Лучше бабушки Эми не пишет сказок никто

Лучше бабушки Эми не пишет сказок никто. О загадках и небе, о добрых звездных китах, о смешных динозаврах и замках на облаках, об оживших игрушках и вещих волшебных снах... Эти сказки ее помогут отбросить страх, позовут за собой куда-то, где клад отмечен крестом на потертой измятой карте, нарисованной от руки, где в глубоком овраге как-то встретились три реки, растворились навек друг в друге, слились - едины и далеки, - пусть конец их пути печален, сюжет совсем не о том... В доме бабушки Эми ярко-синяя дверь - и вы цвета такого не видели никогда. Он глубок, как ночное небо, гладь океана, в которой не угадаешь дна, он сверкает под фонарем и солнцем, будто сказочная звезда, он сияет, коснуться манит, но ведет - увы! - в никуда. Потому что за дверью этой Эми Уильямс совсем одна: шкафы заперты, шторы спущены, в винном погребе нет вина... Она пишет новую книгу - ту, в которой опять юна; беззаботная, рыжая, смешлива, порой смешна - в то прекрасное время Эми многим была нужна. Что ж, она такой и осталась. Словно пламя, неудержима, словно чистый алмаз, тверда. Эми делала важный выбор, оступалась и шла вперед, Эми храбро сражалась со страхами и собой. Шел в дождливом Нью-Йорке за годом год, Рори много шутил, мол, вдруг поток унесет по дороге с работы - да прямо в жестокий бой, бить кресты черно-белые... "Что с тобой, что с тобой, моя Эми, я здесь, я твой!.." Рори много шутил, был мудр, клал в глинтвейн апельсин и мед - она помнит каждую мелочь, но его это не вернет... Муж однажды сказал: "Будь сильной, и твой путь сам тебя найдет". Ждет седая бабушка Эми пятый год своего пути, ей закат красит пряди в медно-апельсиновую волну. В этом домике с синей дверью она в плену, она смотрит на звезды, шепчет: "Ты оставил меня одну, ты забрал мою жизнь когда-то и не знал, как ее вернуть. Я тебя прощаю. Прощаю. Мне пора за тобой уйти". В ее сказках нет больше места ни бродяге, ни небесам. Больше будки не падают, не нарушают сон. Эми хочет покоя - того, что создашь лишь сам, хочет снова гулять весною по умытым росой лесам, возвращаться в родные стены к новым мыслям и голосам, что доносятся из гостиной - это Рори, наверно, там дремлет после дежурства, ее милый Центурион. Вокруг дома вьет петли время, так и хочется крикнуть: "Стой!", но мир к каждой молитве Эми неизменно жесток и глух. Она часто блуждает в парке, на закате бредет домой, прячась в теплую шаль, дверь толкает слабой рукой. Тот фонарь, что повесил Рори, уже много лет, как потух. ... Лучше бабушки Эми о любви не пишет никто, Но она отчего-то плачет, читая вслух.