Не будите спящего дракона

Министерство Магии, 12:34. День первый — Нет, Гарри! — чуть громче, чем следовало, сказала Гермиона как раз в тот момент, когда двери лифта предательски отворились. Несколько пар глаз устремились точно на них, и Гарри вновь почувствовал себя некомфортно. Возможно, он слегка поторопился, когда решил поговорить с Гермионой, но отступать было поздно. Он максимально тесно приблизился к ней, чтобы не привлекать лишнего внимания и, поправив очки, продолжил: — Гермиона, это же отличная возможность познакомиться с нужными людьми. Туда прибудут волшебники из Америки, Дании, Франции и России. — Это ещё одна причина, по которой я не хочу идти. Потратить субботний вечер на этих жутких снобов? — Гермиона демонстративно поморщилась, после чего продолжила: — Нет уж, увольте. Лифт остановился, и приятный женский голос проинформировал: — Уровень три. Отдел магических происшествий и катастроф. Гарри подождал, пока двери министерского лифта закроются, прежде чем возобновить разговор. — Ты уже больше полугода никуда не выбиралась. Тебе не кажется, что пора это менять? — не сдавался Поттер. — Нет, — как ни в чём не бывало ответила Гермиона. Нервничая, он вновь поправил очки. План изначально был обречён на провал, и Гарри понял это сразу, стоило только переступить порог её кабинета. Джинни просчиталась. Гермиона была слишком упряма, чтобы делать то, что ей не хочется. А Гарри слишком уважал мнение своих друзей, чтобы настаивать на своём. Женский голос оповестил, что они находятся на уровне четыре, а это означало, что времени у него оставалось всё меньше. — Я обещал Джинни, что ты придёшь, и ты прекрасно знаешь, что случится, если я не сдержу слова. Она меня убьёт. Гермиона рассмеялась: — Думаю, ты преувеличиваешь. — И что мне сделать, чтобы ты согласилась пойти? — Утопиться, Поттер. Это лучшее, что ты можешь сделать, — раздался позади саркастичный и до боли знакомый голос. Гарри обернулся одновременно с Гермионой и увидел стоявшего позади Малфоя с гаденькой ухмылкой на лице. — Чего тебе надо, Малфой? — возмутился Поттер. — Мне, слава Мерлину, ничего. Но услышав ваш задушевный разговор, я решил по старой дружбе подкинуть тебе совет. Весьма действенный и, заметь, абсолютно бесплатный. — А тебя разве не учили, что подслушивать чужие разговоры нехорошо? — сказала Гермиона. — Учили, но, во-первых, я не считаю вас посторонними. Всё-таки семь лет учёбы и практически столько же лет работы в одном месте сблизят кого угодно. А во-вторых, наблюдать жалкие потуги Поттера откровенно противно. Поэтому я всё же настаиваю, чтобы ты воспользовался моим советом, — теперь же Малфой обратился к Гарри. — Может, тогда Грейнджер сжалится и уступит тебе, в какой-то мере. — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, поворачиваясь лицом к Малфою. — Да брось, Грейнджер, ты же понимаешь, о чём я. — Нет, я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь. Не мог бы ты изъясняться понятнее? Малфой бросил взгляд на Поттера, а потом посмотрел на Грейнджер так, словно никогда не сомневался, что ей нужно что-то объяснять. Гарри вновь поправил очки и понял, что из этого разговора ничего хорошего не выйдет. — Хорошо, — начал Драко. — Малфой, — попытался остановить его Гарри с мыслью, что этот лифт едет чертовски медленно. Но Драко никак не отреагировал на его выпад. Поттер мог поклясться, что тот его и не заметил, так как всё внимание Малфоя было приковано к Гермионе. — Ты зануда, Грейнджер. Даже нет, не так: ты нелюдимая зануда, которая считает, что знает абсолютно всё на свете. Для тебя есть только два мнения: твоё и неправильное. И ты абсолютно не умеешь ладить с людьми. Поттер с Уизли не в счёт. Во время вашего задушевного разговора у тебя всегда находился контраргумент, что лишь доказывает то, насколько ты примитивна. — Ты меня совершенно не знаешь, Малфой! — воскликнула Гермиона. — О чём я и говорил. Ты даже сейчас споришь. Я не удивлюсь, если окажется, что это мелкая Уизли подослала своего благоверного, лишь бы избежать разговора с тобой, потому как кроме слова «нет» ты ничего не знаешь. Весьма скудный словарный запас, ты не находишь? Гарри с изумлением посмотрел на Малфоя и уж было хотел спросить, как он догадался, но, уловив негодующий взгляд своей подруги, решил оставить свой вопрос до лучших времён. Влезать в конфликт совершенно не хотелось. Виноваты сами. Однако, решив не усугублять и без того накалившуюся