***
Находясь на сцене, Шэй чувствует себя капитаном корабля. Сцена - капитанский мостик, бар - корабль, слушатели - члены его команды, а у него в руках гитара - это штурвал. На каждом своем выступлении, рано или поздно, Шэй спрашивает своих слушателей: - Куда отправимся с Вами сегодня? Или нечто подобное: - О каком плаванье Вам спеть? Какое путешествие вспомнить? Шэй - капитан. Своими песнями он задает направление, по которому будут плыть слушатели ближайший час. И если члены его команды захотят, курс он поменяет. "Капитанский мостик" Кормак всегда покидает с легкой ревностью. А в этот раз, спускаясь, он чуть было не упал "за борт" от неожиданности. - Разве я должен что-то делать? - спрашивает Шэй, не скрывая своих сомнений насчет прозвучавшего предложения и делая еще один глоток разливного пива. Компания за столом в лицах Гиста, Лиама, Хоуп, Хикки и Кука посмотрела на него, как на идиота. - Ты меня, конечно, прости, друг мой, но даже я - тот, кто лишь пару раз видел вас вместе, - понимает, что ты влюблен как юнец, - отвечает Джеймс. - Я бы не удивился, если бы оказалось, что ты ходишь за ней хвостиком, но только на безопасном расстоянии. - А он бы и ходил, будь у него поменьше мозгов и еще меньше чувства самосохранения, - встревает Гист, прожевав картошку, выдаваемую в баре за картошку фри. Шэй досадливо поморщится, стараясь смотреть исключительно вперед. Но как-нибудь мимо лиц своих друзей,сидящих напротив и сверлящих его глазами. - Вы ужасно утрируете. Ответом ему послужили пять скептических взглядов. Шэй отвечает тем же, только с долей небольшого разочарования. Сейчас ему хочется взять в руки дорогую и любимую гитару Махи и, очень желательно, спрятаться за ней. - А что она вообще здесь делает? - задает Хоуп вопрос, на самом деле интересующий всех, сидящих за столом. - По слухам, что ходят в нашей компании, и по влюбленным рассказам Шэя, - Кормак злобно сощурится в сторону подруги, ибо его рассказы могли быть какими угодно, но только не влюбленными, - ваша начальница не из тех, кто ходит по подобным заведениям. - К тому же совершенно одна, - тянет негромко Хикки, смотря на столик, стоящий у противоположной стены у мягких диванчиков. За тем столом - Хэйтем Кенуэй, директор одного из филиалов корпорации Абстерго. Начальник Шэя, Гиста и Хикки. Мать одиночка с пятилетним сыном. Неожиданная любовь Кормака вот уже на протяжении года. Шэй выступает в этом баре раз в неделю, если позволяет работа. Играет не профессионально, а исключительно для себя, однако недовольных нет. И вот когда он сегодня спускался с небольшой сцены после своего выступления, он увидел за одним из средних столиков у стены, в легком полумраке, свою начальницу. Ужинала, пила кофе и работала за ноутбуком, с которым, кажется, никогда не расставалась. Шэй чуть было не выронил гитару от удивления. Он быстро дошел до столика своих друзей и заявил, раскрыв широко глаза и громко ударив свободной рукой по столу: - Хэйтем здесь. Дружный кашель от неожиданности и дальше - сплошные расспросы и советы. - Проводи ее, - в который раз повторяет Хоуп. Шэй игнорирует, допивая уже вторую кружку пива на почти голодный желудок. Еда в глотку не лезла, а вот напиться очень хотелось. - Что-то совсем по-детски, - фыркает Хикки. - А что еще делать, если он и правда сейчас как ребенок? - спрашивает Лиам, щурясь недовольно. Редко эти двое могли найти общий язык. И лимит понимания на сегодня, кажется, был исчерпан. Мечты о приятном спокойном вечере таяли на глазах. - Если мне не изменяет память, то и ты, Хикки, вначале пытался подкатить к Хэйтем, - неожиданно говорит Гист с легкой усмешкой, - "по-взрослому", так сказать. Не напомнишь, чем все закончилось? Томас раздражительно откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и явно не собираясь