Корона для королевы

      — Твой отец собирается сегодня выиграть турнир, — прошептала спящему в кроватке ребёнку Кейтилин. Она прислонилась к перилам и дотронулась до щёчки малыша. Было ещё только раннее утро, и улыбка молодой женщины была несколько вымученной. Когда она перевела взгляд на мужа, её улыбка не исчезла, но он заметил что-то, столь похожее на усталость в её голубых глазах.       Джейме Ланнистер стоял позади своей супруги. Его руки обвили её талию, и он прижался носом к её волосам. Они пахли розами. Мужчина закрыл глаза, с наслаждением вдыхая аромат.       — Я не был бы так уверен.       — Ой, вот только не начинай сейчас! Ты всегда выигрываешь! — Кейтилин повернулась в его объятиях так, чтобы смотреть ему в глаза. Она с серьёзным лицом положила палец ему на подбородок. — Ланнистеры никогда не проигрывают, — добавила она ещё более серьёзным тоном.       — Мне кажется, ты слишком много времени проводишь с моим отцом, — ухмыльнулся Джейме. — Он стал ужасно на тебя влиять.       — Тем не менее, тебе не следует так сильно беспокоиться, — заметила Кейтилин, скользя рукой по его щеке. Её прикосновения были нежными и тёплыми. Так было всегда, даже когда они только-только поженились. Джейме был скалой, а она была словно вода, что медленно, но верно разрушала стены, которые тот возвёл вокруг себя.       — Ты никогда не проигрывал турниры. И я сильно сомневаюсь, что собираешься начать сейчас.       — Я серьёзно! Это вполне может случиться, ведь я не выступал на турнирах в течение трёх лет, с того самого турнира в честь нашей свадьбы.       Джейме сложно было назвать неуверенным в себе человеком — да и сейчас, в общем-то, он не был не уверен в себе — он просто никогда и не тешил себя ложными надеждами. Конечно, он хотел выиграть турнир и естественно понимал, что был вполне способен это сделать. Обычно Джейме был очень самоуверенным, но по какой-то причине сегодня он чувствовал себя странно, как будто что-то было не так. Как правило, на турнир съезжалось не так уж и много людей, и вполне возможно, сегодня всё будет как всегда. Вот только этот турнир Тайвин устроил в честь своего первого внука. Да, сегодня Джейме чувствовал себя иначе, а когда он чувствовал себя не как всегда, это было неправильно. Он не чувствовал себя так уже очень давно.       Кейтилин привстала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы:       — Тебе только двадцать один — ты вовсе не стар, поэтому я совершенно уверена, что ты выиграешь этот турнир!       — И я назову тебя Королевой Любви и Красоты, — ответил ей Джейме, иронично улыбнувшись.       Губ Кейтилин вновь коснулась усталая улыбка, заставив его почувствовать себя виноватым.       — Конечно, назовёшь.       Турнир был жестче, чем он ожидал. Роберт Баратеон выглядел так, словно всерьёз решил попытаться срубить ему голову. А ведь он даже не участвовал в этом турнире. Это было бы неправильно — наблюдать за тем, как никто, кроме Джейме, даже не пытается победить короля. Кроме того, и без Баратеона было много желающих выиграть. Баристан Селми едва не оставил Джейме без головы, но Ланнистеру удалось удержаться на коне, и он сам выбил Селми из седла в следующем раунде. Да и другие известные рыцари и лорды пытались сбить его с коня, но он был точен и силён.       Лишь Эддарду Старку это почти удалось. Так или иначе, турнир свёлся к противостоянию двух мужчин: Льва и Волка. Джейме бросил взгляд на сидящего на трибунах отца. Тайвин смотрел на сына своим самым серьёзным взглядом. Джейме повернулся к Серсее, которая подмигнула, так много обещая ему после победы, если он выиграет турнир — когда он выиграет. А потом его глаза остановились на Кейтилин, сидевшей рядом с его близнецом. Она вновь была печальна. Взгляд Джейме метнулся к Эддарду Старку, на которого она смотрела. Безусловно, один лишь вид северянина пробудил в её голове печальные мысли, ведь она должна была выйти замуж за его старшего брата, Брандона Старка. Когда Джейме вновь глянул на супругу, она смотрела на него. Кейтилин слегка кивнула головой и изогнула губы в лёгкой улыбке, которую мог заметить лишь он один.       Я совершенно уверенна, что ты выиграешь.       Джейме опустил забрало, взял копьё и понёсся вперёд, упорно и стремительно, чтобы дать Неду Старку бой. В первый раз они разъехались. Во второй заход северянин был чрезвычайно близок к тому, чтобы ударить Джейме прямо по заду. В третий и последний раз Джейме сбросил Старка так гладко, что казалось, будто он только играл первые пару раундов. (Что не было правдой хотя бы потому, что он весь взмок под бронёй).       Рисуясь, Джейме стянул шлем и потряс головой. Он рысью подъехал к Старку, поднимающемуся на ноги.       — Возможно, вам стоит состязаться в ближнем бою, лорд Старк, — заметил Джейме, слегка улыбаясь. — С мечом вы намного лучше, чем с копьём.  — «но всё же не лучше, чем я», — повисли в воздухе несказанные слова, которые и не нуждались в озвучивании.       — Хватит ли вам чести назваться победителем, сир Джейме? — спросил северянин, поднимая шлем и беря своего коня под узды.       — Ты знаешь меня, Старк, — хладнокровно ответил Ланнистер. — Во мне не слишком много чести.       