно идти. — Надолго? — спрашивает Кас, и голос его звучит так ровно, словно он уточняет, во сколько Дин вернется из офиса. — На пару дней. Просто немного побыть подальше, — уже почти уверенно говорит Дин, берясь за ручку сумки и проверяя в кармане ключи от машины. Это правильно. Какое-то время без ангела поблизости, чтобы перестать безостановочно думать о том, как хорошо было бы сдаться, нарушить данное себе слово и попросту сделать вид что все в порядке. Перерыв, чтобы больше не хотелось зажать его в объятиях под его внимательным и спокойным взглядом, больше не целовать его, каждый раз боясь не дождаться ответа, и больше никогда не спать с ним в одной кровати, зная, что он молча лежит рядом и не отрывает глаз от его лица, потому что уснуть ангел не может.       Дин трет лицо рукой и едва сдерживает стон, а потом решительно поднимается с кровати и закидывает ремень сумки на плечо. Кас не шевелится, только смотрит на него, слишком спокойный, слишком… Ангел. — Прости, — тихо говорит Дин, неловко и коротко улыбаясь, и не сдерживается, все же кладет руку Касу на плечо, скорее просто пытаясь прикоснуться к нему еще раз, потому что ангел не похож на того, кому нужна поддержка — только на какую-то короткую секунду на его лице застывает какое-то отчаянное и решительное выражение, но потом ощущение рассеивается, и Дин моргает. — Нам просто нужно немного времени, чтобы все выровнялось и стало так, как следует, хорошо?       Кас кивает, уверенно и спокойно, но Дин почему-то улыбается ему ободряюще, наверное, потому что ему очень хочется думать, что Касу не совсем все равно. Кас всегда стоит так, как-то неестественно, немного сутуля плечи, с прямыми руками, и выглядит он сейчас так же, как и обычно. Растрепанный и словно… Неуместный. Дин снимает руку с его плеча и выходит, и улыбка исчезает с его лица, как только Кас перестает его видеть. Какого черта чувствуешь себя так херово, когда поступаешь правильно?       Дин садится в машину, забрасывает сумку на заднее сиденье, заводит двигатель и тихо напевает себе под нос что-то веселое, потом включает музыку. Когда Каса нет рядом, ему проще смириться с собственным решением. На самом деле не все так плохо. В конце концов у Дина есть Сэм, Детка и свое дело. И с появлением Каса ничего из этого не исчезло, просто он… Слишком многого ожидал, вот жизнь и поставила его на место. Ему повезло получить лучшего друга, которого у него никогда не было, и было глупо и неправильно пытаться получить что-то большее. Тем более от Каса. Уже то, что он может понять, что такое дружба, и испытывает привязанность к Дину — настоящее везение, так что нужно просто с этим справиться и больше никогда не втягивать Каса во все это.       Дин выруливает на шоссе и чувствует себя… Правильно.

***

      Телефон звонит через два дня и — черт подери — в половину пятого утра. Дин со стоном хватается за трубку и щурится, пытаясь разглядеть, кто ему звонит — экран едва не ослепляет, а голова раскалывается после вчерашнего вечера в баре —, а потом тихо ругается себе под нос. Если Кас опять забыл о том, что люди по ночам спят, то он надерет ему его чертову пернатую задницу. — Кас? — Дин откашливается — голоса после неожиданной побудки почти нет, он звучит хрипло и глухо, едва ли особо разборчиво. — Надеюсь, это что-то серьезное, потому что… Ты вообще время видел? — Прости, — коротко говорит Кас каким-то непривычным голосом и на какое-то время замолкает, словно никак не решаясь объяснить, зачем звонит. Он на самом деле не так часто звонит так не вовремя, хотя и научился проверять время перед тем, как звонить, далеко не сразу, и вряд ли стал бы будить его среди ночи просто так, так что Дин немного смягчается. — Ну? — вздыхает Дин, напоминая ему, что было бы неплохо продолжить — кажется с ангелом все более-менее в порядке, по крайней мере он не кажется умирающим, но по каким-то едва уловимым ноткам в его голосе Дин чувствует, что что-то не так. — Ты ведь не просто поболтать решил? — Дин, ты не мог бы забрать меня? — голос Каса звучит едва ли не виновато, а на заднем плане слышен шум проезжающей машины и стук ливня о крыши, так что ангел, видимо, вляпался в какие-то неприятности на улице, и было бы неплохо, чтобы это было не слишком далеко. — У тебя что, ангельское моджо за неуплату отключили? — ворчливо фыркает Дин, потирая лоб — его порядком мутит, виски слабо, но раздражающе пульсируют — и неохотно садится на кровати под неприятный скрип матраса — он давно не останавливался в таком паршивом мотеле, но вчера ему было абсолютно все равно, где упасть и отключиться. — Не совсем, — коротко отвечает ангел, и Дин мгновенно просыпается, наконец въехав в суть просьбы. — Кас, с тобой… Что случилось? Тебя ранили? — он быстро поднимается с кровати и сжимает зубы — голова просто взрывается, но сейчас есть проблемы