Скульптор

Скульптор часть 1

«Истинный смысл любого путешествия кроется не в том, чтобы увидеть новые земли, а в том, чтобы обрести там новый взгляд». Сахлонум, философ Суматры.

      Мраморная колонна с Анатолийского полуострова до сих пор была почти нетронута. Мрамора не хватало в нескольких местах, отколотых Остианом в порыве ярости на Бекву Киньску, но теперь ярость прошла и было лишь легкое покалывание в кончиках пальцев от предвкушения того, что он может изваять из этого куска породы. Он уже не рассматривал, казавшуюся идеальной, мысль изобразить Императора - это было банальным и неинтересным занятием, в отличие от будоражащих его разум фигур, увиденных им в Лаэранском храме. Пытаясь возродить испытываемые им чувства, он возвращался в тот прекрасный день спуска на затопленный мир.       С огромным трудом ему удалось уговорить капитана Каэсорона допустить его до Двадцать Восемь-Три. Как только он увидел огромный, обволакивающий всю планету океан, его охватило подлинное счастье. Но когда он увидел Храм, его будто парализовало. Глядя на его обстановку и стоящие внутри статуи, у Делафура в груди распространялась теплота, и захлестывало наслаждение. Все линии шпилеподобных колонн были изящны, но в тоже время чувствовался азарт, с которым скульпторы отдавали всю душу, строя их. Настоящий идеал, к которому, пусть и неосознанно, стремился Остиан. Вот и сейчас он пытался представить, какая фигура должна быть изображена в белоснежном детище Араратских копей, но все мысли путались, и найти какой-то особый образ он не мог.       Сидя в "Ла Венице" он с интересом рассматривал стену, недавно украшенную картиной, на которой изображался акт соития между мужчиной и женщиной, причем линии были настолько размыты, что сами образы расплывались, да и окружение выглядело непонятно. Но эта картина захватила Остиана: эти линии, очертания - все это подходило для его скульптуры, только этого было мало, он должен был сам увидеть ЭТО.       -В последнее время тут чем-то занимаются лишь те, кто был на Лаэре. -справа от Делафура раздался заикающийся пьяный голос. Повернув голову Остиан убедился, что это был паршивый поэт, достающий всех своими никчемными стихами, Леопольд Кадмус.       -Угу. -только и буркнул Делафур, вперившись глазами в картину.       -Позорище, Остиан, ведь правда, эта картина ужасна? Делафур перевел взгляд на поэта, и тот гневно начал распинаться:       -Это уже не эротика в искусстве, а порнография чистой воды. Цвета просто ужасны, композиция плоха, да что там, тут людей-то сложно отличить, будто в картине показана целая оргия, хотя тут всего лишь двое. -Остиан наклонил голову, немного улыбаясь уголками рта.       -Ну разве не прекрасная картина?       В который раз неподвижно стоя перед мраморной глыбой, Делафур пытался найти тот неповторимый образ, когда его отвлек звук открывания двери. В мастерскую вошел Фулгрим и два сервитора, тащивших скульптуру. Делафур сразу припал на одно колено, обескураженный приходом Примарха Детей Императора. Остиан раздумывал,не поднимая головы, отчего Феникс посетил его без своей свиты, когда Примарх сам к нему не обратился:       -Мастер Делафур, пожалуйста встаньте. -сказал Фулгрим, подходя к нему и распространяя резкий запах ароматических масел. -Такому гению как вы не нужно вставать передо мной на колени. Делафур попытался посмотреть на Примарха, но его взгляд остановился на ногах Феникса.       -Можете поднять глаза. Остиан в миг выпрямился и уставился взглядом на Фулгрима, повелительный голос Примарха был настолько сладок, что тело мгновенно выполнило его просьбу.       -Вы похоже решили основательно подготовиться к работе, но что это будет? -заметил Фулгрим, обходя мраморную колонну. Остиан сглотнул, решившись обратиться к Примарху.       -Я собираюсь изобразить Наслаждение, мой Лорд.       -Наслаждение?       -Да, я постараюсь изобразить давно забытые человечеством чувства.       -Желаю успехов в ваших начинаниях... -Фулгрим еще раз обошел статую, рассматривая отметины, оставленные от гневной выходки Остиана. -Странные эти ваши чувства, отметины сделаны в разных местах, и я не могу понять, что это будет в итоге.       -Я сам не знаю, мой Лорд. Феникс резко остановился и посмотрел на Делафура.       -Объяснитесь.       -Понимаете, Наслаждение уже там, внутри этого холодного камня. Оно взывает ко мне и просится наружу. Ничто, кроме чувств, не способно вызволить его из плена мрамора. Фулгрим вскинул бровь и щелкнул пальцами, на этот его жест, сервиторы подтащили большую статую. Он положил руку на плечо выбитому из мрамора воину астартес, и гордо произнес:       -Разве можно создать такой шедевр полагаясь лишь на чувства, только подсчеты позволяют делать идеальные статуи. Остиан, удивленный такой разговорчивостью Примарха Детей Императора не заметил, как сам вспылил.       -Без чувств, эти статуи будут безжизненны, совершенство в них вторично, с такими мыслями лучше уж тогда вообще их... Остиан умолк увидев выражение лица Феникса. Его губы сошлись в злой улыбке, немного обнажая зубы, глаза сверкали, будто метали молнии, на лбу пульсировала жилка.       -Мой Лорд...       -Довольно, с моей стороны было ошибкой приходить к вам за советом. "Лучше уж вам вообще не делать статуи", вроде бы вы так хотели сказать? Что ж, оставляю вас с вашей фантазией... часть 2       Остиан, оставшись один подошел к мраморной колонне приготовленной под небольшую статую и со всей силы несколько раз ударил по ней. Мрамор под ударами человека не ломался, лишь покрывался красными пятнами. Кровь из разодранной руки запятнала глыбу, а несколько пальцев болели, видимо из-за того, что были сломаны. Но боль отступила от Делафура, он завороженно смотрел на мрамор покрытый своей кровью и ЧУВСТВОВАЛ то, что должен изобразить. Оттенки крови на белой глыбе имели черты грозного воина, убившего своего врага. Отбросив все мысли, Остиан взял зубило и молоток и начал выдалбливать скульптуру. Выдолбив небольшую часть, Остиан с ужасом осознал, что муза ушла вместе с последним куском окровавленного мрамора. И тут Делафура озарило, все дело было в крови, и, кажется он знал где взять достаточное количество.        Спустившись на нижние уровни, Остиан подозвал немую рабыню и укутав ее в плащ, поднялся в свою мастерскую. Женщина пугливо смотрела на Делафура, пока он привязывал ее к столбу около мраморной глыбы, а когда он подмигнул ей, то в его глазах читалось безразличие и жестокость. Взяв голову девушки, Остиан с размаху ударил по глыбе, сломав ей нос и челюсть. Глыба окрасилась кровью рабыни, но Делафур не почувствовал вдохновения, поэтому бил, пока лицо не превратилось в хлюпающую кашу. Так и не достигнув прогресса, он поднял руку девушки и приложил к глыбе. Положив поверх ее руки свою и взяв молоток, Остиан ударил по мизинцу. Палец будто разорвало и глыбу покрыли кровавые ошметки. Боли от раздробленного пальца не было, вернее он ее не чувствовал, ведь кровь на глыбе теперь вновь образовывала рисунок будущего шедевра. Начав с вершины скульптуры, Делафур выбил копье, убивающее врага, дальше шло тело воина, которое было нагим. Несколько раз пуская кровь мычавшей от боли девушке, Остиан завершил верхнюю часть, но внизу работа была сложнее, и он просто не мог постоянно отвлекаться и наносить кровь. Скульптор решил подвесить девушку над скульптурой, используя тросы, которые он использовал для переноса крупных кусков мрамора. Стоя на стремянке, он пытался обвязать брыкающуюся рабыню, но та пиналась и даже пыталась укусить. Тогда Остиан расверипел и открыл карабин, держащий