***
То, что Стилински уехали именно тогда, когда пришла пыль – простая случайность. Первый месяц Скотт был не в себе, а потом борьба за жизнь стала важнее оплакивания умерших. Через две недели после того, как пыль осела, явив взору разрушенный, изломанный мир, в котором им теперь приходилось существовать, Скотт попытался найти Стайлза. Он уговорил Эллисон и Айзека поехать с ним. Они сели в машину Эллисон и отправились на запад. Вернулись через три дня – опустошенные, помятые и с печалью в глазах. – Дорога... закольцевалась, – старался объяснить Скотт. – Это кажется невероятным, но так и случилось. Покинуть город оказалось невозможно. Теперь оставалось только попытаться выжить.***
Дерек не думал, что будет скучать по Стайлзу, но... Он скучает. Каждый раз, когда Питер выдает очередную остроту, Дерек бросает взгляд в сторону, ожидая услышать ответную реплику. Каждый раз, когда Скотт придумывает новый опасный план по добыче еды или припасов, Дерек ждет, что сейчас Стайлз предложит способ получше. Теперь все по-другому. Теперь Стайлза у них нет.***
Впервые Дерек выходит на пробежку через шесть месяцев после конца света. В некоторые части заповедника он не суется даже под полной луной – там скрывается что-то странное, новое и опасное. Оно пугает животную сущность Дерека, а тот привык доверять своим инстинктам. Сегодня он отправляется к сгоревшему дому своей семьи. Тот выглядит так же, как до пыли. Редкий случай, но особняк лежал в руинах и раньше, так что изменилось немногое. Рядом с домом, прислонившись к поваленному дереву, сидит кто-то грязный и осунувшийся. Сначала Дерек его не узнает. У него слишком серьезное лицо – без улыбки и обычной шутливой маски. Но затем отдельные черты складываются воедино, и он узнает вернувшегося с того света. – Стайлз, – зовет Дерек. Его голос дрожит сильнее, чем того хотелось бы. Слишком давно не случалось чего-то хорошего, отличного от монотонного выживания. – До сих пор ошиваешься вокруг этих развалин? – спрашивает Стайлз. Он старается говорить легко, притворяясь тем парнем, которого Дерек привык видеть, но в нем явно что-то сломалось. Голос у Стайлза тихий и грустный. – Как ты вернулся? – в груди Дерека разливается странное, горячее и светлое чувство. – Скотт пытался найти тебя, но дорога... Стайлз прикрывает на мгновение глаза, словно пытаясь отогнать страшные воспоминания, и говорит: – Я нашел способ. – Скотт жив, – произносит Дерек, потому что Стайлз должен знать. – Стая осталась в моем лофте. Мы пытаемся... Мы выживаем. – У тебя хорошо получается, несмотря ни на что, – криво улыбается Стайлз, и это до боли похоже на резкое насмешливое выражение, которое было у него раньше. Дерек глубоко вздыхает. – Я отведу тебя к ним, если хочешь. – Позже, – отвечает Стайлз. Он что-то крутит в руках, и Дерек только сейчас понимает, что это мачете. Кровью не пахнет, но улавливается какой-то странный сухой запах. Такой же, как в темной части заповедника. Фигура Стайлза стала точеной и острой, – как резак, который он крутит в руках. Понять, что ему пришлось пройти через нечто большее, чем простая борьба за существование, совсем несложно. Дерек знает, что с возвращением Стайлза все изменится. Выживание больше не будет номером один в списке приоритетов – они начнут сражаться. Чувство легкости в груди усиливается, и Дерек понимает, что это радость. Странная, дикая радость. Не успев осознать, что делает, он опускается перед Стайлзом на колени, смотрит ему в глаза и накрывает его руки своими. – Так плохо? – Дерек смотрит в сторону леса и вдруг понимает, что темное, странное нечто, не пускавшее его на собственную территорию, успело подобраться как никогда близко. – Мы справимся, – отвечает Стайлз. Он спотыкается на слове «мы», но Дерек не задает лишних вопросов. Он не хочет знать, кто ушел навсегда, кого Стайлз потерял. Не хочет думать о том, где шериф. Дерек подается вперед и прижимается лбом к его лбу. Стайлз еле слышно вздыхает, словно позволяя себе показать, что рад вернуться, рад встретить кого-то из прошлого. – Без тебя все было по-другому, – тихо говорит Дерек. Это самое близкое к тому, в чем он хочет признаться на самом деле.