поважнее. К счастью, он отрубился прямо в одежде, и собираться ему недолго. — Я цел. В каком-то смысле, — голос на том конце трубки становится немного тише, и теперь ему отчетливо слышно дыхание ангела — тот дышит часто и шумно, словно только что бежал. — Кас, твою мать, что значит «в каком-то смысле»? — Дин уже захлопывает за собой дверь комнаты, и поэтому ему приходится говорить куда тише, чем хотелось бы — остальные постояльцы вряд ли будут рады такому же раннему пробуждению. — Где ты? Что рядом? Я уже иду к машине. — Твин Фоллз, Айдахо. Кажется, — мимо проезжает еще одна машина, и голос Каса становится слышно хуже. — …сти, что я позвонил. Я просто вымок, очень замерз и заблудился, и не знал, что нужно делать. Я стою возле церкви… Святого Эдварда. Рядом школа, а через дорогу — парк.       Дин быстро расплачивается, отдает ключи и направляется к машине, на ходу застегивая куртку, потому что на улице промозгло и дождь заливается за воротник, а потом быстро забирается на сиденье и захлопывает дверь. Двигатель начинает тихо урчать, и он переспрашивает — он не уверен, что второпях расслышал все правильно: — Замерз? — дождь потоками стекает по лобовому стеклу, пока он нервно оглаживает ледяной руль мокрыми пальцами — ангелам не бывает холодно, а значит «не так» — это слабо сказано. Кас молчит минуты три, не меньше, но Дин слышит в динамике ритмичное шуршание — ангел дышит, явно раздумывая, как ответить. — Я отдал благодать, — наконец тихо говорит ангел, и Дин сжимает руль, что есть силы, радуясь, что еще не успел выехать на дорогу, и глубоко вдыхает, чтобы сдержаться и не перебить Каса, который говорит уверенно, но тихо. — Это мое решение. Я не ранен, на меня никто не нападал, так что я цел. Просто я испугался, и позвонить тебе — первое, что пришло мне в голову. — Кас, ты… — Дин едва не кричит, а потом снова слышит на том конце линии судорожное дыхание, и замолкает, потирая лоб рукой, а потом, после паузы, добавляет, как только может мягко, но требовательно. — Тебе придется очень многое мне объяснить, слышишь? — Хорошо, — тихо отвечает Кас, выдыхая с явным облегчением, и Дин рад, что сдержался. С этим они разберутся позже, а сейчас его ангел среди ночи где-то один в Айдахо, замерзший и мокрый, судя по голосу — явно испуганный и растерянный. И, похоже, совершенно беспомощный. Не лучший момент, чтобы наорать на него по телефону. — Так себе первое впечатление от человеческой жизни, да? — усмехнувшись, спрашивает Дин и, наконец, выруливает со стоянки. — Я не очень далеко, так что буду через два часа, не больше. Хорошо, что ты не забрался слишком далеко. И тебе лучше найти какую-нибудь крышу или навес, чтобы не промокнуть еще сильнее. — Хорошо, — снова говорит Кас, а потом осторожно просит. — Ты мог бы поговорить со мной, пока едешь? Мне теплее, когда я с тобой говорю. — Да, конечно, — Дин кивает и берется за руль поудобнее — ему достаточно и одной руки, чтобы вести машину, хотя и придется немного снизить скорость по такой погоде. Он чертовски сердит и обеспокоен, но пока он слышит голос Каса в трубке, он чувствует, что хоть как-то контролирует ситуацию. — Мне стало так хорошо, когда ты ответил, — он слышит, что Кас улыбается, но голос ангела все еще слегка вздрагивает, наверное, уже не от волнения, а просто от холода. — Так что не самое худшее впечатление. — Идиот, — ворчит Дин — он немного зол и надеется, что у Каса найдется хорошее объяснение, довольно сильно растерян, потому что голос Каса теперь звучит словно по-другому, хотя он не может понять, что именно изменилось, а еще чувствует себя неловко из-за того, что мысль о таком Касе вызывает у него примерно те же ощущения, что он испытывал, когда маленький Сэм болел. И если чувствовать такое по поводу младшего брата, которого оставили под твою ответственность — это нормально, то с Касом совсем другая история, и это ужасно смущает. — Доберемся до мотеля, отправишься в горячий душ, а потом под одеяло.Будешь пить горячий чай, пока не отогреешься и не высохнешь. И спать. А завтра будем разбираться. — Я хочу тебя обнять, — тихо говорит ангел, и Дин сжимает руль сильнее. — Ты будешь снова спать со мной в одной кровати? — Кас… — Дин вздыхает, нахмурившись, а потом кивает. - Да. Если хочешь, я буду спать с тобой. — Спасибо, — тихо говорит ангел. — Я очень боялся, что ты и в самом деле перестанешь… Ну, делать все эти вещи. — Я буду обнимать тебя столько, сколько ты захочешь, — легко говорит Дин, и чувствует, как ему становится лучше, несмотря на мерзкую погоду и то, что мысли внутри него неудержимо возвращаются к их предыдущему разговору, хотя он и старается отложить это на потом. — Договорились? — Договорились, — Кас улыбается так явно, что Дин, даже не закрывая глаз, может легко представить его радостное лицо. — Ты был прав. Это невозможно объяснить.