тросы, от чего девушка упала на мраморное копье, которое оказалось достаточно острым, чтобы пронзить легкое девушки. Кровь брызнула через рану, заливая мрамор и попадая на Делафура, вошедшего в экстаз от увиденного. Те фигуры, что Остиан мог бы выдолбить дальше настолько возбудили скульптура, что ему пришлось снять умирающую и удовлетворить свои потребности. И тогда он понял, что было изображено в нижней части скульптуры. Отрезав голову умершей, Остиан вновь закинул труп на копье. Хоть Делафур точно не знал, испытывают ли космодесантники желание, он создал скульптуре эрекцию члена, на который и насадил голову рабыни словно на кол. Статуя была закончена. Закончив скульптуру, Остиан отошел и взглянул на нее: вся композиция выглядела будто живой, кровь, окропившая мрамор была великолепна. Это был его величайший шедевр...пока что. Для его НАСТОЯЩЕГО шедевра нужно было что-то другое, поэтому он каждый день приходил в "Маленькую Венецию". И сейчас он тоже зашел проверить, есть ли новые произведения искусства, но неожиданно для себя увидел Серену и не с кем-то, а с Леопольдом Кадмусом. Заинтригованный, Делафур подошел к их столику и Леопольд, дернулся, увидев его. -Я это, в общем... -Здравствуй, Остиан. В отличие от Кадмуса, Серена была спокойна и даже весела, хотя ее кожа была бледной, а взгляд уставшим. Осмотрев художницу, Делафур с удивлением понял, что она тоже находится в поисках вдохновения, поэтому решил узнать точнее. -Можно тебя на минутку, Серена. Леопольд явно был не в своей тарелке и хотел было уйти, но Серена настойчиво попросила его остаться. Отойдя в сторону, Остиан посмотрел прямо в глаза художнице, та, широко раскрыв веки, приняла взгляд скульптора и кивнула. Немало удивившись, Серена вновь посмотрела на скульптора, но он твердо смотрел ей в глаза. Он понял, что она хотела сделать и то, что он ее в этом поддерживал одновременно смущало и раззадоривало ее. Леопольд все ерзал и никак не мог найти себе места, наконец его знакомые, поговорив наедине, пришли. Остиан кивнул Кадмусу и развернувшись вышел из "Ла Винице". -Это немного неожиданно, но с нами будет Остиан, надеюсь Вы не против? -Ха-ха, конечно же нет. Поэта терзали сомнения, стоило-ли идти, но взглянув на формы прославленной художницы, сомнения отпали. Пока они подходили к студии Серены, Делафур уже успел с помощью сервиторов подкатить мраморную глыбу ко входу, и ждал их прибытия. Лео неожиданно для себя обнаружил в глазах Остиана нетерпение и азарт, и на секунду это испугало его, но он взял себя в руки. После открытия дверей у мужчин было две противоположные реакции, Леопольд зажав нос сказал что-то неразборчивое, Остиан же глубоко вздохнул и видимо наслаждался множеством странных запахов. Делафур отпустил сервиторов, вкативших глыбу в угол студии и найдя среди мусора целый стул, сел на него. Кадмус неожиданно занервничал, не из-за того, что Остиан смотрел на него, причиной была Серена, взявшая его за руку и страстно поцеловавшая. Буквально утонув в ее глазах, Лео схватил художницу за плечи и попытался запрокинуть на стол, но та увернулась и запрокинула на стол его самого усевшись сверху. Подняв руки, Серена позволила Леопольду снять с себя платье, и тот проведя руками по ее изгибам почти впал в транс. Женщина нагнулась и вновь поцеловала его, заставив дыхание сбиться, а сердце бешено застучать. Поэта передернуло, Серена прокусив его губу припала к ране и будто пыталась испить его крови в то же время шаря руками в районе его таза, разрывая одежду. Серена оторвалась от его губ и начала медленно спускаться к его тазу. Уловив вонь, шедшую от промежности Леопольда, она вновь испытала наслаждение и впившись губами в мужское достоинство, она начала медленно двигать головой. Потные руки Кадмуса теребили ее волосы, делая неприятно