обстановку, Гарри попытался опровергнуть слова Драко: — На самом деле… — но снова был проигнорирован, на этот раз Гермионой. — Зато у меня есть собственное мнение, и я, прежде чем ответить, сто раз подумаю, чего не скажешь о тебе. Получить метку? Пожалуйста. Шпионить за кем-нибудь? Раз плюнуть! Жениться по указке? Нет проблем! У тебя совершенно нет чувства собственного достоинства. Ты – безвольное существо. Мистер я-всегда-к-вашим-услугам-если-это-выгодно, отвечающий на всё своим безоговорочным «да», — наконец заключила она, победно улыбаясь тому, что последнее слово осталось за ней. Гермиона буквально ликовала от собственной победы. Гордо вскинув подбородок, она смотрела прямо в глаза Малфою и ждала ответной реакции, но тот молчал. Наконец, когда дверь лифта отворилась, а женский голос оповестил, что они прибыли на следующий уровень, Гарри заметил, что никто из сослуживцев не собирается выходить. Все с нетерпением ждали, что же последует дальше. И не прогадали, так как в ту же самую секунду Малфой сказал: — Заключим пари. — Что? — Гермиона уставилась на него, решив, что не ослышалась. — Ты не ослышалась, — словно подтвердив её собственные мысли и худшие опасения Гарри, повторил Драко. — Заключим магическое пари. Я хочу доказать обратное. — Ты бредишь, — не поверив его словам, она громко фыркнула и отвернулась, тем самым показывая, что больше разговаривать с ним она не намерена. — Ты только послушай, — не унимался Драко, при этом улыбаясь. — На один день ты и я поменяемся местами. Я буду говорить всем «нет», ты, соответственно, наоборот. Если ты так уверена в своих силах, тебе не составит труда продержаться столь незначительное время. — Один день? Тебе не кажется, что это слишком маленький срок, Малфой. При таких обстоятельствах любой сможет продержаться, учитывая нашу с тобой занятость. — Ты права, тогда увеличим сроки. Семь дней. — Три дня и не больше. — Ты так сомневаешься в себе? — Малфой откровенно издевался, но отступать был не намерен и, протянув руку, проговорил: — Пять дней — и так уж и быть, я прощу тебе твоё первое сказанное на автомате «нет». Отделаешься маленьким наказанием, как тебе? — Не дождёшься, — сказала Гермиона. — Хорошо. Я согласна. Видишь, я умею соглашаться. Они пожали руки. Громкий хлопок, сопровождаемый белым светом, говорил о том, что магическое пари вступило в силу. Осталось лишь обговорить условия. Малфой начал первым, не желая терять ни минуты: — С этого момента и в течение следующих пяти дней я, Драко Люциус Малфой, обязуюсь отвечать на все вопросы, приглашения и другого рода просьбы только отказом. В противном случае я… — Малфой замолчал и тут же обратился к Гермионе: — Ты уже выбрала для меня наказание, Грейнджер? Гермиона не сводила пристального взгляда с сияющей белой нити, опутывавшей их руки. Но стоило ей услышать, как пренебрежительно он к ней обратился, злость, требовавшая выхода наружу, вырвалась потоком слов: — В противном случае ты, Драко Малфой, будешь обращаться ко мне вежливо и уважительно, не забыв при этом добавлять такие слова, как «моя госпожа», до конца всей своей жизни. Услышав её условие, Драко побледнел и, приблизившись к ней ближе, прорычал: — Не наглей, Грейнджер, я ведь тоже умею это делать. И я бы не советовал тебе проверять всю степень моей наглости. — Угрозы на меня не действуют, Малфой. Я изменю условия, но делаю я это только потому, что у меня нет никакого желания выслушивать твои лживые комплименты, — ответила ему Гермиона, а потом добавила: — До конца месяца. Трёх с половиной недель будет более чем достаточно, чтобы посмотреть на твои публичные унижения. — Согласен, — громко прорезюмировал Малфой, а вокруг послышались непродолжительные вздохи и тихие перешёптывания. Запахло жареным, а загадочный взгляд Малфоя весьма настораживал и говорил о том, что тот уже что-то задумал. Гарри надеялся, что Гермиона не хуже него представляла, с кем имеет дело, и отдёрнет руку прежде, чем случится непоправимое. Но ничего не происходило. Эти двое продолжали держатся за руки и сверлить друг друга взглядом. Чёрт. Гарри знал, что это бесполезно. С самого начала всё пошло не по плану, но попытаться вмешаться всё-таки стоило. — Гермиона, я не думаю, что это хорошая идея. — Поверь, Гарри, это теперь дело принципа, — проговорила она, продолжая смотреть прямо в глаза Малфою. — С этого момента и в следующие пять дней я, Гермиона Грейнджер, обязуюсь на все вопросы, приглашения