Джейме склонил голову и взял венок из роз из рук подбежавшего к нему человека. Вот теперь было настоящее испытание — самый трудный момент всего проклятого рыцарского турнира — он должен был провозгласить свою королеву любви и красоты. В прошлом он всегда венчал свою сестру. Возможно, со стороны это и выглядело странным, но люди полагали, что, являясь близнецами, они очень близки. Кроме того, они были так похожи, что люди думали, будто это одна из шуток Джейме, вроде той, что он не только победитель турнира, но и самый красивый человек в толпе. Только Серсея и Джейме знали правду. Он называл её королевой любви и красоты потому, что она была его королевой и потому, что он любил её.       Даже сейчас, когда он ехал к зрителям, Серсея выглядела гордой и самодовольной. Она сияла в своём малиновом платье. Никогда и никто не был столь же прекрасен. Она сидела рядом с королём Робертом Баратеоном не с надеждой, а так, словно корона из роз уже была на её голове. Она носила её так много раз прежде. Даже когда Джейме не выигрывал турнир, победитель обычно называл её королевой любви и красоты в любом случае. Все знали, что она была самой красивой женщиной в Вестеросе. Эшара Старк была ошеломляюще прекрасна и могла бы составить конкуренцию Серсее, но Ланнистер всегда горела ярче.       А потом Джейме посмотрел на Кейтилин, и его сердце упало.       Его жена сидела в кресле рядом с Серсеей едва ли не чопорно: руки на коленях, пальцы плотно сплетены. Она не смотрела на него, будто не могла этого сделать. Вместо этого она обернулась назад, к Утёсу Кастерли. Джейме и раньше видел её грустной, даже слышал её крики, но не мог описать, то безграничное чувство отчаяния и беспомощности на её лице в этот момент. Она знала, что он собирался сделать. Последний раз, когда он выиграл на турнире, он назвал Серсею своей королевой любви и красоты, а когда он попытался объяснить это Кэт позже, она просто спряталась под одеялом и тихо сказала, чтобы он оставил ее в покое. Ланнистер видел, что в ней сейчас происходит — крушение надежд и смирение. Она просто не могла сидеть и смотреть, как он бросает ей вызов вновь.       Джейме словно в замедленном движении видел, как закрыла Кейтилин глаза, чтобы удержать готовые сорваться с уголков глаз слёзы. Солнечный луч ударил ей в лицо, рыжие волосы вспыхнули огнём. Она выбрала сегодня изумрудное с золотом платье, которое, как он понял, взглянув на Серсею, так подходит к его глазам. Он всегда знал, что Кейтилин красива, с того самого момента, как впервые встретил её в Риверране и был очарован ею, с первого поцелуя, с его ухаживаний за ней, с того дня, как она забеременела Роббом, но он не понимал до этого момента, что любит её. Он не думал, что это возможно, хотя и обещал ей. Но в этот миг он был потрясён её способностью принять его прегрешения так искренне.       Что же было ему делать?       — Я называю вам Королеву Любви и Красоты с этого дня и до моего последнего, — объявил Джейме, протягивая корону из роз, — Леди Кейтилин Ланнистер.       Возможно, он и представлял себе единодушный вздох толпы, но уж точно не представлял, как подскочит Кейтилин от его слов, как расширятся её очи, или как сильно задрожат её губы. Джейме не сводил глаз с жены, зная, без сомнения, что Серсея была в гневе от его предательства. Как он мог поступить так с ней? Он предал любимую женщину — и в тоже время нет. Как можно было любить одновременно и Серсею, и Кейтилин? Как шёпот в темноте, его же старые слова пришли на ум. Он всегда будет любить Серсею, но не может не любить и Кейтилин, только иначе.       И он это делал. Он страстно любил сестру, а его любовь к Кэт была нежной. Ей удалось открыть в нём сторону, о которой он даже не подозревал. Она показала ему, что он может быть тем человеком, о существовании которого он даже не думал.       Осторожно, будто боясь, что Джейме передумает и отдаст розы Серсее, Кейтилин приняла венок из его рук. Когда она подняла глаза, он увидел стоящие в них слёзы. Это не были слёзы печали, как и улыбка, осветившая её лицо, не была грустной. Когда она улыбнулась и положила венец на голову, Джейме показалось, что она прекрасна как закат, светящийся всеми цветами: красным, зелёным, золотым, синим. Она поднялась под громкие аплодисменты и, перегнувшись через перила, поцеловала его в губы. Это было самое яркое проявление чувств, что они когда-либо позволяли себе на публике. Кэт едва слышно прошептала ему в самые губы:       — Спасибо.       Даже когда Джейме взглянул на Серсею и увидел её взгляд, полный боли и ярости, что та метнула в него, он всё равно не жалел о содеянном. Он никогда не видел Кейтилин такой счастливой. Единственный раз она светилась также в тот миг, сразу после родов, когда ей впервые дали Робба на руки. В Джейме горел огонь, и он понял, что был безмерно рад стать причиной лучезарной улыбки Кэт. Позже он ещё получит от Серсеи Седьмое Пекло на земле, но она уплывёт с королём утром, а Кейтилин, в конце концов, его супруга. Как у мужа, у него были определённые обязанности. Пришло время признаться себе, что он любит свою жену.       Когда он и Кэт занимались любовью той ночью, Джейме убедился, что венок из роз был всё так же на рыжих волосах супруги, несмотря на её протесты и хихиканье. Ведь всё это было только ради неё.