и в то же время принося удовольствие. Наконец, ее действия возымели эффект и она оседлала Леопольда. Отвращение от момента, когда он вошел в нее перетекало в наслаждение и растекалось по всему телу, неся бурю адреналина. Ему было хорошо с ней, а ее передергивало от отвращения, это была полная идиллия. От запаха пота партнера, содержимое желудка хотело вырваться наружу и ощутив это чувство, она впала в дикий экстаз. Начал яростные движения, она будто засасывала член Леопольда, и тот, то ли от долгого воздержания, то ли от ее напора скоропостижно кончил, изливая любовный сок в матку женщины. Серена в этот момент воткнула ногти на пару миллиметров в свои плечи, из восьми ран полились струйки крови. После последнего рывка Леопольда, он расслабился, но художница не желала его так просто отпускать, схватив лежащий рядом нож, она нацелившись на грудь поэта попыталась ударить, но тот заметив движение схватил ее руку. Осознание опасности момента затмило разум и женщина дико смеясь навалилась всем телом на нож, но и Кадмус не сдавался, пытаясь оттеснить смертельную угрозу. И тут сверху на ручку ножа легонько легла рука, и быстрым движением нож вошел в грудь поэта, перебив трахею. Леопольд выгнулся дугой и несколько раз дернулся, пытаясь вытащить нож, но руки его не слушались. Из горла, вместо крика о помощи доносилось лишь хлюпанье, он пытался кашлять кровью, но не мог, и поэтому медленно захлебывался. Наконец, руки безвольно упали на стол и изо рта вместе с пеной потекла кровь. Из-за удушения, все мускулы напряглись, обмякший член за секунду вновь затвердел прямо в Серене, заставляя ее вновь испытать оргазм. Художница собиралась уже слезть с мертвого поэта, но держащая нож рука легла ей на плечи и прижала. Девушка вскрикнула, в нее проникли сзади, одним движением Остиан завладел ситуацией и обхватив руками женщину заставлял двигаться вверх и вниз. Из-за чувства, что ее насилуют, Серена вошла в раж. Член Леопольда тоже был в ней и посмертная эрекция еще не прошла, что заставляло ее извиваться и до крови кусать свои губы. Руки Делафура обвились вокруг шеи Серены и с силой сдавили, у женщины захватило дыхание и она попыталась вырваться из объятий скульптора, но тот держал ее крепко. От нехватки воздуха у нее все внутри сжалось, но вместе со страхом по телу пробежала дрожь удовольствия, новые ощущения будоражили ее. Но внезапно Делафур отпустил ее и вытащил член. В недоумении, Серена уставилась на скульптора, но тот будто не замечая ее взгляд, оделся, и выкатив тележку с мрамором вышел. Женщина попыталась побежать или позвать его, но горло еще болело, а ноги не слушались, поэтому она лишь молилась, чтобы он не оставлял ее, но скульптор не вернулся. Остиан был недоволен, хоть он и испытал возбуждение, муза не пришла. Хоть он и знал, что должен сделать, он не мог, КАК это должно выглядеть. Ему нужен был пример, что-то как на Лаэре. Делафур остановился и коснулся рукой мрамора и едва различимо прошептал: -Те статуи! Конечно же! Завершив все приготовления, Остиан спустился в служебные помещения ища еще одну рабыню, которую сразу не будут искать, и вновь увел к себе. Подвесив над мраморной колонной рабыню, Делафур заткнул ей рот и перевязав голову прекратив излишние крики. Хотя ему и было приятно, когда женщина постанывала от того, что Остиан резал ее ступни, заливая кровью белый мрамор. И Остиан начал выдалбливать мрамор, покрывая окровавленной крошкой пол. Работая несколько дней подряд, не отрываясь на сон и еду, Делафур закончил скульптуру, Кораллоподобная фигура раскинула свои дырчатые стебли к небу. Пропитанная кровью еще живой рабыни, скульптура будто источала аромат крови, только не гнилой и противный, а сладкий и приятный. Остиан удивленно провел рукой по поверхности, как он мог сделать