продолжать разговор. Последствия того поступка, кажется, были самыми унизительными в его жизни. И самыми популярными во всей их компании до сих пор. Даже несколько других филиалов об этом наслышаны. - Хватит, - в конце концов говорит Кормак, повышая голос, отчего все, сидящие за столом, резко замолчали. Его терпение тоже почти кончилось. - Я не буду к ней подходить, я не буду ее провожать. Ничего. Никогда. Не будет. Он никогда не подойдет к ней вне работы. Никогда не поговорит с ней на обыденные темы. Не составит ей в чем-либо компанию. Он будет выполнять все, что она скажет по работе. Он будет отличным работником, чтобы у нее не было никаких проблем. Он будет делать все, чтобы достичь поставленных ею целей. Он будет просто смотреть на нее со стороны, ибо помогать ей - быть ее поддержкой, опорой, - достаточно. Возможно, это даже максимум того, на что он может рассчитывать. Кормак смотрит в пустую кружку и хмурится - с непониманием, раздражением, обидой. В голове на самом деле крутится-вьется вопрос, неспокойно волнующий мысли и чувства: "Почему так?" И тут же хлыстом звучит ответ, усмиряя: "Хэйтем". Просто это Хэйтем. И все. Наверное, он на самом деле влюблен как глупый мальчишка. Спустя секунду Шэй получает такую оплеуху, что чуть не прикладывается лбом о кружку. - Какого?! - восклицает он, и встречается с озверевшим взглядом Лиама, сидящего точно напротив. Вот у кого точно кончилось терпение и все нервы. - Теперь слушай, брат мой, - начинает говорить он, держа Кормака за ворот через стол, игнорируя успокаивающую руку Хоуп на своем плече, и взгляды с соседних столов. Кажется, их спор уже давно привлек внимание и некоторых сидящих рядом, а они этого и не заметили. - Я тебя совершенно не узнаю. Где тот, с кем я провел все своё детство? С кем ездил по лагерям и на различные вылазки? Кто везде нарушал правила, подсматривал за девчонками и пробирался к ним в спальни? Лиам дергает рукой так, что у Шэя замоталась голова. - А сейчас не можешь подойти к той, кто тебе на самом деле нравится? - продолжает тот. Кормак наконец-таки находит себе опору в виде стола, упершись в него ладонями, и теперь пытается отцепить руку друга от ворота, как услышит сбоку взволнованный голос Джеймса: - Она уходит, - и все одновременно поверачивают головы в сторону столика Хэйтем. Та уже укладывает в сумку ноутбук, накинув на плечи легкий плащ. Тарелок на столе нет - она уже расплатилась, и официант забрал посуду. Когда она подходит к выходу, Шэя в прямом смысле выталкивают из-за стола. Гист пнул его ногой в бедро, и тот оказался на полу. - Бегом за ней. И не возвращайся, пока не поговоришь с ней, - слышит Шэй, пока Хикки за шкирку поднимает его на ноги, - хоть о погоде поговорите, мне плевать. А после тоже дает пинок ногой в строну двери. Стоит Кормаку попробовать развернуться обратно к столу и хоть что-то сказать, как на него обрушиваются недружные крики с восклицаниями. Кажется, подгонять его начинают даже соседние столы, что полвечера невольно слушали всю идиотскую историю его любви. Покинуть бар приходится хотя бы ради небольшой передышки. За дверью бара оказывается прохлада позднего вечера. Омывает легким ветром, словно душ, голову кружит от глубокого вдоха. Неожиданная тишина, так редко встречающаяся в городе, и... - Шэй? И Хэйтем стоит на расстоянии шага, удивленно развернувшаяся на шум за спиной. Смотрит, сощурив глаза и полностью повернувшись - ожидание в позе и вопрос в глазах. Глаза светлые, серо-голубые. А с губ, накрашенных неяркой помадой, пар слетает - выдыхает через рот, одной рукой поправляя сумку с ноутбуком на плече. Сзади слышится подозрительный скрип. Хэйтем ждет. А Шэй все смотрит на нее, как болванчик. Не может понять, что вообще происходит. Кенуэй медленно приподнимает тонкую бровь - жестами говорит, чтобы Шэй уже что-то сделал. Или сказал. Поторапливает его без слов. Ну, он и говорит. Цитирует строчку куплета из песни, что пел этим вечером. Когда до Кормака начинает медленно доходить, что он произнес, легкий хмель из головы начинает быстро-быстро выветриваться, а смех за спиной затих. За секунду до того, как Хэйтем точно и резко бьет его в челюсть, он успевает пожалеть, что не начал разговор с вопроса о погоде. После удара в челюсть тишина наступает на самом деле мертвая. Шэю кажется, что с этим ударом, жарко отдающимся на коже, он умер. По крайней мере внутри него точно что-то сдохло без возможности реабилитации. Шэй стоит, не двигаясь, даже голову не пытается вернуть в нормальное положение. А его друзья, старающиеся незаметно подсмотреть и подслушать из открытого окна, бледнеют, сползают на пол и медленно запускают пальцы в волосы, чтобы вырвать клочок-другой. Кормаку надо сделать вдох. Он перестал дышать с момента, как понял, что сорвалось с его языка, а сейчас, кажется, вовсе забыл о дыхании. А если честно, удар не просто что-то убил в нем, но и очень ловко выбил из головы все мысли. Голова пуста. - Завтра в час, - начинает негромко говорить Хэйтем, - обед у меня дома. Придешь чистым, свежим, трезвым, - она смотрит на часы на руке и добавляет, - принесешь яблочный пирог. Хэйтем глядит на него странным взглядом, которого Шэй раньше не видел. Если честно, он и сейчас его не видит - все смотрит в сторону, боясь (или же не имея сил?) пошевелиться и ловля каждый звук с ее губ. А она протягивает руку, которой секундами раньше ударила его (как сейчас до Кормака дошло, не очень-то и больно, а ведь если бы хотела, Хэйтем легко могла сломать ему челюсть), и поправляет выбившиеся пряди волос из хвоста. - Сможешь повторить эту фразу еще раз, тогда и поговорим. И уходит, негромко стуча невысокими каблуками. Шэй стоит на улице около бара еще около минуты, стараясь переварить все, что сейчас произошло. По крайней мере дышать он теперь может. Зато его друзья в баре все случившееся осознали явно быстрее Кормака. Они, пьяные не сколько от пива, сколько от радости, вцепилялись мертвой хваткой друг в друга и в несчастных посетителей бара, что случайно оказались втянуты в эту историю. Только Гист садится, прибитый, и тихо выдает: - Пиздец..., - и головой качает из стороны в строну. - Хэй, от чего пиздец-то?! - радостно восклицает Джеймс, присаживаясь около друга. - Он же, считай, признался! И лишь один удар в челюсть получил. Гист поднимает голову, смотрит на него очень жалостливо. И отвечает: - Он ведь завтра протрезвеет. И не повторит этого. Понимание всего начинает приходить и к остальным представителям их компании - радость постепенно сменяется ужасом. Только Шэй еще стоит на улице, смотря вслед уходящей Хэйтем и улыбаясь, как ребенок.***
Бонус
- Ну что, неужели парень все же признался? - спрашивает хозяин бара, наконец-таки вернувшийся после долгого путешествия. - Признаааался, - растянуто и радостно отвечает бармен Адевале, следивший за всем происходящем и после рассказавший это босу. Хозяин заведения улыбается так, словно счастье случилось у него. Все посетители бара заметно повеселели - успели прочувствоваться историей парня, которого по выступлениям многие уже знали, и теперь празднуют с его друзьями. - Эй, парень! - неожиданно кричит хозяин, - да, ты, выступающий, - кивает он на обернувшегося Шэя, - сегодня пьешь за мой счет! Тот стоит еще слегка ошеломленный и смущенный, а после поднимает руку в знак благодарности. - А не знаешь, что это за девушка покорила сердце парнишки? - О, а это, Эдвард, самое интересное, - ухмыляется бармен, - Хэйтем его покорила. Эдвард Кенуэй, отец Хэйтем Кенуэй, улыбается довольно, солнечно. - О, ну и отли... Подождите-ка одну чертову минуточку.