со стороны и другие просьбы от кого бы то ни было отвечать только согласием. В противном случае… — В противном случае, Грейнджер, — перебил её Малфой, — ты в течение следующего месяца будешь говорить и делать только то, что я тебе скажу. В любое время суток! А у меня, знаешь ли, бывают очень извращённые просьбы, — с ехидством заметил он. — Какая же ты сволочь! — чуть повысив голос, не сдержалась Гермиона, и уже хотела отдёрнуть руку, но Малфой не позволил ей это сделать и сжал её ладонь ещё сильнее. — Уже сдаёшься? Так скоро, Грейнджер? Знай, своевременная капитуляция не освободит тебя от исполнения наказания. Так ты согласна или нет? — Согласна, — прошипела Гермиона, и тут же белое свечение, окутывавшее их руки всё это время, испарилось. Сделка была заключена. Лифт остановился. Они даже не заметили, что проехали несколько уровней, прежде чем женский голос объявил, что они прибыли в Атриум. Малфой первым вышел из лифта, бросив напоследок: — Увидимся после обеда, Грейнджер. И да, я уверен, что ты передумаешь и всё-таки придёшь на приём в субботу. Я прав? — и подмигнул, прежде чем удалиться. Гарри предпочёл не думать, чем это обернётся. Возможно, если бы он знал, во что выльется вся эта затея, то решил бы вернуться во времени и вмешаться или вовсе не приглашать Гермиону на обед. Но случившегося не исправить. И лишь уловив в ответ на заданный Малфоем вопрос едва выговоренное «да», Гарри Поттер понял, что Гермиона придёт на приём. Только откуда-то взялось неприятное ощущение, что он об этом пожалеет.

***

Слух об их споре разлетелся по Министерству быстрее скорости света. Стоило Гермионе вернуться в свой кабинет после обеда, как он превратился в проходной двор. Поток одних и тех же вопросов буквально сыпался на Грейнджер как снег на голову. А ты действительно поспорила с Малфоем? А это правда, что вы с Драко заключили пари? Говорят, ты в течение пяти дней будешь со всем соглашаться, это так? «Да. Да. Да», — раз за разом отвечала Гермиона, а к концу рабочего дня она поняла одну непреложную истину: она пропала. Влипла по самые уши. И дело было не в том, что у дверей её кабинета выстраивалась очередь из людей, желавших лично удостовериться в правдивости слухов. И даже не в том, что они эти самые вопросы задавали. Больше всего раздражало то, что каждый считал своим долгом воспользоваться сложившейся ситуацией и попросить Гермиону о маленьком одолжении. В итоге, в конце дня у неё на столе лежали две высоченные стопки различных документов: новые проекты и законопроекты, заявления о повышении в должности и увеличении заработной платы, о переводах и другие предложения, которые она обещала рассмотреть и передать министру для одобрения. В конце концов, так и не выполнив план работы на сегодняшний день, Гермиона решила отправиться домой на час раньше, чтобы отдохнуть и унять, наконец, ужасную головную боль. Упав на мягкую кровать, Гермиона смотрела в потолок и не могла понять одного: что на неё нашло. С каких это пор она стала прислушиваться к словам Малфоя, наплевав при этом на рассудок. Конечно, было немного неприятно узнать, что думают о ней её друзья, да ещё и таким образом. Возможно, она бы и пропустила те слова мимо ушей, но удивлённое лицо Гарри говорило о многом. Малфой попал в точку, собственно, как и всегда. Позже, когда они с Гарри, наконец, остались одни, он признался, что порой им с Роном и Джинни действительно сложно определиться, кому из них придётся разговаривать с Гермионой. «Придётся». От этого слова что-то неприятно кольнуло в области сердца. Гермиона и подумать не могла, что её друзьям иногда «приходится» идти на компромиссы в общении с ней. Как ни тяжело это признавать, но Малфой, этот несносный гадёныш, вновь оказался прав: для Гермионы не существовало чужого мнения. «Как он там сказал? Моё и неправильное?» Грейнджер тяжело вздохнула. Какая ирония: её собственные друзья никогда не говорили ей ничего подобного, в то время как Малфой совершенно открыто заявил о её недостатках. Возможно, именно по этой причине Гермиона и приняла вызов, решила доказать ему, друзьям, всему министерству, а главное, себе, что она не такая. И если ради этого ей нужно будет со всеми соглашаться в течение пяти дней, то так тому и быть. Она заставит Малфоя подавиться собственным ядом и признать свою неправоту. И всё это случится, нужно лишь немного продержаться. «Всего лишь пять дней», — подумала Гермиона, прежде чем уснуть.