такое, придать мрамору естественную шершавость какого-нибудь панциря, и проделать множество небольших отверстий. Хоть его и называли гением, даже для Делафура это было чересчур. Рабыня, в которой еще немного теплилась жизнь, похоже тоже оценила величие скульптуры, когда Остиан вновь надрезал затвердевшие раны на ногах, слезы уже не лились, поэтому он решил наградить ее. Сделав в верхушке "Коралла" большую впадину, он наполовину поместил туда обнаженную рабыню, после чего добавив штифты и кольца, накрепко пригвоздил тело жертвы. Первые пол часа она еще дергалась и вырывалась, но после успокоилась, а дальше и вовсе мычала и постанывала, будто получая удовольствие. Остиан положил руку на рельефный мрамор и его захлестнуло желание. Взяв молоток он сделал небольшое отверстие и к его удивлению, внутри мрамор был уже красный и покрыт пупырышками. Отверстие притягивало его, попросив принять, поэтому он подумав, все же вставил туда свой член. Одновременно с этим, рабыня начала постанывать и Остиан понимал ее чувства, скульптура была будто живой, сжимая и разжимая отверстие, проделанное скульптором, она вводила его в бесконечный экстаз. Сливший со своим шедевром, Делафур провел еще несколько дней, пока ощущение голода не пробилось через наслаждение. часть 3 Решив проветриться, Остиан спустился в "Маленькую Венецию" и с радостью обнаружил, что притон превратился в настоящий центр искусства. Множество картин, статуй и росписей украшало зал, но поистине великолепно выглядела огромная фреска, над которой сейчас трудилась Серена д'Ангелус. Рядом с ней стоял Фулгрим, видимо руководя работой, а ведь и правда, благодаря его руководству Ла Винице преображался. Серена бегло взглянула на него, и Остиан почувствовал себя последним мерзавцем, убежав от нее из-за своих несбывшихся надежд. Глаза девушки были безжизненны и пусты, будто из нее выпили всю жизнь, Делафура кольнуло чувство, что это его вина. Фулгрим, видимо почувствовав направленный в его сторону взгляд тоже обернулся, поражая Остиана своим видом. Темные глаза буквально пожирали Остиана, осматривали его, будто он был нагим, и это будоражило его. Но он смог снять оцепенение и отбросив все лишние мысли вернулся к своей работе. Заранее позаботившись о еде, Остиан вновь взял инструменты и начал выдалбливать узоры на поверхности "Коралла". Наконец, отойдя от своего шедевра он убедился, что он завершен и подняв глаза вверх, с удивлением обнаружил, что рабыня будто бы полностью покрылась слоем мраморной крошки. Красная кожа была испещрена небольшими отверстиями которые то открывались то закрывались, будто заглатывая воздух. Лицо застыло в сладострастной улыбке, рот был немного приоткрыт и из него выходил какой-то розовый туман. Делафур оглядел студию, газ был везде, но он не ощущал какой-то дискомфорт, более того, запах был приятный. Он должен был показать статую всем, они обязаны почувствовать запах.. -Что ж, занимательно. Делафур развернулся и увидел прямо у себя за спиной Примарха Детей Императора. В этот раз он тоже пришел к нему один, но Остиану все равно стало не по себе, а по лицу скатилось пару капель пота. -Повелитель -Делафур преклонил колено. -Простите, я не слышал, как Вы вошли. Фулгрим слегка кивнул и прошел мимо Остиана, слегка задев полами с серебряной вышивкой на полупрозрачном оранжевом шелку, который был надет на голое тело, совсем не скрывая неприглядного вида клинок, висевший на поясе. Лицо Феникса было обильно покрыто белым гримом, глаза обведены золотой краской, а губы помадой, что делало его похожим на актера древнего театра, его наряд же подходил для роли какого-нибудь гротескного правителя. Театрально махнув рукой, он позволил Делафуру встать, а сам тем временем осматривал скульптуру под разными углами. -Эти ваши "чувства" дали интересный результат... Остиан боялся поднять взгляд на Примарха, радость от создания своего шедевра вмиг улетучилась, он ждал оценки своей работы Фулгримом. Внезапно Феникс сам опустил взгляд и нагнал на скульптора страху своим печально-злобным взглядом. Его губы будто просили прощения, а глаза желали испепелить душу. -Остиан, но почему именно сейчас? Тебе что, мало внимания, а хотя погоди, ты же затворник и все, что тебе остается сидеть тут взаперти без чьего-либо внимания. Сделав шаг к скульптору, Фулгрим заставил того потерять всю храбрость вплоть до дрожи в коленках. Повелитель Детей Императора начал обходить Остиана вокруг, рассматривая будто насекомое. -Мой Лорд... -промямлил Делафур. -Так оно разговаривает!? -фыркнул Феникс толкнув Остиана в грудь, подталкивая ближе к скульптуре. -Жалкий червяк недостоин открывать рот в моем присутствии. Сказав, что совершенство вторично, а сам создал идеал. Почти... -Фулгрим, мой господин, -сквозь слезы шептал Остиан. -я не понимаю... -Ну конечно же! Изо дня в день отсиживаться взаперти занимаясь своими - естественно важными! делами. Разве ты не замечал исчезновения летописцев? Не интересовала что-ли судьба своих друзей, так неожиданно забывших о тебе? Своей недальновидностью ты напоминаешь мне отца... Остиан затаил дыхание в ожидании, что дальше скажет Феникс, но тот будто выйдя из оцепенения со злостью толкнул Делафура, да так, что тот ударился об основание своей скульптуры. -Если бы ты соизволил хоть немного узнать о великих событиях, произошедших за пару месяцев, ты бы не заперся тут весело ваяя свое "наслаждение". Огонь войны был зажжен на Истваан III и он уже разгорелся и в конце концов дойдет до Терры и сбросит лжеца-Императора! -Что?! -только и смог крикнуть Остиан, и его крик пропал в нарочито громком смехе Примарха. -Хорусу суждено скинуть главного врага для всего Империума с трона и самому стать повелителем. -надломано выкрикнул Феникс. Не в силах больше терпеть моральный напор Примарха, Остиан обмочился. -Вот такие дела, -весело произнес Феникс. - уже несколько дней "Гордость Императора" находится на орбите Истваана V, пустынного, серого и скучного мира. Но уже скоро об этой планете будут писать как о месте, где прошла судьбоносная битва решившая судьбу Империума. Остиан пытался восстановить сбившееся дыхание, но стоящий рядом Фулгрим не давал сосредоточиться. -В пустынях Истваана V полягут наиболее лояльные Императору Легионы, освобождая Хорусу путь на Терру. Он уже завоевал десять тысяч миров и с ним мы завоюем в десятки раз больше! Наша победа над ложным Императором предрешена! Делафур пытался собрать все воедино, предательство хоть и страшило его, но так же будоражило, он желал узнать, что будет дальше. Ах, если бы он мог лично... -Твое творение еще не совершенно. -прошептал Примарх Детей Императора на ухо задумавшемуся скульптору и тот от неожиданности отпрянул назад, вновь стукнувшись о статую. Феникс в задумчивости поглядел на "Коралл" -Я хотел бы показать твою статую отцу лишь для одной цели... Фулгрим плавно опустил руки на плечи Делафура и поднял в воздух. Скульптор почувствовал невесомость и легкий укол в живот, плавно разгоравшийся сильной болью. -Вот теперь она совершенна, Остиан, это истинное единение мастера и скульптуры! Феникс с улыбкой наблюдал, как кровь вытекала из пробитого вершиной "Коралла" живота Делафура. В местах, где кожа касалась мрамора, Остин чувствовал не вечный холод, к которому уже привык работая с минералами, а будто солнечное тепло, нежное и всепрощающее, греющее его своими лучами. Отдавшись этому чувству, Делафур потянулся к мрамору, который распахнул свои объятья, обняв своего создателя. Остиан чувствовал покой, это была его лучшая работа и он был счастлив слиться с ней, это было...совершенство.